Удовольствие гарантировано

ГЛАВА 12

Следующий день был забит операциями, требующими постоянной смены ножниц, как для пациентов, так и для животных из приютов.

Я перехожу к каждой операции с резкой интенсивностью, двигаясь методично и точно. За обедом мы с Дугом быстро перекусываем в ближайшей закусочной, обсуждая некоторые из наиболее необычных текущих случаев.

Он просто ас, когда речь заходит о непонятных и малоизвестных болезнях. Мы рассматриваем случай пуделя с проблемами зрения, и Дуг предлагает лечение, о котором он слышал на последней посещенной конференции. Когда с едой покончено, он постукивает себя по виску.

— Вот видишь! Я все еще соображаю.

— Совершенно верно. Нет никого лучше.

Мы возвращаемся в офис, и когда он открывает дверь, говоря небрежно:

— Но когда-нибудь я хотел бы уйти на пенсию. Я представляю себе, как играю в гольф и наслаждаюсь сальсой, танцуя со своей любимой женой. Черт, может быть, Слоун подарит мне внуков, чтобы я мог наслаждаться ими между отдыхом в тропиках.

Я кашляю так громко и яростно, что кашель превращается в лай.

— Давай я принесу тебе воды, — предлагает Дуг.

Я отмахиваюсь от него.

— Я в порядке, — выдыхаю я.

Но на самом деле это не так. Мысль о том, что у Слоун будут дети, слишком сильна, потому что для этого потребуется другой мужчина, чтобы завоевать ее сердце.

И спать с ней.

Мысль о любой из этих вещей подобна отвратительной песне, скрежещущей, как будто она крутится в моей голове.

***

Большую часть дня Слоун нет в офисе, но после обеда она появляется в моем кабинете, широко улыбаясь.

— Тук-тук?

— Кто там?

Она показывает на себя.

— Самый крутой спасатель собак в городе. Я нашла приемную семью для мистера Фокса. Его забрали сегодня утром и уже прислали мне несколько десятков его фотографий для сайта службы спасения. Смотри-ка.

Слоун с важным видом подходит к моему столу и показывает снимки папийона, чувствующего себя как дома.

— Во-первых, ты потрясающая. Во-вторых, он очарователен. Он похож на куклу.

Она сияет.

— То же самое я говорила и раньше.

Когда Слоун уходит, я мысленно возвращаюсь к разговору с Дугом за ланчем. Да, перспектива того, что она будет с кем-то еще, бьет по всем струнам моих нерв.

***

Когда рабочий день подходит к концу, я прохожу по клеткам для послеоперационных визитов, проверяя котят и щенков, которых мы сегодня стерилизовали. Все чувствуют себя хорошо, и я делаю последнюю остановку у рыжего котенка, который низко опускает голову.

— Привет, Абрикос. У тебя все хорошо?

Мяу.

— Ты немного не в себе, — говорю я, когда котенок ковыляет к двери клетки.

Еще одно жалкое мяуканье. Отперев клетку, я поднимаю маленького приятеля.

— Ты просто стал полегче, Абрикос. Это, как если бы ты пошел к портнихе и заказал свой праздничный костюм. Ты скоро поправишься.

Милый малыш трется головой об меня, мурлыканье осмеливается вырваться из его груди.

— Совершенно верно. Твоя приемная семья уже в пути. Через несколько минут ты отправишься домой, как поется в песне.

Я понижаю голос, пою для несчастного.

— …когда тебя нет, я весь день волнуюсь. Детка, пожалуйста, вернись домой…

— Что-то такое, что ты выдумываешь прямо на ходу?

Я оборачиваюсь. Слоун стоит, прислонившись к стене, ухмыляясь. Она что, все это время наблюдала?

— Потому что эта строчка показалась мне смутно знакомой, — продолжает она.

И это было бы «да».

— Это «Малыш, пожалуйста, вернись домой». Чарльз Уорфилд и Кларенс Уильямс. 1919. Очень старая, но очень хорошая. Элла Фитцджеральд перепела ее. Как и Сэм Кук и многие другие.

— Держу пари, что от этого все кошечки падают в обморок.

Ее улыбка граничит с кокетством, говоря мне, что она наслаждалась импровизированным шоу.

Тем не менее, я играю спокойно, как будто я не совсем мягкотелый, хотя она явно понимает это.

— Я, как известно, заставляю кошек мурлыкать.

— Значит, ты поешь для кошек?

Будь сильным. Будь львом. Ты крутой альфа-самец.

— Я могу успокоить даже самую свирепую кошку, — говорю я, словно хвастаюсь, хотя это чистая правда и ничего больше.

— Он может. И делает. Я заснял это на камеру, — говорит Джонатан, высовывая голову из-за угла.

Я вздыхаю, гладя котенка по подбородку.

— Ты снял на скрытую камеру?

— Да ладно тебе. Ты уже много лет поешь для кошек, доктор Гудман. Я уже не в первый раз снимаю это на видео. Это слишком мило, чтобы не запечатлеть.

— У тебя есть тайник с моими видеозаписями?

— Ага, частная коллекция, — шутит он. — Как же я тебя когда-нибудь подкуплю, если у меня их не будет?

Слоун переводит взгляд на Джонатана, и кажется, ей пришла в голову идея.

— Поскольку Абрикос — один из котов приюта, могу я выложить этот клип в нашу ленту? Это поможет ему найти семью, — говорит она, размахивая передо мной маленьким самородком.

