Безжалостные парни

На следующей неделе во время Кулинарного клуба я хотела бы посмотреть, смогу ли привнести немного соревновательного духа, собрав команду…

И всё. Только это. Больше ничего, это были последние слова, которые она когда-либо писала.

Ну, ладно, не последние слова.

Есть странный факт, что оторванный листок бумаги, составляющий её предсмертную записку, совпадает с оторванным краем последней страницы в дневнике. Рейнджер не сказал мне об этой части; он позволил мне разобраться с этим самостоятельно.

Дорогой младший, я думаю, они знают о нас. Я мало что ещё могу сделать. Если ты захочешь встретиться со мной, ты знаешь, где меня найти. Я буду ждать вместе с ангелами. С любовью, Джей.

Она оставила её в своей комнате в женском общежитии вместе со своим дневником. Серебряный ключ, открывавший её дверь, висел у неё на шее, но золотой ключ, ведущий в катакомбы, лежал в её старой комнате в общежитии для парней, она же моя комната.

Я рисую себе маленькую картинку, но от этого легче не становится. Никакие подсказки не осеняют меня, как это было однажды.

Рука Рейнджера тянется через сиденье, и он осторожно закрывает мой блокнот. Когда я поднимаю глаза, то вижу, что его сапфировые глаза смотрят на меня в темноте, подсвеченные лампочками на приборной панели.

— Отвлекись от этого на минутку, — говорит он, его пальцы касаются моих. — Мы здесь, ты в безопасности. Мы побеспокоимся об этом позже. Я думаю, нам всем не помешало бы поднять настроение.

— Как долго? — спрашиваю я, и, по крайней мере, мне кажется, Рейнджер знает, о чём я говорю. Он переплетает свои пальцы с моими и слегка сжимает их.

«В этом ничего нет», — говорю я себе, с трудом сглатывая. «Между нами ничего не происходит, кроме дружбы».

— В этой поездке всего три дня. Но потом мы останемся с тобой на всё лето. Теперь, когда мы знаем, что здесь тоже небезопасно, я хочу, чтобы ты вернулась в Адамсон.

— Мы хотим, чтобы ты вернулась в Адамсон, — говорит Черч почти загадочно. — И я думаю, что придумал план, как это осуществить.

Услышав это, я оживляюсь, и Рейнджер убирает руку.

— Как именно? — спрашиваю я, на время откладывая блокнот в сторону.

— Увидишь. — Загадочный ответ Черча приводит меня в бесконечное бешенство, но потом я вижу впереди знак, и мой рот открывается от удивления.

— Диснейленд? — спрашиваю я, и его улыбка становится шире. Рейнджер тоже на самом деле сверкает маленькой, редкой улыбкой.

— Грёбаный Диснейленд, — произносит он, и, клянусь, я визжу, обвивая руками шею Рейнджера, а затем Черча. Оба парня напрягаются, как будто я дала им пощёчину, но я слишком взволнована, чтобы обращать на это внимание. Я никогда не была в Диснейленде, несмотря на то, что находилась совсем рядом. На самом деле это никогда не входило в папин бюджет. Ну, и никто из моих друзей, которые могли бы позволить себе взять меня с собой — как, например, Моника — не был заинтересован в поездке.

— Серьёзно? — спрашиваю я, когда мы делаем ещё один поворот и направляемся прямо к отелю «Диснейленд». — Ребята, вы что, издеваетесь надо мной?

— У нас есть для тебя кое-что ещё, — говорит Рейнджер, доставая маленькую бархатную коробочку из-под приборной панели и передавая её мне. Моё сердце бешено колотится, потому что это выглядит так, будто он пытается вручить мне обручальное кольцо. Конечно, я знаю, что это полная чушь, но всё равно какая-то странная часть меня любит фантазировать на эту тему.

— Это значок Студенческого совета, — молвлю я, открывая коробку, и обнаруживая одну из маленьких эмалевых булавок с гербом Академии Адамсон. На нём изображён грифон внутри щита, и он увенчан короной. — Зачем вы мне его даёте?

— Потому что Росс только что закончил школу, и нам нужен новый ассистент. — Рейнджер бросает взгляд в мою сторону, и я в ответ прищуриваюсь.

— Ух ты, привилегия быть вашим помощником? Как я могу устоять? — я всё равно достаю булавку из коробки и держу её на ладони. — Кроме того, разве Студенческий совет не является выборной должностью? Разве вам не нужно, чтобы за вас снова проголосовали?

— За нас снова проголосуют, — говорит Черч, сворачивая на парковку. — И мы сами выбираем себе помощника. Поздравляю, Чак Микропенис. — Он произносит эту последнюю часть, опуская стекло, чтобы поприветствовать служащего. Мужчина бросает на меня очень любопытный взгляд через плечо Черча, но я слишком взволнована, чтобы обращать на это внимание.

Мы подъезжаем ко входу в отель, и первое, что я делаю, это обнимаю Тобиаса, Мику и Спенсера в знак благодарности.

— Подожди, пока не увидишь комнату, — говорит Мика себе под нос, одаривая меня ухмылкой. Я закидываю рюкзак на плечо, и мы ждём, пока Черч зарегистрирует нас.

— Нам вообще разрешат остановиться здесь одним? — спрашиваю я, направляясь к сувенирному магазину. Там есть объявление о завтрашнем раннем закрытии парка, целая выставка мышиных ушек в разных стилях и вывеска об истории отеля.

— А почему бы и нет? — спрашивает Тобиас, надевая мне на голову пару ушек с радугой Гордости (прим. — Радуга Гордости — флаг ЛГБТК сообщества). Он на мгновение перебирает пальцами мои волосы, его зелёные глаза сияют в свете белых огней сувенирного магазина.

