Измена. Убей меня

— Не хочется.

— Ешь, — приказывает строго.

Состряпав обиженный вид, берусь за вилку и пробую салат. Не люблю, когда разговаривает в таком тоне. Со мной надо ласково.

— Ещё скажи не вкусный, — внимательно наблюдает.

— Не очень... — убедительно морщусь.

— Ох, Дина, ты такая капризная, — смеётся. — У меня таких никогда не было.

Замираю с вилкой недонесенной до рта. Удар в самое сердце пронзает болью. В солнечном сплетении затягивается узел, заставляя сжаться и похолодеть.. Он меняется в лице.

— Дин, прости... — испуганно звучит, даже скорее неосознанно.

Хватает за руку, не знаю, что сейчас говорят мои глаза, но Заруцкий испугался и сожалеет. Упрямо вытаскиваю из его пальцев свою заледеневшую ладонь и сосредоточенно принимаюсь за салат. Снова курит. Переживает, нервничает, злится, а я не понимаю его чувств, я их просто осязаю в воздухе и пытаюсь игнорировать.

— А какие были? — вопрос срывается с губ против воли, это стерва заговорила в голос.

— Дин, я не это имел в виду.

— А что ты имел в виду? — слышу себя будто со стороны, тон сочится злобой.

— Я ничего страшного не сказал. У меня таких как ты не было. Ты такая у меня одна.

— А других много? — не унимается злобная стерва внутри.

Никак не получается с ней справиться. Она буквально заполнила каждую клеточку ядом, дёргает за верёвочки и отдаёт указания.

— Дина! — предупреждающе рычит Заруцкий, склоняясь над столом в попытке приблизиться ко мне. — Ты бы только знала, как мне с тобой тяжело. Постоянно слежу за собой, как бы чего ни сказать, как бы что-то не то ни сделать, боясь ранить тебя нежную.

В шоке выдыхаю. Приборы падают из рук со звоном на стол. Осушаю бокал с вином залпом, а хочется плеснуть ему в лицо, как я его сейчас ненавижу. Не-на-ви-жу. Проговариваю про себя по слогам. Пугаюсь собственных мыслей, слеза обиды сбегает по щеке, ловлю тыльной стороной ладони. Пристально смотрит, злой, глаза метают молнии. И ни капли сожаления, скорее освобождение. Как давно хотел мне это сказать?!

— Когда почувствовал, что могу тебя потерять, понял, почему так происходит. С тобой нельзя быть самим собой. Постоянно боюсь тебя обидеть, расстроить. Ты тепличное растение, не надо, не принимай близко к сердцу, это всего лишь сравнение. Родители создали тебе иллюзию самостоятельной жизни, но это не так. Ты до сих пор обидчивый, наивный ребенок под крылом заботливых мамы и папы. У тебя сестра живёт в реальности, она будто старше, а ты в розовых грёзах, как маленькая девочка. Дин, мне тяжело.

— Так всегда боялся ранить меня ранимую, живущую в розовых грёзах, поэтому изменял. Я и половины не знаю... Сколько их было? — перехожу на зловещий шёпот. — Так следишь за собой, что я не раз узнавала об изменах. Может и не пытался скрывать, всегда знал никуда не денусь. Хотя да, ты уже признавался в этом.

Не верит своим глазам, не верит своим ушам, смотрит словно не узнает. Читаю это по его лицу. Остановиться не могу, мной завладела маленькая, но очень злобная стерва. Наверное пожалею о данном разговоре, сейчас уже поздно он начат и я хочу его закончить.

— Как ты любишь такое чудовище? Если считаешь, что я в открытую... косячил. Никогда не хотел сделать тебе больно. Не знаю как, не знаю почему, ты оказывалась там, где тебя не должно было быть.

В таком тоне Заруцкий никогда со мной не разговаривал.

— Чувствовала! Запаз одеколона приметный. — бросаю ему в лицо.

Прищурившись, Заруцкий обдаёт меня негативом. Поливает как из ведра, ощущаю кожей, внутренностями. Как она может такое мне говорить, как она смеет, так со мной разговаривать. Бедный, звезда в шоке. Подставляю пустой бокал, наполняет. Скрестив взгляды в немой дуэли обмениваемся непонимаем и гневом.

— Я тебя не узнаю...

— Я сама себя не узнаю, — отпиваю неторопливо.

Остро ощущаю на языке вкус вина, медленно глотаю, меня это не успокаивает и я жадно делаю ещё глоток и тут же отставляю бокал.

Заруцкий не отрывает от меня взгляда, продолжая сверлить, пытается рассмотреть во мне... Что? Ту глупую дурочку? Он не заметил? Её больше нет! А любил то он эту глупую, доверявшую ему дуру в розовых очках. Перепады высоты с играли роль и я чувствую, как меня грызет изнутри ревность, недоверие, подозрения. Не верю! Не верю больше! Не верю! Мне больно, но усмирить я это не в силах. Оно сожрёт меня окончательно. Раньше верила, отдавалась его рукам, ему целиком, теперь больше не верю. Буду рыдать, буду умирать, буду просить лишить меня жизни, будет нечем дышать, все это будет, я знаю, как и то что сейчас ночь. Знаю диагноз и хочу излечиться. Я настолько зависима, что боюсь шансов исцеление нет. Не понимаю откуда это беру, осознание идёт изнутри, так словно всегда знала, как само собой разумеющееся.

