Удовольствие гарантировано

ГЛАВА 21

Есть что-то такое в отелях после полуночи.

Плюс этот чувак, Отис? Парень, который изобрел лифты? Черт, я бы наградил его медалью «гордость Братства» прямо сейчас.

Потому что гостиничные лифты созданы для прелюдий.

Зеркала, гладкий хром, грохот и гул, это как прелюдия к главному аттракциону.

Как только двери закрывается — черт, как только они захлопываются — я хватаю Слоун. Разворачиваю ее, прижимаю к зеркальной стене и впиваюсь в губы. Она хватает меня, ее руки в моих волосах, ее ногти в моей голове. Мы так разгорячены и настойчивы, как будто нам обоим нужна доза.

Похоть рикошетом разливается по моим венам, когда я поднимаюсь вверх по ее ноге, обвивая ее вокруг моего бедра, прижимаясь к ней.

Она стонет мое имя и выгибает спину, ее изгибы идеально подходят под мои.

Тяжело дыша, мы добираемся до своего этажа. Мы вываливаемся из лифта в холл, и я обнимаю ее за плечи, притягивая к себе. Я не могу перестать прикасаться к ней. Мои губы хотят соприкоснуться с ее кожей, поэтому я целую ее в щеку, когда мы подходим к номеру. Я прижимаю карточку-ключ к двери и толкаю ее.

Как только мы оказываемся внутри, Слоун превращается в тигрицу. Набрасывается на меня. Толкая меня к закрытой двери, цепляясь за рубашку, развязывая галстук. Она как будто боится пропустить что-то, если замедлится.

Я не ищу долгой затянувшейся трапезы из семи блюд, но мне бы хотелось, чтобы наш первый раз длился больше пяти минут, а Слоун действует в темпе демона.

Я перехватываю ее за запястья.

— Эй. Дай посмотреть на тебя.

Она делает глубокий вдох, как будто нервничает.

— Ладно.

Я выгибаю бровь.

— Ты? В порядке?

Она несколько раз кивает.

— Ты не в порядке.

Она прижимает ладони к моей груди.

— У меня все отлично. Клянусь. Я хочу этого.

— Просто хотел убедиться.

Я опускаю лицо к ее шее, нежно целуя ее сладко пахнущую кожу. Она дрожит, словно спустилась на ступеньку ниже уровня хищника-на-Серенгети.

— Ты такая вкусная.

Я провожу губами по ее шее, до самого уха, покусывая.

Она бормочет и это уже лучше. Этот темп лучше.

Время от времени мне хочется по-быстрому трахнуться, но не сейчас. Я слишком долго ждал этого момента, чтобы спешить. Я намерен наслаждаться каждой секундой.

Мои руки обхватывают ее спину, скользят по обнаженной коже.

— Кстати, ты всегда можешь носить такие платья. На всякий случай, если тебе интересно.

— Рада знать, что ты одобряешь такую моду.

— Но мне также чертовски любопытно, что под ним.

Она покусывает губу.

— Сними его, Малоун.

Я опускаю бретельки вниз, и она позволяет им упасть до талии. Вот так, она раскрылась, и у меня пересохло во рту. Ее груди — прекрасные слезинки с темно-розовыми сосками. Я хотел бы провести ночь, уткнувшись лицом между ними.

Я обнимаю их обоих, и Слоун тянется ко мне, бормоча, вздыхая.

Проводя большими пальцами по ее соскам, я чувствую, как они твердеют. Слоун часто дышит, и неожиданно вздрагивает.

— Оххххх.

Этот. Звук.

Это прямой выстрел похоти. Он превращает мой член в гранит, а он уже тверд как камень.

— Ты потрясающая. Ты хоть представляешь, как тяжело мне пришлось на прошлой неделе? Как сильно я хотел тебя?

Есть что-то освобождающее в том, чтобы сказать женщине, которую ты хочешь, как сильно ты ее жаждешь. Это никогда не было проблемой, и поскольку это не так, я собираюсь воспользоваться шансом рассказать ей.

Она протягивает руку и хватает меня за галстук.

— Держу пари, что так же сильно, как я хочу тебя.

Я стону, любя ее потребность, жажду ее желания. Я стягиваю платье с бедер, как только она сбрасывает туфли. На ней нет ничего, кроме кружевных черных стрингов, и она — все, о чем я мечтал.

