Цена твоего молчания

Глава 13

Телефон на столе внезапно завибрировал, начав выводить знакомую мелодия, а я вздрогнула. Покосилась на аппарат, лежащий дисплеем вниз, и накрыла его ладонью, чувствуя дрожание кожей. Мне не нужно было смотреть на имя абонента — каким-то шестым чувством знала, что это Вова…

— Так и не ответишь? — спросила Леся, когда мелодия стихла, а я так и не убрала руку, продолжая бездумно смотреть на нее, — тебе не кажется, что это перебор, Насть?

— Не знаю, Лесь, — вздохнула, убрав руку и повернувшись к подруге, сидевшей напротив, — с одной стороны понимаю, что это глупо. А с другой…это ведь вранье. Самое настоящее.

— П-ф-ф, — фыркнула девушка, вставая и включая чайник, — мне кажется, что ты преувеличиваешь. Вранье…не слишком ли категорично? Подумаешь, не сказал. Или должен был прибежать и сразу «заложить» тебе Пашку? Ай-ай-ай, братик не с той компанией гуляет, давайте ему по жопе дадим! Серьезно?

— Ну что ты такое говоришь! — искренне возмутилась я, всплеснув руками, — да и нашла, что с чем сравнивать! Это же Борщевский, Лесь! Да этот урод мне со школы столько нервов попортил, на три жизни хватит!

— А ты своему Вовчику про него рассказала? Поделилась сокровенным? Или сама молчишь, как партизан на допросе, и только от других безусловной откровенности требуешь? А, Насть?

Я открыла рот, чтобы снова возмутиться. А затем закрыла.

И задумалась…

У подруги я сидела уже около часа, и успела ей рассказать обо всех событиях сегодняшнего дня. Мне повезло, Леся оказалась не на свидании с Димой, дома и одна. И теперь, плеснув нам обеим белого вина в высокие пузатые бокалы, слушала мои откровения. И вслух, сопровождаясь ее выразительной мимикой и меткими, хотя порой совсем не ласковыми комментариями, они звучали совсем не так, как в моей многострадальной головушке. Причем страдала эта часть тела чаще всего от самой себя, чем от несправедливости и предвзятости окружающего мира.

Вот и сейчас всего несколькими вопросами она ввела меня в абсолютный тупик.

А Вова ведь на самом деле не знал о Борщевском ровным счетом ничего. Нет, эпичный момент на даче парень наверняка не забыл, но пояснять ничего я не стала ни тогда, ни после. Вот и получается, что…

А что получается? Сама придумала, сама обиделась?

Или нет?

Я так тяжко вздохнула, что Леся с удивлением покосилась на меня, присаживаясь обратно на стул. Мы расположились на кухне, довольно маленькой, но вполне уютной. Небольшой стол в окружении четырех стульев, компактный кухонный гарнитур, высокий холодильник, «рваные» занавески. Все в бело-оранжево-красных тонах — креативно и весело. Прекрасное помещение для дружной семьи…

И я.

Мда…

— А как же слова Пашки? — «уцепилась» я за последний аргумент, — ну, о том, что Вова знал, что он…ко мне, в общем, чувствует…

Произнести слово «любит» так и не смогла. До сих пор в голове не укладывалось, что лучший друг, с которым мы столько лет не расставались дольше, чем на пару дней, мог испытывать что-то большее ко мне. Когда это произошло?

Нет, я решительно не понимала.

— А что с ними не так? — приподняла брови подруга, сделав глоток прозрачного напитка и подцепив виноградину из блюда с фруктами, стоявшим тут же, на краю стола.

— Все с ними не так! — повысила я голос, но тут же осеклась, устыдившись собственного порыва, — получается, что Пашка ему доверился, рассказал. А он…ко мне…

— Ну, тут тебе лучше спросить у него самого, — Леся смотрела на меня с сочувствием, — ход мыслей мужчины понять сложно. Но я не вижу криминала — подумаешь, понравилась девушка. Тем более Пашка ему наверняка все уши прожужжал, сам тебя разрекламировал дальше некуда. Сам тормоз, если уж на то пошло! Мог бы давно попытаться выйти из френдзоны, вместо того, чтобы сейчас обижаться на всех вокруг.