— Отвези домой, я устала, — удивляюсь, как могу говорить так спокойно.

В голове лёгкость и тело хочет отдыха, чувствую текущую по венам расслабленность. Действие вина на голодный желудок. Как-то резко отпустило и стало параллельно.

Заруцкий молчит и продолжает смотреть на меня. Злится, грудь заметно вздымается. В какой-то момент даже кажется слышу тяжелые удары его сердца или не так, ощущаю как бьётся.

— Сожалеешь о потраченном зря времени? Я того не стоила? — меня уже не остановить, сама себя боюсь, но ничего поделать не могу.

— Дина! Закрой рот! — рычит и просит счёт у появившегося, как всегда, вовремя официанта.

Глаза Заруцкого сверкают, он в бешенстве. В такой форме заткнуть пытается впервые.

— Кто ты такой, чтобы затыкать мне рот? Вообще не смей повышать на меня голос. — шиплю ядовитой змеёй, плевать, что мы не одни.

— Уже значит никто! Так вот нет милая, я буду затыкать тебе рот, каждый раз, когда ты слишком много разговариваешь!

— Слишком много на себя берёшь!

— Не надейся, не получится. Даже не догадывался насколько ты мстительна. Не поведусь на твою провокацию. Себе только хуже делаешь, пытаясь причинить мне боль.

Допиваю вино до последней капли, желание запустить в лицо бокалом и злость от его слов, плещют через край застилая глаза пеленой ярости.

— Ты вообще знаешь, что такое боль? — не узнаю собственный голос.

— Дин, не надо. Сама плакать будешь.

— Не переживай, найду утешение...

Хватает за запястье, больно сжав дёргает на себя. Его лицо в миллиметре от моего, чувствую горячее, свирепое дыхание и запах парфюма. Он понял о чём говорю, я это сказала... Услышал между строк. Это было проще простого. Да, я имела в виду Даниэля. Когда говорила, думала именно о нём. Ревность в глазах, мука, растерянность. Злобная стерва внутри меня хлопает восторженно в ладоши. Что я делаю? Ломаю деланное собственными руками! Сладкая боль пронзает меня и не знаю, что сильнее, боль или сладость мести.

Покашливание официанта прерывает немую дуэль. Отпускает мою руку, расплачивается по счёту и подхватив под локоть ведёт к гардеробу. Там помогает одеть куртку и снова крепко ухватив, выводит на улицу.

Никогда не видела от него ревности и теперь это плескавшееся в его глазах, греет мне душу. Даже улыбаюсь, любопытно, которая из нас? Я или стерва? Он резко развернув к себе обнимает, прижимает к груди, притянув за ягодицы. Целует легко коснувшись, смотрит в глаза. Замечаю, что нет остроты ощущений от поцелуев. Вино сделало своё дело, притупив во мне все чувства и эмоции. Буду знать! Есть обезболивающее. А может есть и шанс излечиться...

Любит, знаю, но раньше видел во мне доверчивого щенка, который заглядывает в рот и ждёт подачки, подачками было время проведенное вместе. Всегда мне было мало, ночь, утренний поцелуй и такси до дома, недолгая прогулка, ужин и опять же постель и такси до дома. А я ждала, ждала каждой минуты наедине. Наркоманка чёртова, ненавижу себя. Судорожно вздыхаю, он ловит губами, лаская властно, целует глубже ставя клеймо собственности. Сама не замечаю, как мои руки уже обнимают его в ответ. Разрывая поцелуй ведёт к машине.

Расслабленное состояние выкидывает из реальности, я будто парю. Заруцкий торопится пролетая светофоры, в венах течёт истома, преследует желание уснуть. Лёгкость в голове разливается тягучим теплом во всем теле. Я спокойна.

Подъезжаем к его дому, удивленно моргнув смотрю вверх на многоэтажку. Он открывает мне дверь, подаёт руку. Заходим за руки в подьезд, и если точнее, не идем за руки, а он ведёт меня. В лифте крепко обнимает, целует нетерпеливо в шею, громко вдыхая мой запах. Звеня ключами открывает дверь, окунаюсь в знакомые запахи его дома. За два года здесь ничего не изменилось, захлопнув дверь кидает на тумбочку ключи, они соскальзывают и падают на пол. Туда же мою сумку, помогает снять куртку и вешает в гардероб. Полусонно наблюдаю за ним, сажусь разуваюсь, все так привычно, всегда по одному заученному сценарию.

Смотрю на него, ноги не держат, встать нету сил. Выдёргивает рубашку из брюк, растёгивает не спуская с меня глаз, снимает. Родной, любимый...

Рассматриваю, нет идеальной фигуры, нарисовавшийся живот, был ли у него красивый пресс... Когда-нибудь... Кажется я даже хохотнула. Он целуя поднимает на ноги, ведёт в спальню, чувствую еле ощутимый трепет внутри, далёкий, слабенький.

— Я быстро в душ, — чмокает несколько раз в губы и выходя растёгивает брюки.

По заученному сценарию, стягиваю блузку, юбку, чулки, остаюсь в бледно розовом белье. Голове пустая. Падаю на большую кровать раскинув руки, ощущаю родной запах...