Цена твоего молчания

Глава 10

Ночь показалась вечностью. Я то выныривала из кошмарного сновидения, плотным липким киселем облепившем меня, словно муху паутина, то вновь сдавалась в тошнотворные объятия болезненных видений, не в силах им сопротивляться. Мне было то жарко, то очень холодно, и ни разу — комфортно. Казалось, что воздух застревает где-то в горле, с трудом проталкиваясь внутрь, а при попытке сделать вдох глубже, легкие раздирал надсадный кашель.

Несколько раз мне казалось, что надо мной материализуется тучка и на пышущее жаром лицо попадает такая приятная и долгожданная влага, прохладой заставляя отступить болезнь. И в такие минуты я спокойно засыпала, стараясь успеть хоть немного отдохнуть, пока не вернулся жар. И только под утро я почувствовала, что мне стало легче…

Глаза категорически отказывались открываться. Судя по свету, пробивавшемуся сквозь закрытые веки, на улице было раннее утро. Я лежала на боку безвольной ветошью, ощущая такую тяжесть во всем теле, будто всю ночь бегала по лесу с мешком камней в каждой руке. И на ноге, судя по всему, тоже.

Безумно хотелось еще поспать, но мочевой пузырь выражал категорическое несогласие с политикой «сверху». Вздохнув, я со стоном перевернулась на спину, осторожно пытаясь потянуться. Получилось лучше, чем ожидалось.

Чуть сложнее оказалось сесть и спустить ноги на пол. А вот дальше дело пошло очень весело…

И толчком для этого послужили открытые, наконец, глаза.

Оказалось, что на улице уже давно не утро. И, скорее всего, даже не полдень. Кто-то (неужели я??) задвинул плотные шторы, весьма добротно выполняющие свою функцию. Настолько, что даже в яркий солнечный день в комнате было довольно сумрачно. И теперь осознание собственной ошибки сработало лучше удара ремнем по заднице.

Потому что, если я не проспала сразу трое суток, был вполне себе рабочий день. И учебный, как ни странно, тоже! А это значит…

А это значит…

Жопа, вот что это значит!!

Телефон лежал тут же, рядом, около подушки. Нервным размашистым движением, едва не смахнув аппарат на пол, я схватила гаджет и разблокировала экран, со второго раза попав трясущимся пальцем по кнопкам.

Чтобы тут же сдавленно застонать в голос.

Утро осталось в далеком прошлом. Да и день обещал тоже скоро кануть в небытие. Электронное табло показывало третий час пополудни, и это означало, что занятия пропущены однозначно и бесповоротно. И даже на последнюю пару я уже не успеваю, потому что собраться и доехать до универа за полчаса мне не под силу.

Хотя…

В попытке сотворить невероятное, я вскочила на ноги, чтобы быстро накинуть одежду, ополоснуть лицо и постараться успеть на ближайшую маршрутку. Вот только организм мой порыв не оценил. Голова предательски закружилась, а от навалившейся слабости я неловко завалилась обратно на постель, едва не рухнув мимо нее же на пол. На лбу выступила испарина, а меня ощутимо начало подташнивать.

Чуда не произошло. Я расстроилась так, что на глазах выступили слезы. Вот только сделать ничего не могла — упасть по дороге в какую-нибудь канаву и отчаянно надеяться, что меня не примут за местного бомжа и доставят до дома, не хотелось. Поэтому план действий стоило пересмотреть.

Немного поразмыслив, я взяла телефон обратно в руки — он выпал в тот неловкий момент, когда я пыталась изобразить из себя пьяную балерину. В нем нашлось несколько сообщений от одногруппников, два — от Пашки и пять пропущенных от Леси. Распределив их в уме по степени важности, ответила на каждое. Одногруппников предупредила, что заболела, Лесю — тоже. Идею позвонить отринула сразу — при попытке даже помычать горло начинало нещадно болеть, а голос напоминал прокуренный и пропитый бас дворника со стажем. Далее наступил черед Пашки. Тут уж помимо стандартной информации о невовремя захватившем меня в свои страшные лапы вирусе, я попросила друга сходить в аптеку — кроме самых необходимых, типа от поноса, головной боли и зеленки, дома лекарств не водилось. Даже Парацетамол и тот вчера оказался последний.

