Шатаут

Затем взгляд упал на шкаф, где хранилась моя небольшая коллекция бейсбольных мячей. Я открыла дверцу и заглянула внутрь, чтобы просто проверить. Да, коробка все ещё была там. Любой, кто нашел бы ее, подумал, что у меня просто была коробка с бейсбольными мячами.

Но это было не так.

Это были мячи, с которыми Ригли тренировался и после забывал забрать. Я ходила на поле и подбирала их на протяжении многих лет. Их было не так много, всего девять, но я любила каждый из них. Очень девчачья и глупая вещь, но для меня это было важно.

Моя влюблённость.

Взглянув на них и их изношенную кожу, я не ощутила того же, что раньше.

Почему? Почему я чувствовала себя столь иначе?

И почему ощущала себя чужой в своём собственном доме?

Это всё ещё был мой дом, и я знала, что, если мне когда-нибудь понадобится, я всегда смогу вернуться и жить тут. Но я начала задаваться вопросом, не заставляет ли колледж меня взрослеть раньше, чем я предполагала. Или, может быть, всё из-за отношений, которые возникли у нас с соседом по улице. Он менял меня. Я узнала, что моя влюблённость была сумасшедшей, и провела годы, тоскуя по парню, который, вероятно, не заметил бы меня в этом смысле, пока не увидел позже. Всё происходило тогда, когда должно было произойти. Это была не судьба, а реальность.

Я взрослела и росла. Мне не нужно было коллекционировать старые бейсбольные мячи и красить ногти из ложной надежды.

Прихватив коробку, я спустилась по лестнице, мама заметила меня, когда я добралась до нижней ступеньки.

— Эй, что там у тебя?

Она чистила целый мешок картошки.

— Хочу выбросить немного хлама.

Мама кивнула.

— Что это?

Я взглянула вниз и улыбнулась.

— Просто вещи, которые мне больше не нужны.

— Ладно. Когда закончишь, не против помочь мне приготовить запеканку из бобов?

— Конечно.

Следующие два часа мы с мамой болтали без умолку. Она хотела знать каждую деталь о колледже и о том, как у меня обстояли дела на самом деле. Я засмеялась и сказала, что она уже всё это знает. Словно мы не разговаривали несколько раз в неделю. Для неё это не имело значения, она рвалась услышать «новые» новости.

— А как насчёт парней? Кто-нибудь уже привлёк твоё внимание?

Я накрывала на стол и уронила вилку на обеденную тарелку.

— Парни?

Она посмотрела на меня скептически.

— Да. Ну, ты знаешь, мужчины? Противоположный пол?

— Секс? (прим. пер.: игра слов в оригинале, пол и секс на английском звучат одинаково — sex).

Я кашлянула.

Соберись, Хэдли.

— Я имею в виду, нет. Никаких парней. В моём художественном классе есть один интересный, но я даже не знаю его имени. Мы сидим слишком далеко друг от друга, чтобы вести разговор, а урок состоит в основном из слайдов.

Я лгала прямо сквозь зубы. Интересно, рассказывал ли Ригли о нас своим родителям, и упоминала ли Донна что-нибудь моей маме? Не потому ли она спрашивала?

— Ну, разве ты не можешь поймать его вне класса или что-то в этом роде? Ты же не стесняшка, Хэдли.

— Мама, я не собираюсь преследовать парня, как сталкер. Я имею в виду, что мне сделать, подойти к нему и сказать: «Привет, моё имя Хэдли Мартен. А твоё?». Кажется немного примитивным.

Она закатила глаза.

— Ну, было бы смешно, если б ты сделала это в таком тоне. Но не вижу причин, по которым ты не можешь подойти к кому-то и представиться. Кто знает, потенциально он может быть любовью всей твоей жизни.

Я засмеялась.

— Мама, это не эпизод «Дней нашей жизни». Был ли у меня когда-нибудь парень в старшей школе?

— Нет, но это потому, что ты всегда была без ума от Ригли Брукса.

Мои глаза расширились, и я споткнулась, возвращаясь на кухню.

