Лазарус

Глава 3

Лазарус

Когда я был уверен, что она отключилась прошлой ночью, я обошел весь многоквартирный дом, сообщив всем, что моя сестра осталась со мной и проходит детоксикацию. Хотя они, как правило, придерживались позиции «не лезь не в свое дело», учитывая, что все они сами были преступниками, я не верил, что они не вызовут полицию, если услышат, как Бетани кричит о том, что ее держат в заложниках.

— Она уже достаточно долго, блядь, косячила, — солгал я сквозь зубы торговцам марихуаной дальше по коридору, — пришло время ей привести себя в порядок, прежде чем она проебет свою жизнь, — эта часть была достаточно правдива.

— Понимаю, чувак, — сказал парень, имени которого я даже не знал, — мы просто занимаемся травой, приятель, но мы знаем, как это жесткое дерьмо портит тебе жизнь. Мы не будем лезть не в свое дело.

Это был тот же самый ответ от урода, который жил рядом, и Барни, и его жены Герти, которые были фальшивомонетчиками.

Наркотики были постоянно растущей проблемой повсюду. Они все это знали. Особенно учитывая, что у нас были торговцы героином прямо через дорогу. И, как бы им, возможно, не нравилась мысль о разъяренной, плачущей или кричащей женщине, они понимали, что вы должны делать то, что вы должны делать для тех, кого любите.

С точки зрения сестры, это было умно.

Даже если бы они каким-то образом увидят ее — мы оба были темноволосыми и темноглазыми. Это было достаточно правдоподобно.

Как только с этим было покончено, я сменил замок на входной двери, заменив его на тот, который запирался только снаружи. У меня была цепочка внутри. Этого было достаточно. В любом случае, никто не стал бы вламываться в дом Приспешника. Когда это было сделано, я заколотил окна гвоздями.

Даже если она была счастлива при мысли о детоксикации, о том, что ей станет лучше, потребуется всего пара часов активного отвыкания, чтобы наступило отчаяние. Она полезет на гребаные стены, пытаясь выбраться любым возможным способом, чтобы выйти на улицу и получить еще одну дозу.

Мне нужно было перекрыть все пути.

Вот почему я ушел сразу после того, как она проснулась, и мы поговорили. Мне нужно было сходить в клуб и поговорить с братьями о том, чтобы попытаться прикрыть меня на несколько дней, а затем захватить кое-какие продукты и одежду для нее. Она будет потеть от всего, что бы ни надела, и одежда будет ей нужна. Чем дольше я ждал, чтобы выполнить это, тем хуже она себя чувствовала, тем больше у нее было шансов найти выход и вернуться к своей привычке.

Я не мог сказать, откуда взялось это желание. Я не был героем такого типа. В общем, я был из тех, кто позволял каждому жить своей жизнью. За пять или шесть лет я прошел через столько дерьма, что это дало мне новый, гораздо более спокойный взгляд на жизнь. Дерьмо случается, и это происходит буквально все гребаное время. Если ты волновался из-за каждой мелочи, ты был напряжен двадцать четыре на семь. Было легче в прямом и переносном не замечать этого.

Я ежедневно видел сделки с наркотиками и никогда не сообщал об этом.

Я видел, как люди нюхали со стоек в Хекс, и их не выгоняли, хотя я знал, что существует политика «без наркотиков».

Я очень редко вмешивался.

Я остановил ограбление какой-то бедной гребаной шестнадцатилетней девочки в городе, и я рассказал Приспешникам о людях, ворвавшихся в их тренажерный зал.

Я не был каким-то Белым Рыцарем, спасающим девицу в беде.

Я больше походил на Черного Рыцаря, от которого всем хорошим девочкам было велено держаться подальше.

Может быть, это было мое собственное прошлое, мои собственные передозировки, мое собственное чувство полного и абсолютного одиночества в мире, когда никто даже отдаленно не мог понять, как ужасно я себя чувствовал, как плохо все должно было быть, чтобы позволить мне воткнуть иглу в руку и ввести наркотики в вены.

Откровенно говоря, если бы вы там не были, вы бы ни за что не смогли даже начать осознавать такую низость.

Такая хорошенькая девушка, как она, одна в баре в четверг вечером. Вокруг нее не могло быть много людей, которым было бы не наплевать, если бы они позволили ей это сделать. Так что, скорее всего, у нее либо не было семьи, либо они не были близки.

Видите ли, мне пришлось делать это в одиночку.

Я прошел через это страдание без единой гребаной души в мире, которой было бы не все равно, жив я или умер.

Я не знал ее до этого, но я не хотел, чтобы ее постигла та же участь.

Мне, блядь, было не все равно.

Я ее не знал. Я не знал, была ли она выпускницей средней школы или отсасывала парням за деньги. Не имело значения, что она делала, где была. Каждый делал то, что ему было нужно, чтобы выжить. Я был не из тех, кто может судить.

Но мне было не все равно.

Может быть, это была форма покаяния. Может быть, я почувствовал необходимость заплатить за свое прошлое. Какова бы ни была причина, я собирался помочь ей.

Нравилось ей это или нет.

— Я думал, ты вернешься прошлой ночью, — прорычал Эдисон на меня, когда я вошел в дверь. Не потому, что он был зол, а просто этот ублюдок так говорил.

— Я тоже так думал. Оказывается, у меня есть компания, — увильнул я.

На это его губы слегка изогнулись, придавая ему совершенно дьявольский вид. — Компания, да? — спросил он, точно поняв, что я имел в виду сказав это, что я привел женщину к себе домой. Это было достаточно простое объяснение. И поскольку они никогда не переставали подтрунивать надо мной из-за того, что мне не хватает киски, они бы поняли, если бы я захотел пировать после моего голода.

— Да. Я хотел спросить, не могли бы вы, ребята, немного прикрыть меня на следующую ночь или две.

На это он усмехнулся, звук был низким гулом. — Почувствовал вкус чего-то сладкого, а? Хорошо. Я возьму твои смены, и если Ренни спросит, я скажу ему, что ты только что окончательно потерял девственность и тебе нужны выходные, чтобы понять, как работает твой член и где находится точка G. Ничего особенного.

Я фыркнул на это, качая головой. — Я ценю это.

— Два дюйма, — крикнул он, когда я начал уходить, заставляя меня обернуться.

— Два дюйма? — повторил я.

— Точка G. Два дюйма внутрь, верхняя стенка, не больше полдоллара. И им нравится твердое давление, а не дразнящие поглаживания.

На это, совершенно неожиданно, как и на большинство вещей с Эдисоном, я откинул голову назад и рассмеялся. — Я нашел свою первую точку G, когда мне было пятнадцать, но спасибо за информацию.

— Ты пропустил возвращение Сайруса прошлой ночью, — добавил он, заходя за стойку бара за стаканом и бутылкой водки. Эдисон любил выпить. Будучи сам зависимым, я мог заметить это за милю. Он не был одним из них. Он просто любил выпить. И у него была терпимость пожизненного алкоголика. То, что он выпил три шота водки в одиннадцать утра, было, по сути, его эквивалентом разбавленной мимозы за поздним завтраком.

— О, да? Что я пропустил?

— Он привел домой гребаный гарем, — сказал Эдисон, качая головой и потягивая неразбавленную водку, — по-видимому, у этой цыпочки Аддисон много подружек, и все они открыты для… — он сделал паузу, думая о правильной фразе, — совместного использования.

В этом был весь Сайрус.

— Сколько их было? — спросил я с искренним любопытством.

— Он привел четверых, но Риву каким-то образом удалось утащить одну в свою постель.

— Что, для тебя никого не оставили?

Он фыркнул на это. — Вонь бывших школьных болельщиц, нижнее белье Victoria's Secret и отчаянная потребность в мужской поддержке. Я могу получить кое-что получше.

Эдисон, несмотря на все свои насмешки по поводу того, что я недостаточно трахался, был чертовски разборчив с женщинами. Он определенно получил свою справедливую долю, но он никогда не нацеливался на самые легкие добычи. На самом деле, ему, как правило, нравились девушки, которые гуляли с книгами в руках или наушниками в ушах — вы знаете, девушки с надписью «отвали» на лбу.

Это был его тип.

Его член не приблизился бы и на десять футов к бывшей чирлидерше.

— Victoria's Secret в наши дни отлично справляется со стрингами, — добавил Сайрус, входя полусонным, потирая бороду.

— Меня не интересует дизайнерская бирка на ее трусиках. Гораздо больше, блядь, интересует задница под ней, — Эдисон пожал плечами, допивая свой напиток, — хорошо, значит они все для тебя. Надо идти помогать Кэшу и Джейни в спортзале. Сегодня мы вешаем чертовски тяжелые груши, — сообщил он нам, направляясь к двери и исчезая за ней.

— Почти уверен, что Джейни весит меньше, чем тяжелая груша, — сказал Сайрус, кивая в сторону кухни.

Я последовал за ним, зная, что Эдисон согласился прикрыть, но решил, что лучше всего, если они все будут в деле.

— Как продвигается работа в мастерской? — спросил я Рива, который уже стоял на кухне и готовил кофе. Он, имея прошлое, которое означало, что он был в деле, участвовал в восстановлении мастерской старинных автомобилей Репо. Они также немного работали над байками, но, как правило, оставляли повседневный ремонт автомобилей Колтону Кингу и его людям, поскольку они были здесь дольше и Рейн, не желая наступать на пятки, тем более что Приспешникам на самом деле не нужны были деньги от их законного бизнеса.

Все это чертово место было сожжено дотла во время их проблем с семьей Абруццо несколько месяцев назад, и это был долгий, затяжной процесс, чтобы вернуть его в рабочее состояние.

— Идиотскую подрядную организацию нужно уволить. Если Репо поймает еще кого-нибудь из них, курящих травку, когда они должны работать, головы полетят к чертям собачьим.

— Так где ты был прошлой ночью? Я мог бы использовать в своей постели на одну женщину меньше, — сказал Сайрус, ничуть не смущенный такой неловкой ситуацией, как четверничек.

— Нашел свою собственную женщину и затащил ее в свою постель, — ответил я, это было абсолютной правдой, — вот почему я здесь. Эдисон уже согласился подменить мои смены, так что я…

— Больше ничего не говори, — оборвал меня Сайрус, хлопнув рукой по моему плечу, — ты весь в этом. Но… не надевай чертово кольцо, ладно? — спросил он, качая головой, — я не могу ходить по барам и снимать цыпочек с Ривом и Эдисоном.

— Что, черт возьми, со мной не так? — спросил Рив, ничуть не обидевшись, — я утащил одну из них у тебя из рук прошлой ночью.

— Он гребаный Зануда Дебби (прим.перев.: вымышленный персонаж из телешоу), и он это знает, — продолжал Сайрус, — и Эдисон отпугивает цыпочек своим рычанием. И если этого недостаточно. С его нелепыми стандартами, он, блядь, худший гребаный второй пилот на планете.

— Не надену кольцо, не волнуйся, — заверил я его, — я ценю свободу.

— Но мы увидимся с тобой на ринге в понедельник, верно? — спросил Сайрус, взволнованный возможностью увидеть меня на ринге.

Я не часто дрался. Уже нет.

Когда Росс только нанял меня, я дрался почти каждую неделю. Но примерно через год я доказал свою состоятельность в качестве охранника и проводил больше ночей, занимаясь этим, чем сражаясь, оставив это для более молодых или более кровожадных бойцов. Я все еще выходил на ринг, когда мне это было нужно — когда кто-то просил меня, в частности, потому, что я когда-то заработал им много денег, или потому, что другой боец был слишком ранен, бросил полотенце, или был слишком пьян или под кайфом, чтобы было весело смотреть, как ему надирают задницу.