Слоун сильная и подтянутая, но с мягкими изгибами, женственностью, похожей на сирену. Ее гладкая бледная кожа для меня как маяк, и пахнет божественно. Этот ванильный запах — ее запах, ее фирменный, и он сводит меня с ума.

— Как бы мне ни хотелось заняться сексом у стены, прямо сейчас я хочу, чтобы ты лежала на кровати, женщина, — говорю я и одним быстрым движением перекидываю ее через плечо.

Слоун визжит, игриво стуча кулаками по моей спине.

— Малоун!

— Берегись, а то я тебя пощекочу.

Я несу ее к кровати, а она смеется.

Я сажаю ее на матрас и упиваюсь этим восхитительным зрелищем.

— Черт. Ты почти голая на гостиничной кровати. Это рай?

Слоун опирается на локти, наблюдая, как я смотрю на нее.

— Тебе нравится то, что ты видишь?

Я наклоняюсь над ней, провожу рукой по ее голой ноге.

— Мне нравится то, что я вижу. Неужели ты думал иначе.

Она качает головой.

— Нет. Я просто хочу тебя.

Опять эти нервы. Я не хочу, чтобы она их почувствовала.

Я обхватываю рукой ее затылок и притягиваю к себе для поцелуя.

— Я хочу тебя. Я хочу, чтобы ты принадлежала только мне. Я хочу тебя всю ночь.

Небольшая улыбка появилась на ее лице. Ей нравится мой ответ.

— Малоун.

Она произносит мое имя так, словно это вишенка, перекатывающаяся у нее на языке.

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты разделся.

— Ну.

Женщина заговорила. Пиджак снимается, и мы становимся хорошо отлаженной машиной, которая быстро справляется с моей одеждой. Я остаюсь в боксерах, и ее глаза расширяются.

Они вылезают.

— Хороший член, — говорит она благоговейным шепотом.

У меня стояк. Ну, члены любят, когда ими восхищаются.

Я сбрасываю боксеры, поглаживаю свой твердый член, а затем ползу по ней.

— А теперь, что мы будем делать с этим прелестным кусочком кружева?

Я провожу рукой между ее ног, ощущая скользкие очертания ее мокрых трусиков.

— Хм. Давай посмотрим, смогу ли я снять его с тебя.

Я спускаюсь поцелуями вниз по ее животу, и Слоун выгибается навстречу моему рту, запуская руки в мои волосы.

— Боже, Ты потрясающе пахнешь.

Ее бедра вздымаются вверх, и, Боже Мой, эта женщина — живой провод. Один поцелуй — и она стонет. Одно прикосновение — и она корчится.

Я целую верхнюю часть трусиков, затем стягиваю их. Все мое тело потрескивает от непристойного восхищения. Ее киска прекрасна. Идеальная, розовая, блестящая.

Я облизываю губы и благодарю свою счастливую звезду. Затем вздрагиваю от удивления, когда Слоун указывает на дверь.

— Ты меня выгоняешь?

— Нет. Пожалуйста. Я же не тупая. Я уронила сумочку, когда мы вошли. В нем презерватив.

— У меня тоже есть один, но мне нравится, что ты взяла.

Она подмигивает.

— И не один.

Я направляюсь к выходу, хватаю сумочку и несу Слоун. Опустив руку, она находит защиту и сует мне презерватив.

— Ладно, ладно. Ты хочешь меня только ради моего члена. Я понял.

— Ты обвиняешь меня? Это очень хороший член.

— Хороший? Милый?

Слоун садится выше, обхватывает рукой мой член и сжимает. Я вздрагиваю, когда волна удовольствия накатывает на меня. Ощущение ее руки просто потрясающее. Когда она проводит ладонью вверх и вниз, я закрываю глаза, наслаждаясь чистым теплом этого момента. Огонь, который потрескивает в моих венах. Желание, которое переполняет мое тело. Женщина, которую я вожделею до невероятной степени, касается моей самой любимой части тела, и я собираюсь трахнуть ее.

Должно быть, в прошлой жизни я был очень хорош.

И в этой жизни мне нужно проникнуть в нее и свести с ума.

