Цена твоего молчания

Потому что, как только я все решила, взвесила и определила, как произошло совершенно непредвиденное.

Вова не звонил.

Более того, от него не пришло ни одной, даже «пустой» смс!

Я протерла на телефоне корпус едва ли не до дыр, «разрядив» аппарат за несколько часов почти в ноль из-за непрерывного заглядывания на дисплей и разблокировки. Получила два замечания от преподавателя на практическом занятии из-за невнимательности. Довела Лесю едва ли не до истерики ежеминутными тяжелыми вздохами, но…

Факт оставался фактом — парень, видимо, решил, что с него достаточно моих проблем и выходок…

Внутри все больше разрастался страх — а вдруг Вова больше так никогда и не позвонит? Что, если скажет, что по горло сыт мною лично и даже рукой не помашет на прощание?

Черт!

Обругала себя в сотый раз за глупые домыслы. В конце концов, на дворе не пятнадцатый век и я вполне сама могу позвонить, прийти, спросить…вот только как мне не ощущать себя при этом круглой дурой, так придумать и не смогла.

Рассеянно и невпопад порой кивая на фразы подруги, я накинула ветровку и последовала за ней. И даже не заметила, как она резко затормозила, чуть боднув ее в спину и едва не разбив нос о затылок девушки.

— Ну вот, — отступила она в сторону, шикнув от неожиданности нашего столкновения, — можешь заканчивать истерику.

— Что? — недоуменно выдала я, воззарившись на Лесю, смотревшую куда-то вперед и чуть вправо.

— Что, — передразнила она меня, — вон он, твой Ромео. Ждет тебя. Иди, говорю, не томи пацана! А то уедет, а я тебя придушу ненароком из соображений гуманности. Чтобы не мучилась.

Она ощутимо хлопнула меня по плечу, подталкивая и прощаясь одновременно, а я с диким недоверием и надеждой перевела взгляд…

Чтобы встретить напротив знакомый, темный до черноты, из-под чуть нахмуренных бровей.

Вовка на университетской стоянке, почти около самого выезда, оперевшись на свой байк. В обычных синих джинсах, черной расстегнутой «кожанке», белой футболке и со сложенными на груди руками он производил двойственное впечатление. С одной стороны — мужественный красивый парень, мимо которого просто так не пройдешь, а с другой — нахмуренные брови и сжатые челюсти словно предостерегали от поспешных выводов. И мне было одновременно страшно и радостно…

Первые шаги дались нелегко — ноги будто потяжелели раз в десять, с трудом отрываясь от поверхности уличной плитки, которой было выложено широкое крыльцо в универ. Но затем идти становилось все легче, и на последних метрах я едва не сорвалась на бег, стремясь убедиться, что все это не плод моего воображения.

Я не отрывала взгляд от парня, пытаясь в глазах прочесть его настрой и отношение в себе. Опасалась, что не подпустит, оттолкнет…

Но, увидев, как Вова делает шаг навстречу, нерешительно распахивая объятия…

Я влетела птицей в сильные руки, обхватывая парня за шею и прижимаясь телом. Зажмуриваясь в попытке сдержать лишние сейчас слезы и чувствуя прерывистый выдох парня кожей. Не сдерживая улыбку и осознавая, что мир, наконец-то, начал обретать краски. Только в сравнении ощутив, как плохо было мне без него…

— Насть, прости меня, — прошептали мне куда-то за ухо, не разжимая объятий, — я не знал, как…думал, сомневался…

— Нет, нет, — замотала я головой, пресекая его оправдания, — я все понимаю. Прости, что сбежала…только…

Я отстранилась, но совсем немного. Ровно настолько, насколько требовалось, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Только давай договоримся на будущее, — голос прозвучал хрипло, пришлось кашлянуть, — никаких больше тайн и недоговоренностей, хорошо? Пусть лучше неприятно, но честно, чем вот так…

— Договорились, — с облегчением пробормотал Вова, — никаких тайн…

Наши лица оказались слишком близко, чтобы можно было избежать поцелуя. Да и желающих этого самого «избежать» в окружающем пространстве не присутствовало.

