Мой сладкий грех

Глава 21

Назар

— Что с тобой в последнее время? Не замечал раньше за тобой безрассудных поступков, что сейчас изменилось?

— Пап, не знаю, переклинило.

— А если бы убил?

— Но не убил же.

— Сегодня Калинин встречается по этому вопросу со следователем, тот грозится открыть дело.

— Замнет?

— Замнет, вопрос цены.

— Ну и отлично.

— Ничего отличного не вижу. Ты же не подросток, включай мозги в следующий раз.

Вид из кабинета отца на бухту яхт-клуба, навевает желание выйти на яхте в море и, наконец, расслабиться за столько беспросветных недель. Даже не помню, когда был на пляже последний раз.

— Мне тут предложили пару проектов для инвестиций, скину тебе. Посмотри, вдруг заинтересует. Если решил закончить с боксом, нужно заняться чем-то серьезным. Деньги на счетах — неплохо, но прибыль, которую можно получить при выгодном инвестировании намного выше, включайся.

— Посмотрю. Сам думал об этом, мне Климов предложил по одному объекту на двоих поработать, но я сомневаюсь, есть риски. Посмотришь?

— Да, присылай. Ты на работу потом?

— Угу.

— Завези Калинину бумаги, тебе же по пути.

— Пап, двадцать первый век, бумаги по электронке пересылаются.

— Есть такие бумаги, которые вообще никуда не пересылаются и хранятся только в секретной папке, умник. Ты думаешь, я просто так прошу тебя? Даже водителю не доверяю.

— Ладно, давай. Не хотел его сегодня видеть, но в принципе, все равно когда получать пилюлю.

— Какую пилюлю?

— Машину Нике купил, он злой, как черт, Ника написала.

— Ты что сдурел? Подождать нельзя было, пока все уляжется?

— Чего ждать? Разрешения Калинина? Как-нибудь сам разберусь со своими подарками и своей женщиной.

— Ему просто сложно принять тот факт, что она уже не его маленькая дочка.

— Придется принять. Я не буду подстраиваться под его желания.

— Назар, если собрался строить серьезные отношения с девушкой, нужно учитывать мнение близких ей людей. По-другому не получится.

— Что купить своей девушке я точно спрашивать не буду.

***

Заезжаю домой за спортивной сумкой, чтобы потом прямо с работы поехать на тренировку. Наконец, могу тренироваться в нормальном режиме, за этот месяц много пропустил, потерял форму.

Позавчера сорвал стопкран у Богдановича, вчера выслушал по полной. Сегодня понимаю, что, если бы вернуть, все сделал в точности так же.

Углубляюсь в воспоминания. Чуть больше суток прошло, а кажется давно было. Только сбитые кулаки напоминают о случившемся.

По дороге на вечернюю тренировку звонит телефон. Смотрю на экран — Карина. Этой что еще нужно? Опять будет клянчить закрыть вопрос. Ее хорошо взяли в оборот, но по совету своего адвоката она резко пошла в отказ, и пока Черныха не нашли, и он не подтвердил, что сумма, перечисленная ею, является оплатой за заказ, ее прижать не за что.

Игнорирую звонок, но она звонит снова, долго и настойчиво. Когда не отвечаю во второй раз, приходит смс.

— Я знаю, где брат, — и, увидев, что прочитано, тут же его удаляет. Молодец, быстро учится. Никакой переписки, как и не было.

Встряхиваюсь, руки судорожно сжимают руль. Перезваниваю.

— Алло!

— Где он?

— Что я буду иметь за эту информацию?

— Я подумаю.

— Мне нужно знать. Назар, я устала от всего, нет больше сил ждать и бояться. Мне нужна конкретика, любая. Я хочу уехать, хочу забыть этот ад. На работе смотрят, как на прокаженную, родственники гнобят, что Сашку подставила, это больше невозможно выносить.

— Хорошо, если информация окажется верной, и я его найду, у тебя есть время до утра, чтобы убраться из страны. Потому что утром он начнет говорить, а я сделаю все, чтобы он начал говорить. И тогда у тебя нет ни единого шанса.

— Спасибо.