— Как ты узнала?

Она бросила на меня свой мамин взгляд. Знаете, такой, который как бы говорит «Я все знаю».

— Ты это спрашиваешь всерьёз? Дорогая, ты, возможно, никогда не приходила и прямо не говорила своему отцу или мне, что он тебе нравится, но это было довольно очевидно, когда ты просила пойти на каждый из его бейсбольных матчей… и носила футболку с его номером.

Я надменно убрала волосы с лица.

— И мне было десять лет, мама.

Её брови взметнулись вверх.

— Мама, вот как? Ну, просто знай, что мама знает всё.

Возможно, это была правда, но, похоже, она была не в курсе, что сейчас я встречалась с тем самым парнем, в которого втрескалась ещё в десять лет.

— Итак, ты видела Ригли в кампусе?

Я прошла мимо неё, проверила таймер на духовке и готовность запеканки. Оставалось ещё десять минут.

— Кого? О, нет. Наш кампус слишком большой. Я и не думала, что увижу его в любом случае.

Теперь я нагло врала, и для этого не было абсолютно никаких оснований. Как и словесный понос. Стоило ему начаться, и я не могла его уже остановить. Поэтому я продолжала лгать.

— Кажется, я видела его однажды, но, честно сказать, мы никогда не разговаривали в школе, поэтому у нас нет причин говорить и в колледже. Понимаешь?

Снова этот мамин косой взгляд.

— Хорошо, как скажешь.

— Дамы, дамы, что же мои две любимые девушки готовят?

Мой папа зашёл на кухню и положил какую-то странную деталь на стойку. Почти бегом я кинулась к нему и прыгнула в его ожидающие объятия.

— Папа!

Он крепко обнял меня.

— Привет, принцесса, как дела?

Он внимательно посмотрел на меня.

— Всё хорошо. Мы с мамой почти закончили готовить. Похоже, тебе не помешает немного индейки.

Он усмехнулся и повернулся в сторону, пыхтя и поглаживая живот.

— Да, я занимался собой. Похоже, сработало. Я потерял несколько фунтов.

— Да, это заметно, — восторженно заявила я. — Ты выглядишь сказочно, папа!

— Спасибо, детка.

Он взъерошил мои волосы, которые отросли, став на несколько дюймов ниже плеч.

— Ты тоже хорошо выглядишь. Тебе нравится в колледже?

— Мхм.

Он оглядел меня сверху вниз.

— Я не вижу пятнашки первокурсника (прим. пер: Freshman Fifteen — так говорят о частом наборе веса первокурсниками фунтов на 15 из-за перехода на фастфуд в колледже) как у всех. Ты вообще ешь всю эту вредную вкусную пищу так, как студенту положено?

— Папа, — я закатила глаза. — Я прекрасно питаюсь.

Раздался звонок в дверь, и мы повернули головы, когда мои тетя и дядя вошли в дом.

Запах от ужина для Дня благодарения был невероятным, и в моём животе урчало. С утра я поживилась только кофе Starbucks, кексом и несколькими кусочками индейки, которые стащила. Я была готова усесться за стол и наброситься на еду.

Ужин пронёсся незаметно, я была так сыта, что мне пришлось расстегнуть пуговицу на джинсах. Следовало бы вспомнить, что штаны для йоги — лучший выбор на время таких ужинов. Мои родители и сестра моей мамы с мужем всё ещё болтали о повышении, которое получила моя тётя, когда я услышала звук своего мобильника. Я взглянула на телефон, лежавший у меня на коленях, и увидела имя Ригли на экране.

Ригли: Эй, как праздник?

Я: Нормально. Наелась.

Ригли: Врушка. Собираешься вернуться ко мне на десять фунтов тяжелее.

Я: Наверное. Слопала уже три порции и знаю, что позже захочу ещё. Почему еда на День благодарения делает это со мной?

Ригли: Предательский индюшачий бастард!

Я: Хах. Как твои дела? Что-нибудь ел?

Ригли: Мой ужин с «Голодным человеком» (прим пер.: телевизионный канал) был невероятным.