Выполнив эти несложные, в общем-то действия, я почувствовала, что устала просто нереально. Мочевой пузырь вновь напомнил о себе, поэтому, после нескольких глубоких вдохов, медленно встала на ноги. На этот раз головокружение оказалось не настолько резким, а слабость ощущалась вполне терпимо. Хотя лоб и ладони вновь стали влажными.

Обнаружила на себе длинную, до середины бедра, тунику на тонких бретельках — довольно старая и поношенная она порой служила мне домашней одеждой, чаще летом, когда было жарко. На вопрос, как она оказалась на мне, отвечать не хотелось. Потому что это означало…

Да, представить, что надела ее сама, не выходило. Поэтому в душе боролись два чувства — благодарности и смущения. И понимание того, что в толстовке и джинсах я ночью бы просто «сгорела», ничуть это самое смущение не уменьшало. Радовало только наличие белья — парень не переусердствовал в своем благородстве, а мне и обнаруженного с головой хватило, чтобы лихорадочные пятна начали возмущенно бороться с выступившим румянцем на лице.

И это не говоря о том, что случилось перед этим! Ведь я сама практически накинулась на парня! И если бы он не остановил это безобразие…

Румянец безоговорочно победил.

Впрочем, сейчас задачи стояли понасущнее.

Шатаясь и цепляясь за стену, я добралась до ванной комнаты. Показалось, что понадобилось на это не меньше часа, но часы на стене ехидно сообщали, что прошло едва ли больше десяти минут. Устало сев на бортик ванны, почистила зубы и умыла лицо. Затем подумала и провела мокрыми ладонями по шее, рукам и открытым участкам груди. Стало немного, но все же легче.

Затем настал черед кухни. Туда добралась быстро, благо рядом совсем — наверняка такую благодарность советским проектировщикам и строителям мало кто испытывал. Там, приземлившись на стул, выпила не меньше полулитра воды — жажда мучила нешуточная. Впрочем, об этом быстро пожалела — тело, потяжелев, двигалось еще неохотнее, отбирая последние силы на простые шаги и удержание равновесия.

Трель дверного звонка застал как раз вовремя. Вздрогнув, я недоуменно уставилась на дверь, словно на самом деле надеясь увидеть сквозь нее неожиданного визитера. Затем, запоздало спохватившись, шагнула в нужном направлении.

Еще одна трель, чуть нетерпеливее.

А я, стараясь двигаться быстрее, улыбнулась — Пашка не подвел, как всегда. И надо же, как быстро! Повезло мне с другом, и это мягко сказано.

К двери привалилась всем телом, шумно выдохнув. Руки по-прежнему тряслись, когда открывали замок. И теперь с ними в унисон тряслись еще и ноги, от слабости…

— А ты быстро! — успела выдохнуть, открывая тяжелую дверь, и тут же осеклась, изменившись в лице.

— Привет, — так радостно улыбнулся в ответ Вова, что я окончательно растерялась. И безвольно отступила, когда парень легко и непринужденно шагнул в квартиру, расстегивая тонкую кожаную куртку, — не знал, что ты так меня ждала. А то бы обязательно поторопился.

— Я не… — сорвалось неуверенное с губ, но голос сорвался.

— Что?

Вова уже повесил куртку на крючок и теперь принялся развязывать шнурки ботинок.

— Нет, ничего, — прохрипела в ответ, отмахиваясь.