— Ты должна, — говорит Джонатан, подталкивая меня локтем, но не сводя глаз со Слоун. — Настоящим я даю тебе разрешение.

Я похлопываю себя по груди.

— Алло? Разве это не мое разрешение?

Джонатан отмахивается от меня.

— Ты поешь старые стандарты для кошки. Это не похоже на то, что ты поешь Panic! на дискотеке. Я чувствую, что это и есть разрешение.

Я смеюсь и осторожно запихиваю Абрикоса обратно в клетку.

— Хорошо, ладно. Не похоже, что это разрушит мою репутацию или что-то в этом роде.

— Все верно.

Джонатан направляется к стойке регистрации и кричит в ответ:

— Сначала нужно выпить немного, чтобы это произошло.

***

Толстый белый шар величественно парит над полем, поднимаясь все выше, пока не падает в Великую даль. Я потрясаю кулаком, и мои товарищи по команде кричат со скамейки, когда я обхожу базы в игре в софтбол в пятницу вечером на этой неделе. Когда я пересекаю базу, мой приятель Джейсон ждет, чтобы дать пять, и мой кузен Ник тоже.

— Самое время, — замечает Ник, хлопая меня по ладони.

— Если мне не изменяет память, на прошлой неделе я тоже сделал хоум-ран.

— Со временем ты научишься отбивать хоум-раны в каждой игре, как это делаю я.

Он не ошибся. Ник Хаммер действительно золотой стандарт, когда дело доходит до хоум-ранов, но думаю, что я чертовски близок к этому.

Джейсон усмехается.

— Что действительно впечатляет, так это то, что парень с грязных улиц Лондона может их всех перехитрить. И я иногда честно выполняю свою работу.

Я смеюсь, когда мы направляемся к нашей скамейке.

— Я почти уверен, что ты вырос не в трущобах столицы твоей страны.

— У меня были очень тяжелые времена.

— Ты же из долбаного Ноттинг-Хилла.

Джейсон усмехается.

— Пожалуйста, не позволяй этому дерьму распространяться. Я вырос не на том берегу реки. Все эти уличные бои, в которых мне приходилось участвовать, закаляли меня.

— Подожди.

Фонари щелкнули, и загорелся свет.

— Это одна из твоих предысторий, не так ли?

— Может, и так. А может, и нет.

У Джейсона есть шкаф, полный личностей, и он примеряет разные для своей работы.

— Ну, если это правда, то удивительно, что ты не лучше в джиу-джитсу, — говорю я и указываю на Ника.

— Кстати, ты слышал, что его невестка хочет, чтобы ты участвовал в турнире?

Брат Ника, а также мой двоюродный брат, конечно, женат на Натали.

— Она упоминала об этом. Но обычно я занят по выходным, — говорит Джейсон.

Ник поднимает воображаемую скрипку и говорит, подражая британскому акценту Джейсона.

— Горе мне, ребята. Так тяжело быть тайным агентом на шикарных свадьбах, где я цепляю женщин каждый субботний вечер.

— Это, конечно, тяжелая работа, но кто-то же должен быть шафером по найму, — язвительно замечает Джейсон, когда мы втроем возвращаемся на поле.

Когда игра заканчивается, мы выходим из парка, болтая на ходу о работе, догоняя по телевизору шоу Ника Хелмса. Этот человек — невероятно успешный карикатурист, создавший несколько успешных ночных анимационных телешоу.

Ник хлопает себя по лбу.

— Чуть не забыл. Я выложил то видео с тобой на своей странице в Фейсбук и в Инстаграме.

— Одно из Джин-Джойнта?

Я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз снимал видео.

— Нет. То, где ты поешь рыжему коту.

— Ах да, разве это не чушь? Твоя сестра прислала его нам, чтобы мы посмеялись, — говорит Джейсон.

— Спасибо. Рад, что тебе понравилось. Не забудьте дать чаевые бармену на выходе.

— Так или иначе, — вмешивается Ник, когда мы сворачиваем на Пятую авеню, — я назвал его «Поющий ветеринар». И это зашло. Тысячи просмотров и постингов.

Я хмурю брови. Это было последнее, что я ожидал услышать от него.

— Иногда люди смотрят странные вещи.

Джейсон поглаживает свою щетинистую челюсть, словно глубоко задумавшись.

— Это странно, особенно учитывая очевидную проблему.

— Что такое? — спрашивает Ник.

Джейсон беспомощно пожимает плечами.

— Дело в том, что Малоун чертовски уродлив.

— Да, это правда. — Ник тяжело вздыхает. — Наверное, я не смогу взять тебя в новый веб-сериал под названием «Поющий ветеринар».

— Все в порядке. Я понимаю, как действует ревность. Вам обоим тяжело находиться рядом с таким великолепным экземпляром, — говорю я, подмигивая.

— И очень скромным, — добавляет Джейсон.

— Прям как ты.

Ник поправляет очки на переносице.

— А если серьезно, то видео получилось неплохим. И горячая женщина совсем не портит видео. Та, что говорит с тобой о песне.

При упоминании о Слоун возникает рефлекс Павлова. Мои чувства обостряются. У меня слюнки текут. И мой мозг вспоминает ее образ.

— Это Слоун.

Ник щелкает пальцами.

— Да, камера ее обожает. Я упомянул о ее приюте, когда постил его. Кто знает? Может быть, это повысит осведомленность о вашей клинике и ее приюте.

Когда Слоун написала мне позже тем же вечером, я узнал, что это было больше, чем просто повышение осведомленности.