Я: *грустный смайл* Извини. Я бы хотела, чтобы ты был здесь.

Ригли: Всё в норме. Съешь за меня тыквенный пирог с дополнительной порцией взбитых сливок.

Я: Ты и правда хочешь, чтобы я вернулась к тебе толстой и счастливой.

Ригли: Может быть, не толстой, но как насчёт счастливой?

Я: Я могу справиться с этим. Позвоню позже сегодня вечером, ладно?

Ригли: Ладно. Скучаю по тебе.

Он скучал по мне. Такое маленькое и сладкое чувство. Но оно же заставило мои пальцы зависнуть над клавиатурой, и я не могла набрать ни слова в ответ. Серьёзный вызов для меня, с которым требовалось что-то сделать, причём не откладывая, но сейчас… было не время.

— Хэдли, сделай одолжение. Не могла бы ты отнести эту банку желе миссис Брукс? Я сделала для неё дополнительную порцию, и если не передам её сейчас, Господь знает, то забуду.

Я затаила дыхание. Не была уверена, что готова увидеть семью Ригли. Не тогда, когда его не было здесь, рядом со мной.

— Конечно.

Я не знала, что ещё сделать, кроме как подчиниться. Я забрала банку у мамы и вышла за порог. Всю дорогу туда только и размышляла, как просто позвоню в дверь и передам ее тому, кто откроет.

На подъездной дорожке стояло несколько машин, и я знала, что следовало ожидать большую компанию в их доме в День благодарения. Я волновалась, и мои руки дрожали, но всё равно позвонила в дверь. Я возлагала большие надежды на то, что тот, кто откроет ее, просто возьмёт банку, и я смогу вернуться домой, не заходя внутрь и ни с кем не разговаривая.

У судьбы были другие планы.

Лицо Донны приветствовало меня: удивлённое выражение, быстро превратившееся в радость и улыбку. Она была действительно красивой женщиной. Её мальчики больше походили именно на неё, чем на отца, Пола. Но я слышала, как люди говорили обратное.

— Хэдли, дорогая, что ты здесь делаешь? Боже мой, милостивый, взгляни на себя! — воскликнула она. — Пожалуйста, входи.

Она практически дёрнула меня за руку и захватила в объятия.

— Здравствуйте, миссис Брукс. Просто принесла желе.

Я отстранилась и подняла банку.

— Да, да, точно, — воскликнула Донна. — Я забыла, что твоя мама сказала, что собирается что-то передать. Не знала, что будет личная доставка. Какой большой сюрприз.

Её южный акцент походил на глоток свежего воздуха. Каждое место на юге имело свой диалект. В ЛГУ это был каджунский акцент, смешанный с южным. Будто язык скручивается некоторыми словами. Когда я впервые услышала его, он показался весьма суровым для моих ушей. Но теперь я подстроилась. Техасские акценты казались прерывистыми, а здесь, в Джорджии, более гладкими, словно стакан бурбона. Глубокие и богатые — настоящий Southern Comfort (прим. пер.: сладкий крепкий ликёр на основе виски, «Южное гостеприимство»). Акцент Донны был сильнее, чем у меня или моих родителей. Если у Ригли он и был, я не слышала его слишком часто. Мы говорили почти одинаково.

— Ну, заходи, разувайся и побудь у нас немного. Мы как раз собирались приступить к ужину.

Я начала качать головой, но заметила её неодобрительный взгляд.

— Мы уже поели, но я бы могла посидеть у вас чуть-чуть.

Её блестящая улыбка так сильно напомнила мне Ригли, и грусть от того, что его здесь не было, охватила меня. Это была его семья, и я знала, что он хотел бы быть тут.

Осторожно я вошла на кухню, посуда с едой была расставлена по всем поверхностям, а со всего дома доносились звуки. Я знала, что Кэмден и Доджер дома, потому что заметила их машины на подъездной дорожке. Вероятно, они были в гостиной с Полом, смотрящим футбол, отсюда громкое ворчание и ругательства. Команда, за которую они болели, должно быть, проигрывала.