Родовое влечение

Они подбирались к основной теме, как крабы: бочком, кося в сторону, держа наготове клешни.

– О, ради Бога, – наконец возопила Гарриет, – положите конец страданиям этой бедной девочки.

Лицо Алекса походило на скомканный лист бумаги.

– Ну, это значит «женат».

Мэдди попыталась повторить это слово, но оно застряло у нее в горле, как рыбья кость. Ей стало страшно, что она не сможет вытащить его и так и останется сидеть с отрытым ртом, потрясенная до глубины души. Чтобы не упасть, она оперлась руками о сиденье диванчика, который делила с Соней. Ее левая рука погрузилась во что-то мокрое и мерзкое. Мэдди отстраненно отметила, что это блевотина.

– Женат? – наконец выговорила она. – Женат? У тебя есть жена?

– Ну, в некотором роде, – робко признался Алекс. Сделав над собой усилие, он растянул губы в улыбке. – Я же предупреждал, что нужно решить кое-какие проблемы. – Их любовная лодка только что завернула в Персидский залив и оказалась там как раз в тот момент, когда неудача в переговорах с Ираком привела к возобновлению огня.

– Значит, он не сказал тебе, что женат? – злобно осведомилась Джиллиан. Она вытащила карандаш для губ, открыла пудреницу и принялась подводить губы, изогнутые в насмешке.

– Все мой желудок, – заявила Соня, собирая гору мятых салфеток. – Он взбунтовался. Он способен принять только крохотную горстку еды, не больше куриного яйца. Поэтому я отрыгиваю.

Заплакал малыш. Брайс и Имоджин посмотрели друг на друга.

– Твоя очередь, – сказал он.

– Нет, твоя, – возразила Имоджин.

– Если не твоя очередь и не моя, тогда чья же, черт бы тебя побрал? – прошипел Отец Года.

Общепризнанная Поп-Звезда рассеянно усадил заброшенного ребенка к себе на колено.

– Ты же ненавидишь детей, – напомнила ему Соня, теребя в пальцах экологически дружественное украшение, искусно сделанное из цилиндров для горячей воды и молочных пакетов.

– Сыр? – Хамфри сунул Мэдди под нос вонючий кусок сыра. – Происхождение не известно. Вам по душе этот молочный продукт, а?

Имоджин отрезала кусочек и заглотнула его весь, а потом сладострастно облизала пальцы.

– Мне кажется, у бри вкус спермы, – заключила она, многозначительно глядя на Рок-Звезду.

– Если его не держат в холодильнике. Только если он теплый, – отпарировала Соня, не желая быть поверженной соперницей.

– Я пытаюсь вспомнить, – задумчиво проговорила Гарриет. Мужчины обменялись многозначительными улыбками. – Я имею в виду, когда я в последний раз ела бри, – спохватившись, добавила она.

– Это взглядизм, вот что это такое. – Соня мяла юбку из выбеленной мешковины, которая очень напоминала курсовую работу выпускника начальных курсов по оригами. – Не следует предвзято относиться к тому, что подвергается сомнению с точки зрения косметики.

– Будучи черным…

– Знаете, дорогуша, немножко косметики не причинит боли, – вполне доброжелательно предложила Джиллиан.

– Они тестируют косметику на бедных маленьких щеночках и кошечках.

– Ну почему вы печетесь только о симпатичных животных? А как же крысы и слизняки? – продолжала подкалывать ее Джиллиан. – Это тоже взглядизм, да?

– Я случайно захватил с собой свою последнюю поэму, – объявил Хамфри, глухой к разыгрывающейся вокруг него драме. – Прочитать?

– Будучи черным…

Мэдди тупо обвела их взглядом. И неожиданно сообразила, что на самом-то деле Алекс ей все сказал. Просто в Англии никто не говорит по-английски. Все говорят эвфемизмами. Вот бы ей такие же наушнички, как у заседателей в ООН. Она бы расшифровала все, что ей наговорили в Лондоне.

«Австралийцы, – сказал Хамфри, – так забавны». Сейчас Мэдди поняла смысл его слов. Они означали: «Катись прочь, ты, трепло из колонии».

«Хорошо, что вы пришли, – приветствовала ее Соня на пороге своего дома в Челси, когда Алекс привез Мэдди к ним на обед, – мы считаем важным расширять наш круг новичков». Теперь Мэдди перевела это как «В последнюю минуту кое-кто не пришел, и мы не нашли никого, кроме тебя, чтобы заменить отсутствующего и сохранить нужное число гостей».

Еще были отвратительные продавщицы на Бонд-стрит.

«Немного свободно» расшифровывалось как «Ваш размер восьмой, но у нас только четырнадцатый». «Какой элегантный и необычный туалет» означало, что цена значительно выше отметки в тысячу фунтов. Под «Здесь присобрать, тут подвернуть, там подогнуть» следовало понимать, что переделка будет стоить дороже, чем сама вещь. А «Прямо как на вас сшито!» переводилось: «Только у тебя хватит ума купить это!»

И еще Алекс. Его «Нужно кое-что обсудить и решить кое-какие проблемы» подразумевало закладную на дом, полноприводной «племенной» автомобиль, набор «сделай сам» для принятия решений, квартиру на Мейда-Вейл и фамильный дом в Оксфорде с женой Фелисити – комментатором, который публикуется в нескольких газетах и пишет, как выразилась Гарриет, «забавные и прикольные рассказики о счастье супружества».

Алекс уже успел прийти в себя и теперь опять развернулся вовсю. Он хохотал, сыпал шутками, открывал одну бутылку за другой.

– Эй, первым это сказал Дега. Без несовершенства нет жизни, – заявил он, похлопывая Мэдди по руке. Он предпочитал говорить не о «браке», а о «ситуации, аналогичной супружеству».

– Послушай, Александр, ты должен когда-нибудь вырасти из этих… – Гарриет пронзила взглядом Мэдди, – дешевых увлечений.

Сидя за столом, потягивая вино, стараясь не разрыдаться на глазах у всех заинтересованных лиц, Мэдди наконец-то поняла, что значили сыпавшиеся, как крупа из порванного пакета, опасные для жизни экспедиции. Погони за китобоями и морскими лисичками. Вопросы в камеру, стоя по колено в косяке южноамериканских пираний. Поездки на бешеной скорости по дорогам со знаком «Проезда нет». Парковка машины в запрещенных местах. Спрыгивание с поезда на ходу. Прибытие в аэропорт за несколько минут до взлета самолета. Тесная кабинка в туалете, заднее сиденье в машине. Любовные связи и умалчивание о семейном статусе. Все это нужно было для того, чтобы проверить, как долго он сможет выходить сухим из воды. Итак, она полюбила адреналинового наркомана.

– Кроме того, – к Алексу, стоявшему по стойке «вольно», вернулся присущий ему нахальный и беззаботный эгоизм. Этот человек был наделен даром самопрощения, – разве адюльтер может быть преступлением? Тогда любовь – преступление, но это бессмыслица, не так ли?

Мэдди подумала, что в его словах столько же логики, сколько в утверждении, что если ты ешь мясо, то нет ничего зазорного в том, чтобы быть каннибалом.

Короче, хватит «пить из чаши жизни». У Мэдлин Вулф, оставившей свой дом и свой мирок ради того, чтобы окунуться в помои, возникло ощущение, будто на дне выгребной ямы она нашла утонувшего, полуразложившегося таракана.

Часть вторая ОСЛОЖНЕНИЯ