Какое это имеет значение? Вот и я подумала, что никакого. Ждала одного парня, а пришел другой. Давненько я не была столь популярна. И что надо-то оказалось? Всего-то растечься бесформенной массой, распространяя бациллы. Знала бы, давно замуж за миллионера вышла, как в бульварном романе…

— Как себя чувствуешь? — голос Вовы бодр до безобразия, а я почему-то вспоминаю про то, что не успела привести в порядок волосы. И успевая провести ладонью по спутанным прядям, когда голос парня отвлекает от бесполезного, в общем то, процесса.

— Настя? Ты меня слышишь?

— А? Да, да, — отзываюсь я поспешно, — почти в порядке.

— Выглядишь лучше, чем вчера, определенно, — усмехается он, а я чувствую, как начинает гореть лицо в приступе смущения.

— Это…спасибо тебе, — выговариваю с трудом, опуская глаза на уровень его груди, — за вчера. За то, что…в общем, за все спасибо.

— Пожалуйста, — тихо откликается он с такой теплотой в голосе, что мне становится чуть лучше, — надеюсь, что у тебя получилось выспаться.

— Да, — я благодарна за смену темы, и даже могу улыбнуться в ответ, — давно столько не спала. Даже будильник не услышала, теперь придется пропущенные занятия отрабатывать.

— Это не твоя вина, — качает головой парень, освобождаясь от обуви и делая шаг ко мне, — будильник я выключил. Извини.

Возмутиться я не успела…

Дверной звонок снова вопит, а я опять вздрагиваю.

Да что ж такое!

Только на этот раз к выходу иду не я.

Владимир рывком распахивает дверь, а я не вижу, чувствую, как удивленно вытягивается его лицо.

Впрочем, лицо напротив полностью солидарно с этим выражением.

— Привет, — это от Вовы.

— Привет, — запоздалое, от Пашки.

И последовавшая за этим неловким приветствием тишина мне совсем не понравилась.

Я не вижу лица Вовы, но вот Пашка — как на ладони. И в тот момент, когда он переводит взгляд с брата на меня, почему-то накатывает желание поежиться. Друг не рад, и это мягко сказано. Сжатые челюсти, нахмуренный взгляд — я чувствую, как от него веет напряжением, но в упор не понимаю причины. Не мог же его разозлить собственный брат, да и с чего бы?

— Привет, Паш, — получается тихо и неуверенно, а жар проносится по телу неприятной волной, — заходи.

Он молчит, только сверлит взглядом. И мне неуютно настолько, что кожа покрывается мурашками, а лицо начинает предательски гореть. И вопреки любой логике изнутри поднимается тяжелое чувство вины.

— Да нет, Настя, — криво и неестественно улыбается парень, в упор посмотрев на брата, — пойду я. Не буду мешать.

— Ну что за глупости? — от изумления я делаю шаг к двери, — с чего ты взял, что мешаешь?

— С того, что двое — это компания, Настя. А трое — уже толпа, — друг иронично скалится в подобии улыбки, которая пугает меня по-настоящему. Таким мне его видеть еще не приходилось. Словно что-то темное поднималось в нем изнутри, изменяя черты. Хотелось дернуть его за рукав, встряхнуть — да что угодно, лишь бы он перестал так себя вести!

— Паш, ты…

Владимир пытается что-то сказать, но Пашка даже не пытается делать вид, что слушает.

— А ты хорошо устроилась, подруга, — перебивает он брата, отмахиваясь коротким движением левой руки, — одного брата мало, так второго припрягла? А что, хорошо, пока один курьером работает, второй и развлечь не против, да?

— Ты совсем сдурел? — голос охрип и срывается на шепот, но я даже не замечаю. Шок от обидных и незаслуженных ничем слов слишком силен, парализуя тело, — что на тебя нашло?

— Да нет, скорее прозрел, наконец-то, — хмыкает Пашка, — а еще бежал…торопился, как дурак.

Замечаю, что в правой руке он держит очень небольшой прямоугольный пакет с логотипом одной из аптек города. В первую секунду успеваю испугаться — по размашистому движению показалось, что этот пакет со всем содержимым полетит прямо в меня.