Бывшая под елку

Глава 14

Меня будит трель мобильного телефона.

Застонав, я на натягиваю одеяло на голову в надежде, что этот звук станет тише.

Но увы.

Мне приходится откинуть одеяло и присесть на кровати. Я делаю это достаточно резко, чем и зарабатываю внезапное головокружение.

Страдальчески мычу и прикладываю ладонь ко лбу, прежде чем тянусь за мобильным.

А когда вижу номер входящего абонента, похмелье как рукой снимает.

Какого черта он мне звонит?

Облизав пересохшие губы, я принимаю звонок и прикладываю телефон к уху.

— Привет, — голос хриплый ото сна, и я прочищаю горло. — Тебе чего не спится?

— Доброе утро, Александра Александровна, — слишком бодрым голосом язвит Лавров. — Да я и сам не пойму, за какие грехи меня подняли ни свет ни заря. Вот везу вам ее высочество Евгенью Тимуровну по распоряжению его величества Несмеяна.

Нервно сглатываю.

К сожалению, я не в том настроении, чтобы оценить его юмор. Потому что в голове начинают мелькать события вчерашнего дня.

— Я надеюсь, ты дома? — слегка обеспокоенно спрашивает Денис, напоминая мне, что наш разговор еще не окончен.

— Д-да… конечно, я дома.

— Тогда будем через десять минут.

Я угукаю и медленно сбрасываю звонок, смотря еще с минуту в никуда, пока сонный голос Лины не вырывает меня из транса.

— Кто звонил?

— Лавров. Сейчас заедет.

Едва последние слова слетают с моих губ, как матрас на второй половине кровати прогибается, а затем я слышу топот решительных шагов ко мне.

— Ты издеваешься? — Лина становится передо мной, и я нехотя поднимаю тяжелую голову. Вот кто придумал подпольные ночные магазины? Если бы нам негде было взять добавки, то сегодня мое утро на один процент могло быть проще.

— Нет.

— Что, блин, ему здесь нужно? — выпаливает подруга, и я морщусь. — И сколько вообще времени? — Лина оглядывается в поисках своего телефона, и я показываю ей экран своего, отчего ее глаза округляются в размере: — Да твою ж мать!

— Ты можешь успокоиться? — Я тру виски пальцами. — Он просто везет Женьку домой.

— Прекрасно! — Лина хлопает ладонями по бедрам, стоя передо мной в одних трусах и майке. — И сколько у меня есть времени, чтобы не пришлось слушать его тупые шуточки?

Я опускаю взгляд на экран телефона.

— Минут восемь.

Снова смотрю на подругу, у которой отвисла челюсть.

— Ты можешь просто остаться в комнате, и он даже не узнает, что ты у меня в гостях, — пытаюсь сгладить ситуацию, но выходит не очень.

Всплеснув руками, она разворачивается и уносится в ванную, по пути рыча себе под нос: «Великолепный план! Только мне все равно пора, Костя вынесет мне весь мозг за то, что я не явилась вовремя!»

Да уж. В этом подруге точно не позавидуешь.

Выпустив из легких воздух, падаю на спину.

Вот почему наутро после какого-нибудь пиздеца чувствуешь себя еще паршивее? Мне бы не следовало думать за вчера и не гонять унылые мысли по кругу, но я ничего не могу с собой поделать. Утро не стало мудренее. И проблемы не испарились в воздухе, как вчерашние слезы, которые я в конце концов не смогла сдержать, когда в сердцах призналась подруге, что все еще люблю Белова.

Боже… Я прикрываю глаза и медленно мотаю головой, списывая вчерашнюю исповедь на выпитый алкоголь. И мне стоит сказать спасибо Лине, что она позволила мне выплакаться на ее плече, пока она обнимала меня и покачивала, как ребенка, не говоря ни слова.

Домофон оживает противной серенадой, и следом я слышу раздраженное рычание подруги. Я едва поднимаюсь на ноги, как она стрелой влетает в комнату и бросается к своим вещам.

— Лина, смирись. Тебе придется потерпеть его общество, — ворчу я, шаркая ногами к входной двери, чтобы открыть домофон. — Хочешь, я вызову такси? Во сколько ты обещала Косте вернуться?