Я открываю упаковку презерватива и надеваю его. Слоун все время смотрит на меня, ее карие глаза сверкают. Я устроился между ее ног и потерся головкой члена об нее.

Ее рот раскрывается, и она стонет в восхищении.

Я пробираюсь во внутрь, и в ту секунду, когда чувствую ее тепло, обволакивающий мой член, удовольствие поднимается на новый уровень. Искры дождем сыплются на мою кожу, и я чувствую себя электрическим, раскаленным добела, когда наполняю ее.

Слоун обвивает ногами мою спину, сцепляя лодыжки вместе.

— Этого стоит, чтобы ждать, — бормочу я, начиная двигаться. — Тебя стоит ждать.

— Оно того стоит, — выдыхает она.

Вращая бедрами, я ищу идеальный ритм. Слоун крепче обвивает руками мою шею, требуя поцелуй.

Меня устраивает. Это работает просто отлично, и я опускаю свою грудь ближе, опираясь на ладони и делаю толчок. Мы задали темп, и это просто фантастика. Мы двигаемся синхронно, раскачиваемся и скрежещем, стонем и стонем. Руки сжимаются, пальцы сжимаются.

— Что тебе больше всего нравится, милая? Что тебя туда приведет? — спрашиваю я.

Слоун качает головой.

— Вот так.

Это все, что она говорит. Просто «вот так», и закрывает глаза и вздыхает. Сексуальный, протяжный звук, который посылает дрожь вниз по моей спине.

Я следую ее примеру, трахаю ее вот так, каждый толчок прерывается ее стонами, и вскоре Слоун начинает двигаться быстрее, прижимаясь ко мне, а голос становится громче.

— А ты можешь?..

— Ты хочешь, чтобы я прикасался к твоему сладкому клитору? — уточняю я, делая обоснованное предположение.

Она улыбается.

— Да.

— Тогда давай поднимем тебя наверх. Как звучит?

Она качает головой.

— Ты можешь трахнуть меня сзади?

Я усмехаюсь.

— А можно? Можно я трахну тебя сзади? Я не хотел бы ничего лучшего.

Мы маневрируем на пути к новой позиции, плотской и грязной. Слоун встает на четвереньки, опуская спину. Положив ладонь ей на задницу, я снова проскальзываю внутрь.

— Я чувствую, — шепчет, — гораздо глубже.

— Лучше, — эхом отзываюсь я, мои кости дрожат, дребезжа от вожделения и желания. Я вливаюсь в нее, наслаждаясь видом ее волос, рассыпающихся по спине, ее задницы задранной в воздухе.

Я провожу рукой по ее спине.

— Вот это великолепный вид.

— Вы приехали на Таити и осмотрели достопримечательности.

Слоун удовлетворенно вздыхает, когда толкается в ответ.

Положив обе руки ей на бедра, я притягиваю ее ближе, погружаясь глубже, затем обхватываю рукой ее талию, скользя большим пальцем между ее ног.

Она вскрикивает, когда я впервые касаюсь ее клитора, и это мой сигнал продолжать. Я растираю ее восхитительное лоно, когда она качается на моем члене, трахаясь на нем так сильно, как только может.

Я поддерживаю темп, который ей нравится — быстрый, жесткий, но не забываю об этом великолепном бугорке между ее ног — поглаживаю круги на ее клиторе.

С каждым ударом Слоун стонет.

С каждым толчком она вскрикивает.

А потом вскрикивает громче.

— Я близко, так близко.

Моя работа проста — не облажаться.

Я мастер самоконтроля, поэтому сдерживаю собственный оргазм, стискивая зубы и сосредотачиваясь на ее, черт возьми, почти желая этого. Я тру, глажу и трахаю, и все, о чем могу думать, это то, что ее оргазм будет эпическим.

Потому что ее стоны такие. Крики. О таких звуках ходят легенды. Ее звуки высвобождают мое удовольствие, а ее собственное, кажется, проносится сквозь нее.

— О боже, я уже.

Ее крик начинается громко, затем выстреливает еще громче. Она вся такая... О Боже, и да, да, да, и это просто фантастика, как она громко кричит.

Действительно, это так.

За исключением того, что мои подозрения подтверждаются, когда Слоун испускает долгий, чрезмерны восхитительный вздох, и падает подо мной, как будто она насытилась и блаженствует.