Галинкина любовь [Я буду держать тебя за руку]

– Ты приготовишь для меня ужин? – развеселился Белецкий. – Неужели тебе пришлись по вкусу русские щи и ты добыла рецепт?!

– Очень смешно, – отчеканила она без тени улыбки. – Разумеется, я не буду сама готовить, а позову тебя в ресторан.

– Очень по-американски, – он, улыбаясь, рассматривал её серьёзное лицо. – У нас в стране на ужин приглашают обычно мужчины.

– У вас в стране вообще много нелогичного, непонятного, консервативного и устаревшего! – нервно отозвалась она. – Я не хочу это обсуждать. Я просто хочу, чтобы ты провёл этот вечер со мной.

– Ну, – он слегка растерялся от такой откровенности, – если ты настаиваешь…

– Я настаиваю.

Таким образом, съёмочную площадку они покинули вместе, и Кэролайн ещё успела бросить через плечо торжествующий взгляд в сторону Анжелы. «Что, получила? – буквально кричали её глаза. – Знай своё место, квашня!»

Американка привела его в модный ресторан «Александр Пушкин» на Тверском бульваре – оказывается, она заблаговременно заказала столик в Библиотечном зале. Александру приходилось обедать в этом заведении, и, откровенно говоря, он не был от него в восторге. Кормили здесь неплохо, но во всём облике ресторана, в его интерьерах, названиях залов (Библиотечный, Парадный, Аптечный, Каминный, Оранжерейный) и блюд в меню прослеживался неоправданный китч.

Библиотечный зал был наполнен вычурной мебелью под антиквариат. Шкафы с книгами, резные стулья, старинные часы, бронзовые подсвечники, фарфоровые статуэтки и бархатные портьеры вызывали у Белецкого стойкие ассоциации со съёмочной площадкой – словно он находился среди декораций исторического фильма, коих на своём веку перевидал немало. В уголке зала девушка томного вида играла на арфе. Словом, совершенно невозможно было расслабиться и почувствовать себя естественно в такой обстановке.

– Ну что, нравится тебе весь этот пафос? – язвительно спросил Белецкий, когда они уселись за столик и получили по книжечке меню. Кэролайн выглядела несколько растерянной.

– Если честно, Саша, я сама не ожидала, что здесь всё так… Искала в интернете ресторан с отличной русской кухней. На этот было больше всего ссылок. Ну, и потом, имя Пушкина мне знакомо – это же ваш знаменитый поэт?

– Угу. Солнце русской поэзии. Выпьем, добрая подружка бедной юности моей, выпьем с горя: где же кружка? Сердцу будет веселей.

– Что ты сказал? – удивилась Кэролайн. – Я не понимаю…

– Так, процитировал одно из его стихотворений. Так что будем заказывать?

Кэролайн полистала меню и подняла на него испуганные, растерянные глаза.

– Саша, я ничего здесь не могу разобрать…

– Может, я тебя удивлю, но у меня та же проблема, – усмехнулся Белецкий.

Меню ресторана было оформлено под старину: с ятями и ерами, с устаревшими речевыми оборотами и вышедшими из употребления названиями продуктов. Среди безалкогольных напитков, конечно же, главенствовали «квасъ», «крюшонъ» и «кофий», а среди алкоголя – водочка, которая отлично шла под уху с расстегаем. Впрочем, на еде следовало бы остановиться подробнее…

«Крабъ камчатский въ салатъ изрубленной, съ плодами южными, на восточный манеръ».

«Морскiя жители, пополненныя разнообразными овощами, горкою».

«Блинчики хрустящiя изъ гречневыхъ крупъ, съ телятиною».

Говядина Бифъ-Строгановъ въ сметане, гарнированная жареною картофелью».

И так далее…

В итоге, посовещавшись, они сделали выбор: Кэролайн заказала себе «курячий суп с лапшою, малую порцию», а на второе – котлету, «чинённую морским раком»; Белецкий же отведал борща «из гусиных копчёностей с разными капустами», а затем – «печёную вольным духом и копчёную с дымком стерлядь».

