Цена твоего молчания

Потому что его ладони вновь у меня на шее — вот только на этот раз без какого-либо сексуального оттенка. И его губы, прижавшиеся следом к моему лбу, а затем и виску, не стремятся доставить удовольствие.

И окончательно впадаю в ступор, когда он решительно хватает меня за руку и тащит обратно на кухню.

— Градусник дома есть? — я не сразу понимаю вопрос, тяжело опускаясь на предложенный стул. Ноги налились странной тяжестью, а мне почему-то сильно хочется лечь и закрыть глаза. Мир по-прежнему слегка покачивается, но мне почему-то все равно. Даже обида и злость на парня куда-то делись.

Владимир повторяет вопрос, и я запоздало машу в сторону навесного шкафчика у окна. Там у нас, сколько себя помню, хранилась небольшая аптечка.

Поиск занимает меньше минуты, а еще три я терплю подмышкой стеклянный термометр, который неприятно холодит кожу, вызывая новые волны дрожи. Глаза закрываются сами по себе, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не уснуть прям на стуле. Но Владимир не дает — периодически тормошит, за что хочется его больно покусать. Но сил уже совсем нет.

— Ого, — срывается с его губ, когда он забирает у меня надоевший градусник, — почти сорок с половиной. Жаропонижающее есть?

Киваю, и он вновь поворачивается к шкафчику. А я успеваю буквально краем сознания удивиться — высокой температуры у меня не наблюдалось с первого класса. Удивительное приключение…

Впрочем, Владимир считал явно иначе.

Заставив меня проглотить таблетку парацетамола и влив в меня еще большую кружку чая с чем-то кислым, он дотащил мое несопротивляющееся тело до постели. И, едва моя голова коснулась горизонтали, я провалилась в тяжелую мутную хмарь болезненного забытья…