Прикосновение губ к губам получилось совсем не нежным. Отчаянно и нетерпеливо мы прижались друг к другу, выпрашивая и даря ласку. Словно таким образом пытаясь наверстать упущенное и, одновременно, убедиться, что все разногласия в прошлом. Я даже не заметила, как оказалась на сиденье байка, а Вова — между моими разведенными ногами.

Мы совершенно забыли о том, где находимся. Студенты, разбегающиеся по домам, преподаватели, чинно шествующие с работы, посторонние люди — нам было абсолютно наплевать. И даже, если бы Земля в этот момент решила сдвинуться с орбиты, мы бы вряд ли это заметили.

Губы припухли от поцелуев, подбородок ощутимо горел от щетины парня, а мои руки давно пробрались под футболку Вовы, оглаживая совершенное для меня лично тело. Горячее и вздрагивающее в ответ на мои прикосновения. Опаляющее тяжелым дыханием кожу на лице и шее…

— Молодые люди, — раздался рядом недовольный мужской голос, отвлекая, — вы вообще в курсе, где находитесь? Здесь учебное заведение, а не дискотека! Так что будьте добры взять себя в руки и прекратить это безобразие!

С запозданием, но мы в Вовой все же отстранились друг от друга. Раздраженное бормотание в мою шею слышала только я, но это не помешало мне залиться жгучим румянцем смущения, уткнувшись лицом в куртку парня.

— Хорошо, извините, — кивнул он оставшемуся неизвестным для меня лично мужчине, а затем погладил меня по волосам, давая время прийти в себя.

А когда я нашла в себе силы поднять голову, расплылся в широкой улыбке, хитро прищурившись.

— Какие планы?

— Вечером на работу, — пожала я плечами, чуть подумав, — а больше никаких.

— Отлично, — Вова сделал шаг в сторону, заставив отпустить его. И лишь тихо рассмеялся на мой недовольный вздох, — тогда, не желаешь ли прокатиться?

И он еще спрашивает! С ним — хоть пешком через всю страну.

— С удовольствием, — с готовностью приняла протягиваемый шлем, предвкушая незабываемый день…

Тремя часами позже, когда мы с удовольствием пили горячий кофе, расположившись на лавочке в большом парке в центре города, я решила последовать совету Леси и рассказала Вове о ситуации с мамой и ее «настоящем» мужчине. Про Борщевского не решилась, точнее — не получилось перебороть какую-то внутреннюю преграду, мешающую вытащить настолько глубокие и болезненные откровения наружу. Успокоила себя тем, что не все сразу, а для первого шага и так более чем достаточно.

К моему удивлению, Вова отреагировал куда сильнее подруги. Я кожей ощутила идущие от парня волны тревоги, несмотря на то, что внешне это никак не проявилось. Разве что напряженная складка на переносице обозначилась, но ее еще поди разгляди…

— Настя, — правой рукой я держала стакан с кофе, а вот левая спокойно лежала на бедре. Её-то Вова и побеспокоил, накрыв своей прохладной ладонью и переплетя наши пальцы, — я очень тебя прошу, будь осторожней. У меня нет стопроцентной уверенности, но ситуация и в самом деле очень странная. Поэтому постарайся не оставаться с этим человеком наедине. И если почувствуешь, что что-то идет не так — сразу звони мне. Я приду и разберусь. Хорошо?

Я с удивлением подняла голову, уставившись в непривычно серьезное лицо парня. Мне было понятно собственное волнение — все же мне свойственно переживать, всегда выдумываю себе кучу всего, да и девушки, как правило, всегда эмоциональны и впечатлительны. Но вот такое беспокойство брата Пашки лишь в ответ на мои слова и домыслы…

Я хотела улыбнуться и разрядить потяжелевшую между нами атмосферу какой-нибудь не особо умной шуткой, но Вова опередил меня. Чуть сильнее сжал мою ладонь, словно призывая прислушаться и делая акцент на сказанном.

— Хорошо, Насть?

