Удовольствие гарантировано

ГЛАВА 2

Вечером в «Джин Джойнт» я напеваю мелодию Дина Мартина, а затем переключаюсь в разговорный режим, перебираю клавиши пианино и болтаю с аудиторией между номерами.

— Вы когда-нибудь хотели чего-нибудь так сильно, что даже ощущали вкус? Например, на кончике своего языка?

Несколько посетителей кивают, бормоча «да».

— И это так вкусно, так соблазнительно, что вы не можете думать ни о чем другом?

Брюнетка за соседним столиком качает ногой на высоком каблуке взад-вперед, одними губами произнося «да».

— Когда я ощущаю такое, мне нужно раствориться в одной конкретной песне. Я погружаюсь в композицию Луи Армстронга «Какой чудесный мир».

Во время игры я сосредоточен не только на мелодии, но и на жизни, а моя удалась. Через сорок восемь часов мой деловой партнер Дуг вернется в город. Он сказал, что хочет поужинать и обсудить деловое предложение, и именно поэтому я расставляю точки над «и», подготавливаю документы, чтобы завершить сделку по выкупу его половины клиники.

Это то, чего мы оба хотим на протяжении последних нескольких лет, то, что мы планировали. Клиника будет принадлежать мне, и я смогу выйти на новый уровень.

Тогда у меня будет все, что пожелаю: успешный бизнес, милая квартира в Вилладж и свидания, когда захочу.

Конечно же, приятный бонус — петь сегодня в битком набитом клубе. Ладно, в этом переполненном клубе помещаются только пятьдесят человек, но мне все равно. Я не пытаюсь построить карьеру ресторанного певца. Просто наслаждаюсь вторым моим любимым хобби.

Всегда в строгом темно-синем костюме, я привожу публику в восторг от старых стандартов. Мужчины и женщины потягивают коктейли из медных кружек и джин с тоником из высоких бокалов, украшенных дольками лайма. Ступни постукивают в такт музыке.

Погрузившись в заключительный номер — обновленный вариант песни «Проклятие больного сердца» Фрэнка Синатры, — я замечаю трех женщин в джинсах и черных топах, которые, вероятно, на девичнике.

Хорошенькая брюнетка проводит пальцем по ободку бокала и хлопает ресницами, глядя на меня. Ох, предательский знак, означающий что сегодня меня ожидает счастливая ночь.

— …ты сделала меня таким. Надеюсь, ты довольна...

Я не утверждаю, что пою в «Джин-Джойнте» пару раз в месяц, чтобы добиться результата.

Просто, это не повредит.

Микрофон и пианино — идеальный пролог к моему первому любимому хобби. Но есть кое-что, чего я хочу больше, чем вечернего секса, — быть абсолютным хористом, когда мой номер подойдет к концу.

— …это проклятие больного сердца, — пою я, заканчивая песню. — Большое спасибо, что пришли. Обязательно будьте рядом со своими близкими. С вами был Гуд Мен, до скорых встреч.

Прохожу сквозь толпу, но брюнетка, покусывая уголок губ, встает на пути и предлагает:

— Я могу снять это проклятие.

— Спасибо, что пришла сегодня, — говорю я, быстро касаюсь ее плеча и направляюсь к бару. Я хвалю себя за хорошее поведение.

— Виски, — предлагает моя сестра Трули, владелица «Джин Джойнт», и пододвигает стакан. — Мне нужно взять тебя за руку и увести отсюда прямо сейчас, чтобы ты не поддался искушению?

— Нет. Я планирую уйти один.

Она с сомнением понижает голос.

— Я видела, как эта девчонка строила тебе глазки. Были ли эти глаза полными желания трахни-меня или они флиртовали со-мной-и-давали-мне-что-то-о-чем-нужно-подумать-позже?

Я постукиваю себя по подбородку, делая вид, что размышляю.

— Мне кажется, что это были глаза типа, отведи-меня-в-кабинет-твоей-сестры-и-возьми-меня-за-дверью.

Дождавшись, как я отопью, Трули шлепает меня по плечу.

— Мерзко. Это отвратительно. Мне срочно нужно выбросить этот образ из головы. Поговорим о скрепках для бумаг.

Я смеюсь.

— Скрепки для бумаг — это фантастическое изобретение, известное не только своей способностью скреплять страницы вместе, но и способностью держаться на плаву.