— Я тебя слушаю.

— Его отчим работает на стройке, сейчас их бригада строит дом в поселке под Туапсе. Бригада живет в хостеле, а он ночует прямо там на объекте, в вагончике для инструмента. Мама случайно проболталась.

— Адрес скидывай.

— Скидывать не буду, запоминай.

Стараюсь заглушить в себе поднимающуюся бурю негодования. С большим усилием заставляю себя ехать к спорткомплексу. Пытаюсь мыслить здраво, сейчас очень важно, не налажать. Смотрю на часы, почти шесть вечера. Мне нельзя там показываться раньше, чем стемнеет — уйдет.

Приезжаю в спорткомплекс, переодеваюсь, растягиваюсь, разминаюсь с грушей. Богданович зовет на ринг. Становлюсь в спарринг с новым, но хорошо подготовленным пареньком. Гриша пришел пару месяцев назад, тоже для себя занимается и главное, моей весовой категории.

— Отработка быстрых ударов, Волков, ты бьешь.

Начинаю боксировать, соперник читает все удары, перехватывает.

— Да, хорошо, хорошо. А сейчас плохо, лишнее движение перед ударом. Он не должен видеть твой удар, внезапно быстро, еще быстрее! Корпус держи, что тебя шатает сегодня? Настройся! Да! Удар и ушел. Удар! Уклон, смена стойки!

Пропускаю удар, не могу сосредоточиться.

— Дистанцию держи! — орет тренер. — Джеб, уклон, правая. Джеб уклон, правой снизу! Да не замедляйся!

Что, бл*дь, происходит? Не включаюсь совсем. Работаю руками, ногами, телом, а голова не здесь. Ни хрена не получается, словно новичок.

— Стоп, — говорю Грише.

Выплевываю капу, снимаю перчатки. Богданович в злом недоумении наблюдает за моим самоуправством.

— Извините, сегодня не получится, — ныряю под ограждение ринга, спускаюсь, снимая шлем.

— Назар, либо заканчивай, либо приходи, когда будешь готов. Но еще таких пару недель, и ты выйдешь из строя надолго. Хватит уже своей барышне сопли подтирать! — в своей обычно-грубой манере, гремит он. — Или ты нянька теперь?

— Сегодня, надеюсь, закрою нерешенный вопрос и буду готов.

Ухожу под его возмущенным взглядом и озадаченными взглядами молодых пареньков, оставшихся посмотреть после своей тренировки, тренировку чемпиона. Еще огребу от Богдановича за нарушение дисциплины в присутствии его молодежи.

Еду домой, принимаю душ, торможу себя всеми способами. Еще рано, нельзя там светиться, даже в поселке. Кое-как пережидаю еще час и еду в Туапсе. Минут через сорок в дороге скидываю следаку смс с адресом и сообщаю, что там находится Черных. Он отвечает, что они выезжают немедленно. Ускоряюсь и через два с лишним часа заезжаю в поселок.

Доехав до места, машину оставляю у соседнего двора, подхожу к нужному дому. Недострой в два этажа выглядывает из-за забора серой глыбой. Забор каменный, высокий, железные ворота заперты наглухо изнутри. Прохожу дальше к соседнему двору, где ограждение ниже моего роста, подтягиваюсь, перепрыгиваю через него в сад, оттуда уже налегке перемахиваю через разделяющий участки профнастил.

Тишина, разбавленная только, долетающими с другого конца улицы, звуками музыки и лаем соседской собаки, заставляет меня двигаться тихо, почти невесомо. В строительном вагончике, о котором говорила Карина, дверь раскрыта настежь, тускло горит свет одинокой, подвешенной под потолок лампочки. Осторожно заглядываю, пусто, но признаки жизни имеются. На полу кинутый старый матрац, покрытый грязным пледом. Рядом сумка, из которой виднеются вещи.

Выхожу и двигаюсь дальше по участку, дойдя до угла дома, улавливаю запах пищи и звуки чьего-то присутствия. Сердце разгоняется на максимум, заглядываю за угол — на заднем дворе Черных, сидя на корточках ко мне спиной, жарит сосиски на примитивном, сооруженном из кирпичей мангале, внутри которого разведен костер. Рядом стоит недопитая бутылка водки.