Еда была вкусной, но тоже оставляла ощущение нарочитости. Так и представлялся шеф-повар с зашкаливающим чувством собственной важности, колдующий над яствами с одной-единственной целью: поразить! ошеломить! лишить дара речи!

– Почему русские почти во все блюда кладут укроп? – недоумевая, спросила Кэролайн, изящно расправляясь со своей котлетой. – У нас в США укроп едят разве что с копчёным лососем. А в России он везде: в супах, салатах, мясе и даже пицце!

– В свежей зелени много витаминов, – Белецкий пожал плечами. – Поэтому есть её полезно.

– В свежих фруктах и овощах тоже много витаминов! – возразила она.

– Это всё советское наследие, – он улыбнулся ей, как несмышлёному младенцу. – Наши родители и мы сами росли в атмосфере тотального дефицита. Какие свежие овощи и фрукты, я тебя умоляю… Картошка, лук и морковка – наше всё, а из фруктов – в основном яблоки. У нас в семье бананы покупались лишь по большим праздникам. И не потому, что денег не было. Просто это всё считалось излишками – тем, без чего вполне можно прожить. Когда меня отправляли в деревню, я иногда лакомился свежими ягодами – клубникой, малиной и крыжовником. И то бабка ворчала: мол, много-то не жри, это посажено для варенья на зиму… В общем, зеленью посыпалось в каждое блюдо – этак мы убеждали себя в том, что наполняем организм недостающими витаминами.

– Какой кошмар, – Кэролайн подняла брови. – Я не думала, что вы так плохо жили, Саша!

– Да я не считаю, что было «плохо», – засмеялся он. – В этом возрасте как-то внимания не обращаешь на подобные мелочи. Воспоминания о том времени у меня остались самые приятные. Я пережил вполне счастливое детство и не менее счастливую юность.

– Нет, это ужасно, ужасно, – замотала головой Кэролайн. – Невозможность купить своему ребёнку банан… Это какое-то издевательство! О каких приятных воспоминаниях может идти речь, о каком счастье?! Саша! – выговорила она с состраданием. – Почему вы, русские, так легко миритесь с тем, что живёте в полном дерьме?

– Я бы не стал обобщать.

– Я не обобщаю!!! – разнервничалась она. – Перед тем, как поехать в Россию, я же читала про вашу страну много всего, слушала новости, разыскивала статьи в интернете… Вы сами не отдаёте себе отчёта в том, как у вас всё плохо! Вы так… несвободны!

– Вот спасибо, просветила, – вздохнул он; этот разговор уже начал его утомлять. – Полагаю, ты получила исчерпывающую информцию о России в американских СМИ. Мне ли с тобой спорить?

– Прости, если обидела, – спохватилась она. – Но… чёрт возьми, ох уж эта пресловутая русская гордость! Меня предупреждали, что вы все – чокнутые патриоты и любую критику в адрес своей страны воспринимаете негативно.

– Я вовсе не чокнутый патриот, – он устало вздохнул. – Просто не люблю рассуждений о судьбах России от посторонних людей. Это… какой-то дурной тон, не находишь? Вот приехал бы я в твою Америку и начал разъяснять тебе, как у вас всё неправильно… ты бы меня послушала?

– В Америке всё правильно, – уязвлённо отозвалась актриса, задетая тем, что Александр обозначил её статус как «посторонняя». – У нас великая и свободная страна. Она идеально предназначена для жизни, работы, самосовершенствования… Любая мечта в США может осуществиться! American dream – слышал такое выражение? Никто не боится, что его посадят в тюрьму за случайно сказанное слово в адрес президента или пост в фейсбуке… в отличие от вас.

– Я не сомневаюсь, Кэрри, – он мягко улыбнулся ей одними губами, в то время как глаза оставались холодными. – Очень рад, что тебе повезло родиться и жить в этом чудеснейшем и демократичнейшем государстве. Правда.