Она моргает.

— Подожди. Бумажные скрепки не тонут, плавают? Это потому, что они легкие?

Я отрицательно качаю головой.

— Не-а, это из-за поверхностного натяжения. Молекулы воды держат достаточно крепко, чтобы…

Сестра машет рукой.

— Так ладно. Это сработало. — Она прижимает ладони к стойке. — Ну и как там дела с пятничным ужином?

Я стучу по дереву на удачу.

— Если все пойдет хорошо, эта клиника станет моей, как мы с Дугом и обсуждали уже много лет. Наконец-то, верно?

Она счастливо вздыхает.

— Нужно это отпраздновать. Папа всегда хотел для тебя этого.

— Я знаю, рад, что наконец-то сделаю это. Закончить то, что начал отец — это была большая мечта с тех пор, как я окончил ветеринарную школу. Сделать шаг, который он не мог.

— Все будет замечательно.

Трули наливает себе диетическую колу и поднимает стакан, предлагая тост. Мы чокаемся, и каждый делает глоток.

— А когда все будет сказано и сделано, ты снова свяжешься со Слоун?

Это имя заставляет меня вздрогнуть.

— Слоун?

Трули хихикает.

— Да, Слоун, — говорит она, напоминая.

Эта женщина не ускользает из моего сознания на долго с той единственной насыщенной недели, которую мы провели вместе семь лет назад.

— Слоун, та женщина, в которую ты когда-то был без памяти влюблен. Та, о которой ты спрашиваешь меня каждый раз, столкнувшись с ней, желая узнать, не нашла ли я какую-нибудь гигантскую лазейку, которая позволит тебе ухаживать за ней, женщина, из-за которой ты здесь поешь.

Я отшатываюсь назад, словно Трули, просто сбила меня с ног силой своих бурных слов.

— Кажется, это имя и впрямь что-то напоминает.

Она смеется.

— Ну так как, ты с ней свяжешься?

— С чего бы это?

— А разве все не изменится, когда сделка будет заключена? Неужели вы не можете наконец стать парой Слоун и Малоун? Кстати, рифма смешная.

— Это всего лишь минутный смех.

— Так… — Ее глаза расширяются.

Я пожимаю плечами.

— Даже не знаю, не думал об этом.

Трули наклоняется вперед, в ее голубых глазах мелькают искорки, подбородок вызывающе сжат.

— Лжец.

Внезапно в наш разговор влезает девушка с высоким голосом.

— О боже, вы что, однояйцевые близнецы?

Трули закатывает глаза. Она — мой близнец, и потому, что у нас очень похожий цвет кожи, темно-каштановые волосы, темно-синие глаза, — мы уже ответили на этот нелепый вопрос.

Я резко перевожу взгляд на брюнетку.

— Просто у тебя такие же волосы и все такое, — говорит она, дико жестикулируя от Трули ко мне.

Моя сестра отвечает:

— Да, это так. Возможно, вы видели нас в Книге рекордов Гиннесса как первых в мире однояйцевых близнецов мужского и женского пола.

У нее отвисает челюсть.

— Это так здорово. Я не могу поверить, что встречаю одинаковых мальчика и девочку — близнецов. Думала, что это всегда был только один пол.

Я указываю на свою сестру.

— В утробе матери у нее был пенис, но он отвалился при рождении.

Трули швыряет в меня полотенцем, а брюнетка смотрит на меня с отвисшей челюстью.

— И ты им стал, один гигантский член.

На этой ноте мне пора сваливать. Я притягиваю Трули к себе, чтобы быстро поцеловать в щеку, а потом выхожу.

Спускаясь по мощеному булыжником кварталу, обсаженному деревьями, я развязываю галстук, напевая «Проклятие больного сердца».

Я теряюсь в своих мыслях, а потом, подняв голову, останавливаюсь.

Тру глаза.

Я проверяю окружение, чтобы убедиться, что не брожу во сне своей собственной жизни. Все кажется совершенно реальным — от воздуха, которым я дышу, до земли подо мной.

И все же это фантастически бесспорно. Мне определенно снились эти ноги, это тело, это великолепное лицо.

А вот и она, идет мне навстречу.

Та самая, о которой я до сих пор думаю.

Та, что сбежала.