Лазарус

На это он просто кивнул, глядя на линию дорогих домов. Я думал, что наш разговор закончился, тишина тянулась так долго. Но затем он отвернулся от перил, полез в карман и вытащил карточку, на которой было просто написано: Росс Уорд и адрес.

— От тебя разит отчаянием, — странно сказал он, каким-то образом довольный такой перспективой, — я могу работать с отчаянием. О, — сказал он, пройдя мимо меня, прежде чем повернуться обратно, — тебе нужно поговорить с Шейном Малликом. Насчет временного жилья. Ты сможешь найти его у Чаза.

— А где это у Чаза? — спросил я, когда он снова отодвинулся.

— Бар в городе, — сказал он мне, не оборачиваясь, исчезая в черной, гладкой, дорогой, как черт, машине и отъезжая.

В баре.

Конечно, черт возьми.

Я знал, что в конце концов мне придется встретиться с ним лицом к лицу. Вы не могли бы вечно изолировать себя от алкоголя. Это было частью выздоровления. Тем не менее, это было слишком рано. Слишком.

С этой мыслью я потянулся за своим телефоном, быстро поискал адрес бара у Чаза и пошёл в том направлении, стоя снаружи здания, пытаясь решить, могу ли я войти.

Именно в этот момент вмешалась судьба.

— Маллик! Давно, блядь, не виделись, — услышал я, обернувшись, чтобы увидеть мужчину в байкерской куртке, приветствующего гигантскую стену мышц с темными волосами и светлыми глазами.

Маллик не было обычной фамилией.

Я прислонился к стойке бара, пока мужчины не закончили свой разговор и мужчина Маллик не подошел ко мне. — Ты случайно не Шейн Маллик, не так ли?

— Зависит от того, кто спрашивает и кто тебя послал, — сообщил он мне с ухмылкой.

— Лазарус Александер и Росс Уорд сказал, что ты тот, с кем я смогу поговорить о временном жилье.

При упоминании Росса его брови слегка сдвинулись, он оглядел меня с ног до головы и, казалось, нашел, что мне чего-то не хватает. — Ты работаешь на Уорда? — спросил он скептическим тоном.

Я, блядь, понятия не имел, каким бизнесом он занимался, но если бы вы могли судить о бизнесе мужчины по самому мужчине — я бы поставил свои деньги на то, что он был менее чем честен. Я понятия не имел был ли он тем, с кем я хотел бы себя ассоциировать.

— Он просто направил меня в твою сторону, — уклонился я, — у тебя есть какие-нибудь варианты?

— Росс случайно не говорил тебе, какие варианты у меня есть?

— Не совсем, — признался я, наблюдая, как ухмылка мужчины становится злой.

— Термин «ночлежка» тебе о чем-то говорит?

Я думал, что он преувеличивает, говоря о плохом состоянии этого места. Вот почему я отмахнулся от этого, последовал за ним в бар и в офис, где запах выпивки не был таким заманчивым, заполнил формы, передал информацию о себе и взял ключи.

На самом деле он не преувеличивал.

Если не считать дорогого забора, закрывающего от посторонних глаз свалку по соседству, и действительно современной охраняемой двери, это место было настоящей дырой. Почему он вообще потрудился поставить такую дверь в здании, которое могло быть снесено легким ветерком, было совершенно за пределами моего понимания.

Я вошел через заднюю дверь, и меня приветствовал запах сигар из дешевого магазина, дым полностью заполнил холл, который был забит разномастной мебелью, пылью и кипами газет.

— Ты новенький в 2D? — спросил пожилой чернокожий мужчина с белыми волосами и понимающими глазами.

— Лазарус Александер, — сказал я, протягивая руку.

— Барни, — ответил он, пожимая мне руку. — Лифт не работает, и для того, чтобы вода нагрелась, требуется около пятнадцати минут, — сообщил он мне, и я посмотрел в сторону, где лифт был перетянут сигнальной лентой и покрыт десятилетней грязью, из-за которой стальные двери выглядели тусклыми.

— Понял, — сказал я, кивая. — Спасибо за предупреждение, — добавил я, направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж, где меня встретил еще один грязный холл.

Мое новое жилье находилось в конце коридора, номера, которые должны были быть на дверях, полностью отсутствовали, что меня вполне устраивало. В любом случае, у меня не было бы никаких гостей.