— Лесь, ну зачем ты так, — попробовала я защитить друга, — не все же могут с места в карьер. Стеснялся, наверное…

— Ага, ага, — закивала она с иронией, — наверное. Так бы до пенсии и топтался вокруг в надежде, что само как-нибудь все сложится. Насть, не говори глупостей! Он прав только в одном — всем давно было понятно, что ты ему нравишься. Даже я тебе не раз прямым текстом говорила, что твой друг тебе не просто «друг».

— Я думала, что ты просто подкалываешь меня, — растерянно пробормотала, пытаясь переварить слова девушки.

— Ага, из раза в раз одна и та же шутка, — слегка обиделись на меня, — неужели у меня настолько все плохо с чувством юмора?

— Нет, — помотала я головой с поспешностью, едва не стоившей мне вывиха в шейных позвонках, — просто…все просто так…

— Сложно, — закончила за меня Леся и вздохнула, становясь серьезной, — Насть, брось себя изводить. Пойми, даже если бы ты узнала обо всем раньше и не так, ничего бы не изменилось.

Я в искреннем удивлении подняла голову, уставившись на подругу, словно на чудо природы.

— Да, да, — кивнула она, — хотя, если честно, я уверена, что все было бы еще хуже. Признайся, ты же и сейчас, зная про чувства Паши, не думаешь о том, что между вами могло быть больше, чем дружба?

Я задумалась, но совсем ненадолго. Как это не было печально осознавать, но Леся оказалась права от начала и до конца. Я думала обо всем — о сцене у фонтана, о новых гранях личности друга, о словах и поступках Вовы, но ни разу — о своих чувствах к Пашке. Точнее, о возможности «углубления» этих самых чувств. Меня безумно расстраивала потеря друга. Но ни на миг не рассматривалась перспектива быть с ним парой. И это отдавало махровым эгоизмом…

— Вот о чем я и говорю, — на моем лице, судя по всему, было написано достаточно, чтобы Леся удовлетворенно кивнула, — признайся он раньше, и ваша дружба бы закончилась ровно на этом признании. Потому что, как ты уже успела убедиться, принимать отказы парень до сих пор не научился.

Я подавленно молчала, поглаживая ногтем стекло ножки бокала. В голове все смешалось кучей, а я вдруг ощутила, как устала. Оказывается, от мыслей можно устать куда сильнее, чем от физической работы.

— И что мне делать? — задала сакраментальный вопрос, с надеждой глядя на подругу, которая еле заметно начала улыбаться.

— Ну, для начала не пороть горячку. Ты в курсе, что у тебя большие проблемы с доверием к людям, если в частности, и коммуникацией, если в общем?

— А то ж, — проворчала, вздохнув, — вроде и не тайна даже.

— Так работать над собой надо. Или как Пашка надеешься, что само наладится и все всё поймут?

— К чему ты это? — не то, чтобы совсем не понимала, но… всегда хочется верить, что ты белый и пушистый и совсем-совсем ни в чем не виноват.

— К тому, что разговаривать надо словами через рот, Настя. И если ты хочешь доверия от Вовчика, то сама будь добра открыться. В одни ворота игра обычно быстро заканчивается.

Пауза была недолгой. Я кивнула, соглашаясь. Как хорошо, что есть тот, кто может быстро разложить все «по полочкам» и вправить тебе мозг… Снова поскоблила ногтем ножку бокала…

— Да что ж ты его мучаешь! — подскочила Леся, едва не заставив машинально взвиться на ноги за ней следом, — пей, давай! Расслабишься, наконец!

Посмотрела на нее. На бокал. Снова на нее…

— Нет, прости, не могу, — качнула головой, отодвигая напиток, — даже в благородных целях. Не могу себя заставить.

— Ну, не можешь, так не можешь, — бокал забрали, а подруга открыла шкаф, доставая большую кружку, — с лимоном, малиной или бергамотом?

— С лимоном, — ответила, улыбаясь и расслабляясь одновременно, — и две ложки сахару! Гулять, так гулять!

И веселый смех окончательно развеял гнетущую атмосферу разговора.