— Хорошо, — послушно киваю, растеряв все веселье. Словно заражаясь его тревогой и тяжело сглатывая сухим горлом…

Впрочем, все неприятные ощущения тут же стираются теплой волной, пробежавшей по телу. Искренняя забота парня в который раз заставляла почувствовать себя на седьмом небе от счастья. Интересно, мне когда-нибудь это надоест?

Очень сомневаюсь…

Про Пашку мы не говорили. Не знаю, какие причины для этого были у парня, а я просто не хотела вновь «шевелить» неприятные воспоминания. Слишком остро все еще откликалась ситуация в душе. Слишком горячо бурлила обида. Слишком…

Впрочем, от одного комментария я удержаться все же не смогла. И получилось это совершенно случайно — бродившая в голове мысль спонтанно и самовольно «легла» на язык, явившись миру в лице Вовы неожиданно даже для меня.

И случилось это как раз после его настойчивой просьбы не водить близкого знакомства с неведомым маминым Валерой…

— Нет, ну что за дурацкое имя — Никочка! Звучит, как собачья кличка. Не то Вероника, не то Анжелика, не то обычная Машка с претензией на королевскую кровь.

Потрясенно замолчала, поняв, что ляпнула лишнего. Но быстрый, искоса, взгляд на Вову немного успокоил — парень лишь ласково улыбнулся, обнажив красивые ровные зубы.

— Не любишь это имя? Или дело в сокращении?

Я задумалась. Скорее всего, в данном конкретном случае, меня бесило все вместе — и имя, и неудачное сокращение, и то, каким тоном его произносил Пашка. Но признаться в этом даже себе я была пока не готова.

— Не знаю, — чуть заметно дернула плечом, привалившись к теплому боку, когда крепкая рука обвила мою талию, придвинув к хозяину упомянутой конечности, — наверное, сокращение. Ну, нелепо же звучит, согласись!

— Возможно, — неопределенно пробормотал парень, а затем ошарашил вопросом, — а если попробовать по-другому? Настенька? Настюша? Стасенька?

— Ужас какой! — рассмеялась, чуть толкнув его в бок, — даже не надейся, откликаться на такое не стану! Сделаю вид, что вообще незнакомы.

— Хм, — неопределенно хмыкнул Вова, задумавшись. Судя по всему, мой смех ничуть не охладил его энтузиазм. И мне стало по-настоящему любопытно, что еще он придумает. Если начистоту, то я млела от того, как звучало мое имя в его исполнении. А уж от «ласкового» варианта внизу живота словно иголочки закопошились, заставляя дышать глубже. Даже несмотря на то, что само производное имени чуть резало слух.

— Нюша?

— Угу, как свинку из мультика, — попыталась изобразить я возмущение, но получилось не очень убедительно. Хорошее настроение и рвущийся наружу смех сводил все возмущение на нет, трансформируясь в характерное сдавленное похрюкивание. Самое оно к «Нюше»!

Следующая пауза оказалась заметно короче.

— Ася?

И тут задумалась уже я, «проглотив» первый порыв фыркнуть.

Это версия моего имени не отталкивала и не раздражала. Да и звучала на удивление мягко и нежно, словно и не обо мне вовсе. На «Асю» хотелось обернуться, даря смущенную улыбку и ласковый взгляд тому, кто этого действительно заслуживает…

— Ясно, — кивнул Вова, правильно истолковав мое молчание. А затем пальцами аккуратно прикоснулся к моему подбородку в безмолвной просьбе повернуться, — Ася…моя Ася…

И нежный до головокружения поцелуй словно закрепляет за мной право стать такой, какой я отражаюсь в темных глазах напротив…

Неделя пролетела в мареве ласк, поцелуев и совсем чуть-чуть — учебы, которая никак не позволяла забыть о себе в преддверии неотвратимо приближающихся экзаменов. Я разрывалась между книжками, лекциями, работой и желанием проводить как можно больше времени с Вовой. Он, судя по всему, тоже — иначе как объяснить то, что теперь меня встречали после занятий и провожали домой, затем отводили на работу и терпеливо ждали, когда можно будет оттуда забрать. И зацеловывали до синяков в подъезде, не желая отпускать и прощаться.