Внутри было то, что и следовало ожидать, все маленькое, устаревшее, отвратительное. Прямо внутри слева была маленькая кухня с холодильником размером с квартиру, плитой и микроволновой печью, которая, возможно, на самом деле была оригинальным гребаным прототипом проклятой микроволновой печи. На полу был облупившийся линолеум с принтом под паркет. Шкафы были в стиле семидесятых, но светлые. Столешницы были розового цвета, от которого болели глаза. Кухонная зона заканчивалась там, где ее встречал коричневый мохнатый ковер, и вел в небольшое помещение, которое, как я предполагал, должно было быть гостиной, но оно было недостаточно большим, чтобы его вообще можно было назвать комнатой. В спальне стояла простая кровать, и она была отрезана от остального пространства только стеной из книжных полок. Рядом со спальней была ванная комната с полом с тем же линолеумом и розовыми шкафчиками. И, я, блядь, не шучу, розовая гребаная ванна.

Я понятия не имел, чем буду заниматься работая, но каждый гребаный цент, который не пойдет на расходы на проживание, пойдет на то, чтобы облагородить мою квартиру.

——

Я провел три дня, уставившись на стены своей квартиры, борясь с тошнотой, ощущением насекомых под кожей и болью, совершая долгие прогулки по моему новому городу.

Потребовалось, скажем, пять секунд, чтобы понять, что мой многоквартирный дом находится на территории банды. И после этого потребовалось еще пять минут, чтобы понять, что банда, о которой идет речь, известная в округе как «Третья улица», самое не типичное название с тех пор, как это была просто улица, где находилась их штаб-квартира, не просто держала под контролем проституток, которых я видел на углах.

О, нет.

Они, блядь, продавали героин.

Они продавали героин, и я буквально мог звонить им прямо из моего здания.

Фантастический.

Поэтому, когда я решил прогуляться, я вышел через заднюю дверь, прошел мимо свалки и направился в район, который выглядел более промышленно. Предприятия выстроились по обеим сторонам улицы. Ну, те, которые работали. Многие витрины магазинов были заколочены досками. Но я видел два тату-салона, тренажерный зал, бар у Чаза, огороженное место с байками, выстроившимися вдоль двора с одной стороны.

МК, догадался я.

Как только я подумал об этом, я увидел, как небольшая группа людей в кожаных жилетах выходит из здания.

Я не был уверен, было ли это решение принято подсознательно или это действительно была случайность, но на третью ночь я обнаружил, что иду по боковой улице и смотрю на здание, которое выглядело заброшенным — длинным, низким и с плоской крышей, как будто когда-то это была школа. Кирпичи были грязными. Окна были заколочены досками. Асфальт был весь разбит.

Но оно не могло быть заброшено.

Потому что это было Рузвельт, 98.

Это был адрес, который был на визитной карточке Росса Уорда.

Я не был уверен, как долго я там стоял, но как бы долго это ни было, этого было достаточно, чтобы рядом со мной заурчала машина. Мне не нужно было смотреть, чтобы узнать.

Поэтому я нисколько не удивился, услышав, как ко мне обращается голос Росса Уорда. — Наконец-то достаточно отчаялся? — спросил он, заглушив двигатель и хлопнув дверцей. Я не ответил, не зная, как бы я вообще это сделал. Он подошел ко мне с боку. — Пошли, — сказал он, кивнув головой в сторону здания, а затем двинулся в заднюю часть.

Откровенно говоря, мне нечего было терять.

Я последовал за ним.

Мы вошли в заднюю дверь, не найдя ничего интересного — грязь, копоть, темнота. Но там была странно чистая, хорошо протоптанная дорожка по полу в ту сторону, в которую мы шли, пока не уперлись в огромную широкую лестницу, подтверждая мои представления о том, что в какой-то момент — это место было школой.

Когда мы достигли нижней площадки, и Росс с грохотом открыл металлическую перекладину на двери, я понял две вещи:

Росс Уорд руководил подпольным бойцовским рингом.

И Росс Уорд очень хорошо справлялся с этим.

Неудивительно, что ему нравилось отчаяние.

Нужно быть отчаянным, чтобы стать бойцовой собакой.

И он был прав; я был почти в полном отчаянии.

Сама комната была не совсем комнатой — это был подвал здания. Он был огромным. И в отличие от верхних этажей, он был чистым и отремонтированным.

Пол был из глубокого, почти черного дерева.

Сам ринг находился в центре. Но «ринг» было неподходящим словом. Это была клетка. Она была приподнята над землей на добрых три фута, а затем представляла собой шестиугольную огороженную форму с мягким полом. Вокруг него не было стульев, ожидалось, что люди будут стоять, чтобы получить хороший обзор. И в правой части помещения был длинный, растянутый бар с задней стойкой, набитой всеми мыслимыми бутылками.

Еще одно чертово искушение.

Вокруг бара стояли столики и даже отдельные секции с диванами и журнальными столиками. Как будто это место было каким-то общественным клубом, а не подпольным бойцовским рингом.

Я повернулся к Россу, обнаружив, что он наблюдает, как я оглядываюсь.

Поймав мой взгляд, он развел руками.

— Добро пожаловать в Хекс, — сказал он, — ты сразишься завтра вечером.

И я это сделал.