— Неважно, мне просто нужно вернуться домой как можно скорее, — выдыхает она сдавленно и выпрямляется, натягивая узкие джинсы на бедра. — Если не сложно, помоги найти телефон, и, если милосердие существует на свете, я спущусь по лестнице раньше, чем Лавров поднимется на твой этаж.

Я подхожу и опираюсь плечом о дверной косяк.

— Я все понять не могу, за что ты так его ненавидишь?

— Я не ненавижу, Саш. — Она натягивает свитер и выпускает из-под ворота копну волос. — Просто этот человек рожден, чтобы меня бесить. Но тороплюсь я и правда, потому что не хочу проблем с мужем.

— Ты не думала с ним развестись?

Подруга бросает на меня странный взгляд и принимается искать телефон. Ее движения в противовес только что возникшей панике становятся до того спокойными и размеренными, что я подозрительно прищуриваюсь, насторожившись:

— Ты ведь ничего от меня не скрываешь?

— Нашла, господи, — пыхтит она, вылезая из-под кровати. — Отлично, он еще и сел.

Лина игнорирует мой вопрос и, взяв сумочку с тумбы, бросает туда телефон, но все-таки останавливается рядом, чтобы безучастно посмотреть мне в глаза и произнести пугающе спокойным тоном:

— Когда-нибудь я стану достаточно храброй и уйду от него, и тогда все будет хорошо.

После чего она обходит меня и быстро натягивает сапоги, затем короткую дубленку, наспех обматываясь шарфом.

Я подхожу к ней, обняв себя руками и чувствуя теперь вину, что из-за меня у нее будут проблемы.

— Хочешь, я поговорю с ним и все объясню?

Лина печально мотает головой и откидывает волосы назад, прежде чем чмокнуть меня в щеку.

— Не говори глупостей. Это только разозлит его. Я справлюсь. Не впервой.

На мгновение мы обе замолкаем, а потом я первая обнимаю ее и шепчу с искренней благодарностью:

— Спасибо, что приехала. Без тебя я бы не справилась.

— Поэтому и приехала.

Лина напоследок сжимает меня крепче, а потом отстраняется и произносит мягким тоном:

— Прекращай давай копаться в себе. Собирайся и езжай к Тимуру. Новый год — время чудес. Может, ваше чудо только должно свершиться?

В этот момент раздается стук в дверь, и я с замиранием сердца смотрю на Лину, которая запрокидывает голову, показывая пальцами «все окей».

Втянув носом воздух, я шагаю и открываю дверь, сначала встречаюсь взглядом с Денисом, который салютует мне, а потом опускаю глаза на дочку, которая стоит заплаканная и с надутыми губами, упрямо глядя перед собой.

Денис подталкивает дочку в квартиру, чтобы закрыть за собой дверь. Женька шмыгает носом и снова отводит взгляд в сторону.

Вздохнув, я опускаюсь на корточки и хочу взять дочку за руки, но она убирает их за спину.

— Ты обещала мне, что мы встретим Новый год вместе. — Она поднимает на меня стеклянные от слез глаза. — А теперь папа отправил меня домой. И все из-за тебя.

Я открываю рот, растерявшись от обвинения дочери, и сглатываю, только болезненный ком все равно нарастает в горле.

Но на помощь приходит подруга, и мне удается скрыть подступающие слезы.

Прочищаю горло и поднимаюсь на ноги, уступая место Лине, которая присаживается перед Женей.

— Привет, Морковка, — Лина старается говорить с весельем в голосе, но вчерашние посиделки не прошли бесследно, и я вижу, с каким трудом ей это дается. Особенно в присутствии Лаврова. — Я просто ужасная крестная. — Она треплет дочку за шарф. — Я не знала, что ты приедешь, и не взяла с собой вкусняшек.

— Я не хочу вкусняшек, — бубнит дочка. — Я хочу к папе.

— Э-э-эй. — Лина подцепляет Женю за подбородок, чтобы та посмотрела на нее, но Женька вырывается и убегает в комнату, крича в сердцах: «Отстаньте от меня все!»

Раздается хлопок дверью, и, мне кажется, мы все вздрагиваем.

Наступает неловкая пауза, и подруга немного рассеянно поднимается на ноги, наконец встречаясь взглядом с Лавровым.