Кровь закипает в жилах и ударяет в мозг. Как долго я ждал этого момента. Подхожу и кулаком отправляю его на землю. Плевать, что сзади, с такой мразью играть в честную драку резона нет.

Он, выкрикивая, заваливается на траву, усыпанную обломками кирпичей и строительным мусором и смотрит на меня офигевшими глазами. Отмечаю, что не сильно пьян.

— Ну, привет! — приседаю над ним на корточки и даю под челюсть с правой. Его голова отлетает, и он снова заглушено вскрикивает. — Узнал меня?

— Да, — отвечает сквозь боль.

— Сам все расскажешь или пойдешь в отказ, как твоя сестричка, которая сдала тебя с потрохами?

— С*ка, — стонет он. — Ничего не скажу, вы ничего не докажете.

Еще удар, он взвывает, кровь брызгает мне на одежду, на лицо, походу, сломал нос.

— Ты, пид*р, жизнь человека в пару тысяч долларов оценил! Ты видел, что за руль села молодая девчонка и нигде не екнуло! Сам свалил, а ее в дерево отправил!

Поднимаю за майку с земли и бью несколько раз в живот, он орет, я снова рублю под челюсть. Она хрустит, Черных с диким воплем падает на землю. Отмечаю, что челюсть тоже сломана. Но отмечаю уже в агонии, меня потряхивает и несет в пучину ярости, Забиваю его ногами, он скручивается калачиком и с громким мычанием принимает удары. Но мне уже этого мало, я снова поднимаю его. Наношу несколько ударов в грудь и живот, по почкам, снова в живот и прямым ударом отправляю в нокаут.

Останавливаюсь только, когда передо мной лежит кровавое бездыханное тело и перед глазами проносится картина последнего боя. Именно она останавливает меня, чтобы не добить его вконец. Нельзя лишать жизни человека, даже такое дерьмо.

Поднимаю глаза в звездное небо, вдох-выдох. Чувствую полное опустошение. Снимаю окровавленную футболку, бросаю в затухающий костер, она мгновенно берется пламенем и сначала частями, а затем и полностью превращается в пепел. На деревянных ногах огибаю дом, иду к вагончику, видел рядом кран с водой. Мою руки, умываюсь, открываю ворота изнутри, иду назад к Черныху, сажусь на сбитый из досок корявый табурет и жду ментов. Минут через десять он подает признаки жизни. Стонет, но ни пошевелиться, ни тем более, встать уже не может.

У меня нет чувств, как будто, все внутри затихло и ни одна эмоция не всколыхнется. Нет мыслей, слух улавливает окружающие звуки и даже не анализирует их. Поэтому не сразу понимаю, что возле двора останавливается машина.

Шаги подходят к вагончику, шепот, движение вдоль дома в мою сторону, и в поле зрения появляется следователь с двумя крепкими мужиками в форме. Один из них с пистолетом в руках, группа захвата, бл*дь. Он таращится на меня, потом поворачивается на стон Черныха и ловит шок от увиденного. Двое других выглядят не лучше.

— Что здесь произошло? — жестко выдвигает следак.

— Приехал, а тут такое. Говорит двое пришли за полчаса до меня, избили и ушли. Кто такие не знает.

— Ты что мне тут сказки рассказываешь? — впервые переходит на ты.

— Ты если бы раньше приехал, может успел бы спасти его, — тоже перехожу на гонор — А! Я забыл, ты же не знал, где его искать.

Окидывает меня убийственным взглядом, но в то же время понимает, что всю работу за него сделал я. Раскрыл дело, по которому он совершенно не мог сдвинуться с места. Отдал ему все наработки, а сейчас еще нашел главного подозреваемого.

— Почему в таком виде? — кивает на мой голый торс.

— Жарко, — я уже пришел в себя, меня не пробить.

Очередной стон позади него напоминает, зачем он сюда приехал.

— Пакуйте его, — обращается к сотрудникам.

— Как? Он же весь в крови, — возражает стоящий ближе к Черныху.