Позже, после вкусного чая с не менее вкусным печеньем, мы обсудили ситуацию с мамой. И вот тут между нами разногласий не возникло — подозрения оказались схожи. Вот только выхода ни я, ни подруга не видели. Оставалось только ждать…

И уже поздно вечером, когда мы ложились спать — Леся категорически отказалась отпускать меня одну ночью куда-либо — я вдруг опомнилась, мысленно надавав себе пощечин.

— Лесь? — позвала вполголоса, устраиваясь поудобнее на полу. Тонкий матрац, два толстых одеяла — мне было более чем мягко и комфортно.

— М? — откликнулась подруга с кровати, выразительно зевнув. Неудивительно, стрелки часов давным-давно перевалили за полночь.

— А как у тебя самой дела? Как Дима?

Леська почему-то замолчала. И за ту минуту, что длилась какая-то тяжелая, удушливая пауза, я успела перенервничать едва ли не сильнее, чем до прихода сюда. И оказалось, что неспроста…

— А что Дима, — голос девушки был безликим и равнодушным, как у робота, — жив, здоров и, скорее всего, счастлив. Отдельно от меня.

— Поругались? — ужаснулась тому, что совершенно не заметила переживаний Леси за собственными проблемами. Вот что я за подруга такая!

— Нет, — вздохнула она, завозившись, — не ругались. Формально. Просто я застала его в собственной машине у дома, где он, одетый в подаренный мною на день рождения спортивный костюм, со вкусом вылизывал какую-то белобрысую козу с дерьмовым леопардовым маникюром. Желания выяснять, как и что мне показалось и привиделось в конкретный момент времени, в себе не нашла.

Я потрясенно молчала. И ее спокойный тон, так резко контрастировавший со смыслом слов, усиливал впечатление до максимума.

— Да ладно, Насть, — беззаботно отмахнулась Леся, еще раз душераздирающе зевнув, — проехали. Подумаешь, ошиблась. Бывает. Хотела тебе рассказать, да как-то…банально и глупо все…как в сериале дешевом…

Я едва заметно улыбнулась — хорошо, что в темноте не видать. Две подружки-хохотушки, под стать друг другу…

— А ты в курсе, что у тебя проблемы с доверием и коммуникацией? — передразнила ее, пытаясь разрядить ситуацию.

И у меня получилось.

— Да ну тебя, — какая-то мягкая игрушка приземлилась около моей руки, щекотнув кожу, — тоже мне, великий психолог.

Тихий смех снова сменился тишиной.

И уже почти в полудреме, откуда-то из подсознания выплыл странный, но донельзя назойливый вопрос…

— Лесь, — шепотом, но подруга что-то мычит в ответ, поэтому продолжаю чуть громче, — а откуда ты узнала про леопардовый маникюр? У тебя же зрение не очень?

На этот раз никакой паузы. А вот довольное фырканье слышно отчетливо…

— А я на память себе парочку ногтей ее оставила, — сдавленно бормочет девушка, а с меня слетает весь сон. И глаза округляются, как у совы.

— Как это? Ты же сказала, что с Димой не ссорилась?

— Не ссорилась, — отозвалась Леся, — но отказать себе в том, чтобы вытащить эту мадам из авто, попутно выдрав пару клоков крашеных волос и попортив маникюр, не смогла. Визжала она, конечно, знатно, мне понравилось.

— Леся, — получилось невнятно, смех теперь душил и меня, — ты страшная женщина!

— Каждый мужчина получает ту женщину, которую заслуживает, — выдала она, стараясь не хихикать, — кто ж им виноват теперь. Ладно, давай спать. Завтра к первой паре вставать…

Я угукнула и послушно закрыла глаза…

Утро вечера, как говорится, мудренее…

Пары пролетели, как лето на Севере, и, едва прозвенел звонок, знаменующий окончание последней лекции, мои однокурсники шумной гурьбой вывалились из лекционного зала, устремившись на выход. Настроение у большинства было радостное — еще бы, впереди выходные, до экзаменов время еще есть, а на улице прекрасная погода. Я то тут, то там слышала отрывки фраз о шашлыках, прогулках и отдыхе на природе, но во мне ничего не откликалось.