— Ты можешь реабилитироваться, — Лавров кивает ей в сторону детской комнаты, — а мы пока пообщаемся с виновницей моего сорванного утреннего сна. — И бросает взгляд на меня, давая понять, что без разговора никуда не уйдет.

Я смотрю на Лину, которая едва сдерживается от желания съязвить в ответ, но, судя по всему, решает, что обстановка не предполагает к этому, и разворачивается, чтобы пойти к своей крестнице.

— Нет, Лин, — я ловлю ее за руку, останавливая, — езжай. Я сама справлюсь.

Она осторожно убирает мою руку.

— Думаешь, я смогу уехать, когда моя Морковка в слезах?

— Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы с…

— Нет никаких проблем! — выпаливает она, не позволяя мне договорить. — А теперь будь так любезна, пока я буду с твоей дочерью, поговори с ним, а потом не забудь почистить квартиру от его отвратительной энергетики и этой ужасно безвкусной туалетной воды.

— Воу, вообще-то это «Бриони», детка.

Лина резко поворачивается к нему.

— Я тебе не детка!

Тут я начинаю чувствовать себя третьей лишней.

— Просто к сведению, — он вскидывает ладони, — от меня пахнет большими деньгами, а от тебя — вчерашней алковечеринкой.

— Ты…

— Хватит! — встреваю я. — Ты, — тычу пальцем в Лаврова, — на кухню.

Перевожу взгляд на Лину, но она сама капитулирует, разворачиваясь и направляясь в комнату Жени.

Я же запрокидываю голову и делаю глубокий вдох, прежде чем плетусь на кухню и молча проверяю термопот на наличие воды.

— Ну, рассказывай, — выдыхает Денис и плюхается на кухонный диванчик, пока я принимаюсь делать чай. — Что на этот раз?

Я качаю головой, заливая чайные пакетики кипятком, после чего разворачиваюсь и вручаю чашку Лаврову.

— Нечего рассказывать.

Он вскидывает одну бровь

— Да ну? Судя по разгромленному дому, определенно есть что.

Мои глаза увеличиваются, и я замираю со своей чашкой на полпути к столу.

— Что? О чем ты говоришь?

— Думаешь, он просто так попросил меня увезти Женьку? — Дэн выдерживает паузу. — Ему хреново, Саш. И он явно не хотел, чтобы дочь видела его в таком состоянии.

— Я… я не понимаю.

Лавров сжимает челюсти, и я вижу, как его все это достало.

— Чего ты не понимаешь, Саш? Что он любит тебя до сих пор?

Я втягиваю носом воздух, ненавидя то, как печет глаза, когда я моргаю.

— Что произошло? — требует он.

— Слишком много всего… — Мой голос хриплый и дрожит. — Я даже не знаю, как об этом думать… Я запуталась, Денис. Очень сильно запуталась. Я…

Он встает на ноги и в два шага преодолевает расстояние между нами, чтобы забрать у меня чашку, поставить ее на стол и сжать мои плечи.

— В чем ты запуталась? Что любишь его и не можешь подпустить к себе другого мужчину? Думаешь, я слепой? Не устала обманывать себя?

— Я не знаю…

— Знаешь. Все ты знаешь, Сашка. Если бы ты не жалела о том, что уехала, не было бы на кухне ни пустых бутылок из-под вина, ни подруги с похмелья. Не так люди радуются верно принятому решению.

— А как? Как я могу радоваться, когда сама не знаю, что делаю? Да! Да, я люблю его, черт возьми, но что с того? Я всегда любила его… Но не готова снова становиться его тенью! Не готова ждать его в четырех стенах и думать, где он и с кем! Не готова, Денис! Я сбежала от этого…

— И что? — Он заглядывает в мои глаза. — Легче стало?

— Нет, — мой голос напоминает скрип.

Лавров встряхивает меня за плечи.

— Вот именно. Не стало. И не станет. Потому что это не так работает. Проблемы не решаются бегством. Вы взрослые, блядь, люди. Сядьте и обговорить все, что вас не устраивает. — Я качаю головой и чувствую, как первые слезы срываются с ресниц. — Ты думаешь, что Белов за эти годы не смог бы найти себе другую? Господи, да легко. Только, блядь, не нужна ему другая. Я тебе клянусь, после развода ни разу, ни с кем и в мыслях у него не было попробовать что-то настоящее, Саш.