– Саша, – сбавив обороты, произнесла она робко, – я же не просто так болтаю, я за тебя беспокоюсь… Ты совершенно удивительный! Я таких, как ты, никогда раньше не встречала. Тебе… как бы это сказать… не место здесь! С твоим талантом, с твоими внешними данными… Да тебя бы в Голливуде с руками оторвали!

– Нет уж, спасибо, – он снова улыбнулся. – Есть такое старое выражение: лучше быть первым в деревне, чем вторым в городе.

– Старое русское выражение? – скептически уточнила Кэролайн с гримаской лёгкой брезгливости.

– Ну, если Юлий Цезарь для тебя – русский, то пусть будет так, – он не выдержал и засмеялся, и Кэролайн, глядя на него, тоже не смогла сдержать смеха. О, как ему шла улыбка!.. Она была способна растопить лёд любого непонимания.

– Кстати, давно хотела тебя спросить… Откуда ты так хорошо знаешь английский язык? Я заметила, что у вас в стране это большая редкость.

– Отец, царство ему небесное, угнетал нас воспитанием… – отшутился Белецкий цитатой из своего любимого Чехова, а затем с явной досадой вновь перешёл на английский:

– Какая жалость, что ты не понимаешь русского! Так много смыслов теряется при переводе… В общем, в нашей семье очень большое значение придавалось хорошему образованию. Я был способным ребёнком, и меня с первого класса определили в престижную языковую школу. Отчим с матерью надеялись, что я подам документы в институт международных отношений, стану дипломатом… Поступив в школу-студию МХАТ, я их обоих очень сильно разочаровал.

– Неужели они тобой не гордятся? – Кэролайн округлила глаза. – Ты такой талантливый, такой знаменитый…

– Отчим давно умер. А мама, конечно, гордится – сейчас, – выделил он интонацией последнее слово. – Но если бы мне не повезло и актёрская карьера сложилась бы менее удачно… Думаю, мама пилила бы меня и по сей день. У неё вообще непростой характер.

– Мне так жаль, – сочувственно произнесла она.

– Чего ж тут жалеть? – он усмехнулся. – Всё в итоге сложилось к всеобщему удовлетворению.

При попытке Александра оплатить счёт Кэролайн не на шутку оскорбилась. Она не кокетничала, не лицемерила и не набивала себе цену – ей действительно было неприятно.

– Во-первых, это я тебе пригласила, – сказала она сухо, – так что не ставь меня в неловкое положение. А во-вторых… Ох уж мне этот русский шовинизм: мужчина должен за всё платить, а женщина – лишь бесполезный придаток!

– Ну вот, опять завела свою любимую песню «вы, русские», – поморщился он. – Я вовсе не подразумевал, что ты – бесполезный придаток. Просто оплатить счёт в ресторане и за даму тоже – моя привычка.

– Это отвратительная привычка, она унижает женщину! – убеждённо возразила Кэролайн. – К тому же, это как бы намекает на то, что, сводив меня поужинать, ты автоматически получаешь право провести со мной ночь!

– Упаси бог, какой вздор, – серьёзно отозвался Белецкий. – Ну что ты, Кэрри, у меня и в мыслях не было, правда.

Кэролайн поняла, что перегнула палку с возмущением – она-то как раз не имела ничего против того, чтобы затащить этого строптивого красавчика в постель. Он, должно быть, просто невероятно хорош в сексе… От одного только взгляда на него у Кэролайн по коже бегали мурашки. Теперь же она отчаянно ломала голову, как продолжить вечер, и ругала себя за то, что была к Александру слишком сурова. Она даже оставила без внимания то, что Белецкий придержал для неё дверь ресторана, пропуская вперёд – ну, что с ним поделать, с таким невоспитанным…

– Отличный вечер, правда? – спросила она, вдыхая полной грудью свежий майский воздух. – Так не хочется садиться в такси… может быть, прогуляемся немного? Здесь так красиво!

– Почему нет? – покладисто согласился Белецкий. – Пойдём!

– Отчего же ты не предлагаешь мне руку, Саша? – кокетливо спросила она. Он в притворном ужасе округлил глаза: