Пуанта

Глава 8. Стратегия

Страте́гия (ж. греч.) наука войны; ученье о лучшем расположении и употреблении всех военных сил и средств. «Толковый словарь Даля»

Амелия; 23

Естественно Богдан не приехал через два дня, но я и не сомневалась. Он у меня вообще с большой натяжкой подходит под определение «ответственный», и все мы это знаем. Эмма вот ответственная, правда она и не знала ничего до вчерашнего вечера, поэтому я с уверенностью могу сказать, что завтра, край послезавтра они будут здесь, но я не переживаю. Нет никаких причин, если не считать миллиардера в моей гостиной, который явно что-то задумал, лишь пока не делает ход.

«Может быть это вообще моя паранойя?» — думаю про себя, наблюдая за тем, как Макс и Август разглядывают энциклопедию, которую как раз принес первый.

Он приходит каждый день, стабильно после работы, то есть часов в семь. Иногда заскакивает на обед, но это бывает редко. Думаю, что он и так отложил все дела, все совещания, обвесив обязанностями Лекса. Полноправные партнеры, как я всегда и видела — лучшие друзья, готовые прикрыть друг другу спины.

«Интересно…может быть все-таки он нанял того козла из бордовой копейки?» — этот вопрос я тоже не оставляю, хотя стараюсь на нем не концентрироваться.

Сейчас. Я тоже преследую свои цели — найти и узнать, кто пять лет назад мечтал о моей смерти настолько сильно, что нанял какого-то чертова наркомана. А еще интересней, как он мог работать на Макса? То, что я о нем знаю — он очень ответственный. Может быть, конечно, это только сейчас так, а раньше все было иначе, но что-то мне подсказывает — нет. Кто-то протолкнул «полезного» героинщика, поставил его рядом с ним, зачем? Следить? Контролировать? Знать «все»?

Мотаю головой. Нет, пока мне действительно нужно сконцентрироваться на другом. Я планирую все узнать, конечно, но делать это нужно максимально осторожно. МАКСИМАЛЬНО. А пока…

Я опускаю глаза в исписанный лист А4. Мы с Богданом, в принципе, уже все обозначили и расписали, осталось только внести несколько коррективов, то есть навести лоску — и готово. Стратегия есть. Но я не могу сосредоточиться. Мой взгляд так и липнет к этой парочке на диване. Притихли, шепчутся, Макс указывает на страницы пальцем и что-то объясняет, а Август так внимательно его слушает, словно ловит каждое слово, и я снова задаюсь вопросом: что будет, когда я закончу работу и снова уеду в Питер вместе с сыном?

Это давит. Нет, серьезно, вспоминая, как тяжело сама переносила разлуку, мне хочется оградить сына от этого, но вместе с тем я понимаю: это невозможно. Просто нереально.

Снова смотрю на исписанный лист, задумчиво хмурясь. Как мне ему все объяснить? Как сделать так, чтобы он переживал меньше? Как справиться со слезами перед сном? Как оградить его от боли? И я настолько погружаюсь в эти треволнения, что сама не замечаю, как рука вырисовывает это мерзкое «как?». Да без понятия! Как? Как? Никак!

«Черт!» — отшвыриваю ручку, привлекая к себе внимание. Август выглядывает из-за спинки дивана, забавно выгибая брови точь-в-точь, как его отец.

Они молчаливо ждут объяснений, оба не собираются отступать, и тогда я рассеяно мотаю головой.

— Не сходится. Не обращайте внимания, продолжайте.

Август возвращается к своему занятию первым, в силу возраста, конечно, но вот Макс…он продолжает на меня смотреть еще пару мгновений, и только из-за того, что сын дергает его за рукав кофты, отвлекается.

— Папа, а это что такое?

Макс улыбается. Он рассказывает ему, что такое «Эмпайр Стейт Билдинг», где он находится, его высоту, особенности конструкции, и он так увлечен…казалось бы, это детская энциклопедия от лица голубя про архитектуру, а даже она заставляет его так сильно погружаться…

«Почему ты отступил от своей мечты?…» — тихо спрашиваю про себя, подоткнув голову рукой, — «Ты же так хотел строить, а не разрушать…Зачем тебе нужен этот «АСтрой»? Ты же им не горишь совсем…» — и это тоже правда.

Макс ни разу не сказал и слова о своей компании, но это ладно. Каждая статья о ней, которую я, конечно же, читала в тайне ото всех — это сборник сухих фактов, но главное…Главное, что его глаза не горят и на один процент, в сравнении с тем, что происходит сейчас.

— Август, пора спать.

— Ну мам!

— Извини, зайчонок, у тебя режим. Надо.

Август выпучивает губы и строит бровки домиком, на что я немного теряюсь, но тут вступает Макс. На этот раз спасает меня он, а не наоборот.

— Я завтра тоже приду, малыш, и мы продолжим.

— Обещаешь?

— Нет ничего, что меня бы остановило.

Вижу, как сын широко улыбается, а потом как-то боязливо придвигается к нему ближе и шепчет.

— А можешь мне еще немного почитать перед сном?

«Ну класс…» — колит изнутри, и я отворачиваюсь, чтобы этого не показать, — «Теперь он еще и не хочет, чтобы я его укладывала…» — «Да прекрати ты!»

— Если мама не против.

— Нет, — слабо, но улыбаюсь, — Идите.

— Спасибо, мамочка!

Август, конечно же, этого не улавливает, но настроение мое портится еще сильнее. Я все равно, само собой, притворяюсь, когда обнимаю его и целую в обе щечки перед сном, но…черт, ревность душит, а комплексы растут и множатся.

«Меня ему действительно недостаточно было…или я вообще плохо справлялась, раз он так тянется к Максу, зная всего неделю…»

Может так и есть, да так и есть, скорее всего! Мне приходилось так быстро и так много учить на ходу, и я много где лажала. А он…Макса больше не дергает, он не леденеет, он как-то смог подстроиться и найти общий язык, как будто по маху волшебной палочки, чего мне бы не удалось, будь я на его месте. Это факт…

Вздыхаю, поднимаюсь и начинаю убирать свои бумаги и компьютер. Не только Августу пора спать, завтра у нас у обоих тяжелый день. Поэтому когда Макс через полчаса снова попадает в гостиную, я только его и жду, обняв себя руками у окна.

— Заснул?

— Да.

Повисает странная пауза, которая возникает каждый раз, когда мы прощаемся. Здесь, наедине, столько воспоминаний оживает: неприятных, странных, порочных…но вместе с тем таких ярких. Он изменил интерьер полностью — стены, пол, даже потолок в других тонах и других материалах. Все спокойное, пастельное, и ничего кричащего, как тогда. Мягкий, пушистый ковер, большой диван, белые, полу-прозрачные шторы. Действительно все не так, как было тогда, а я все равно вижу кресло, на котором сидела, когда он впервые вернулся. Вижу диван, на котором меня чуть не придушили, место, где он меня спас… Макс ловит этот взгляд сразу и хмурится.

— Может ты в другую квартиру переедешь? По соседству? Она тоже большая.

— Нет, — тихо отвечаю и даже слегка улыбаюсь, — Все нормально. Мне подходит.

— Я не хочу, чтобы тебе «подходило».

— И чего ты тогда хочешь?

Пару секунд молчит, вижу, как в глазах вспыхивают искринки, а потом губы трогает шальная усмешка.

— Ты сама сказала, чтобы я заботился о твоем комфорте.

— Мне комфортно, успокойся, — не сдерживаюсь и улыбаюсь в ответ.

«Да что со мной происходит?!»

Тут же одергиваю себя и смотрю в окно.

— Завтра я предоставлю тебе план, и думаю, что он тебе понравится…

— Загадочная улыбка.

Облизываю губы и еле сдерживаюсь, чтобы не прыснуть — это действительно будет забавно, но пока я хочу сохранить интригу. Слишком уж мне любопытно, как он отреагирует?

— Не волнуйся, все в рамках допустимого.

— Ох, поверь, этого я не боюсь как раз. Чтобы ты вышла за рамки.

— Если только ты их для меня расширишь.

Парирую нагло, вворачиваю словечко, а как будто села в Машину времени. Это забавно. Меня, по крайней мере веселит, его вот не сразу. Сначала Макс сурово смотрит на меня, но через мгновение, видимо не устояв перед моей насмешливой физиономией, облизывает губы и кивает, уперев руки в бока.

— Поддела. Молодец.

Смакую. Мне давно не больно от того, что тогда произошло. Наверно, я его простила еще тогда, да и какой смысл копить обиды? Это только мне во вред, так что я предпочитаю над таким посмеяться и пойти дальше.

— Завтра приедет Эрик и Лив, а за ними Богдан и Эмма. Мы будем работать вчетвером, Эмма сидеть с Августом. Сообщаю тебе, чтобы ты это знал. Так же поступают «нормальные» родители?

— Мама хотела увидеться с Августом, — тоже улыбается, — Это возможно?

— Конечно. Она может приехать и провести с ним время.

— А забрать?

— С Эммой — конечно.

— Почему с Эммой? Ты не доверяешь моей маме? — скептически приподнимает брови, а меня так и подмывает сказать: я не доверяю твоей сестре, но я сдаю назад.

— Лучше, чтобы Август видел кого-то знакомого. Так будет меньше стресса для него.

Макс словно улавливает мою ложь, но предпочитает не копаться в ней, соглашаясь.

— Хорошо.

— Ты завтра приедешь?

— Я же уже обещал.

— Хорошо. Удачной дороги тогда.

— Спасибо…

Мне так отчетливо кажется, что он не хочет уходить, как отчетливо чувствуется — я не хочу, чтобы он уходил. Что со мной происходит? Где мой разум? Гордость? Память, наконец? Я не знаю. Наверно я оставила все это в Питере, а может на трассе, разделяющей нас, я правда не знаю, но так хочу попросить его остаться, что руки немеют.

Благо он сильнее. Макс отступает и слегка улыбается, кивая мне на прощание.

— Спокойной ночи, Амелия. До завтра.

— До завтра…

Я долго еще стою, прижавшись лбом к холодной двери, проклиная себя за слабость. Он ушел, а я умираю от тоски, как раньше, и вопрос, который я задавала ранее, снова возникает. Правда уже в ином ключе…

«Как мне самой справиться со слезами перед сном, когда мы уедем? Как справиться с тоской и сожалениями? Как перестать спрашивать себя: почему все так, а не иначе? Почему у нас ничего не вышло?»

Ответа у меня нет, и я уже даже не обещаю себе его найти, потому что знаю: раз за пять лет не смогла, и дальше потерплю фиаско.