— Разве тебе не должно быть, типа, двадцать один, чтобы снять номер в отеле?

Тобиас улыбается мне, когда я беру пару розово-золотых ушек с бантиком и приподнимаюсь на цыпочки, чтобы надеть их ему на голову.

— Может быть, некоторым людям и нужно. Только не нам. У нас свои способы. — Он позволяет мне заправить его красно-оранжевые волосы за уши, а затем берёт меня за запястья, когда я пытаюсь отстраниться. — Помнишь, как мы говорили о курсе поцелуев, который я собирался тебе провести?

— Курс поцелуев? — спрашивает Спенсер, надевая красную бейсболку с радужными ушками и переводя взгляд с одного на другого. Головной убор отбрасывает пряди серебристых волос ему на лицо, придавая ему дерзкий вид.

— Я давал Чаку урок поцелуев в женском общежитии и пообещал, что позже мы продолжим занятия, — объясняет он, притягивая меня к себе. Наши тела прижимаются друг к другу, когда Тобиас опускает руки на мои бёдра. Когда я смотрю на него снизу-вверх, все эти чувства снова накатывают. — Знаешь, нам нужно потренироваться, раз уж мы в отпуске и всё такое.

— Я… — я начинаю, но не уверена, смогу ли поцеловать Тобиаса, когда Спенсер стоит прямо там. К счастью, мне не приходится делать выбор, так как Черч появляется с ключами от нашей комнаты.

На лице Тобиаса мелькает обида, когда я отстраняюсь, но не знаю, что делать. Как бы мне ни нравилось читать книги об обратном гареме или смотреть японское аниме, я не уверена, как это реализовать в реальной жизни.

— Эй, — говорит Мика, хватая меня за руку и немного оттаскивая назад, чтобы мы могли идти и разговаривать одновременно. Дорожки здесь окружены хорошо ухоженной листвой, пышной и тропической, создавая все эти маленькие укромные уголки по всему двору. — Ты такая задумчивая. Тебе здесь не нравится?

— Мне нравится, я просто… — у меня на мгновение сжимается грудь, когда я смотрю на Мику, такого же красивого, как его брат, но по-другому. У Тобиаса такая сильная, но нежная энергетика, в то время как у Мики все жесткие углы и ухмылки. Они оба прекрасны и, о, такие разные. — Тебе когда-нибудь казалось, что всё идет слишком хорошо? Как будто ты получаешь больше, чем, по твоему мнению, заслуживаешь?

— Это из-за нас и Спенсера? — спрашивает он, и я киваю. Мика натянуто улыбается мне, а затем сцепляет руки за головой, когда мы входим в холл на первом этаже отеля. Это заведение состоит из первого зданияя, в котором находится главный вестибюль, и три отдельных здания, которые окружают центральный бассейн с водной горкой и гидромассажными ваннами.

— Я не хочу потерять Спенсера, — признаюсь я, и Мика кивает, его улыбка превращается в лёгкую ухмылку.

— Ты бы нам не понравилась, если бы тебя это не беспокоило, — говорит он, но затем притягивает меня ближе и прислоняет к колонне, прижимая меня руками по обе стороны от моего лица. Он такой высокий, что ему приходится наклоняться вперёд, чтобы быть на одном уровне со мной. — Но серьёзно, просто доверься нам, Шарлотта. Ты не думаешь, что заслуживаешь всего этого. Но знаешь, что?

— Ты безжалостен, — бормочу я, и он ухмыляется.

— Я могу таким быть. И я буду таким, когда узнаю, кто тебя преследует. Поверь мне. А теперь поцелуй меня, чёрт возьми, пока ты не ранила мои чувства.

— Просто поцелуй его, чтобы он заткнулся к чёртовой матери, — говорит Спенсер, но мои глаза устремляются прямо на Тобиаса. Он замечает, что я смотрю, и затем делает шаг вперёд, отводя одну руку брата в сторону и кладя на ее место свою, по одному близнецу по обе стороны от меня.

— Мы так и не получили приветственного поцелуя, — говорят они в унисон, наклоняясь с парой одинаковых улыбок. — Давайте исправим это.

Моё сердце бешено колотится, и здесь чертовски много семей с маленькими детьми, глазеющих на диораму железной дороги Биг-Тандер-Маунтин, которую я вижу позади близнецов МакКарти.

Напряжение между нами абсурдно, горячо и непристойно, определённо похотливо, определённо неуместно в данный момент. И всё же, когда Тобиас наклоняется и дышит мне в ухо, с моих губ срывается тихий вздох тоски.

— Попробуй, Чак, — шепчет он, поворачивая голову и захватывая мой рот в таком долгом, тягучем поцелуе. Это кажется таким запоздалым, таким запретным, но в то же время таким желанным. Я наклоняюсь, и он целует меня глубже, крепче, раздвигая мои губы языком.

«Я думаю, что нас сейчас выгонят из парка», — но тут Мика целует уголок моих губ и поворачивает мой подбородок к себе. Прежде чем я успеваю осознать это, я целую его вместо Тобиаса. Изменение происходит мгновенно, разительное в реальности своих различий. Там, где Тобиас целуется с тёплой, голодной страстью, поцелуй его брата острый, как нож.

Я отстраняюсь, прислоняюсь головой к колонне, тяжело дыша, как сумасшедшая.

— Приберегите остальное для комнаты, — рычит Рейнджер, беря меня за руку и вытаскивая из-под них двоих. У меня кружится голова, и я чувствую лёгкую дурноту. Не только от поцелуев (хотя это огромная часть всего), но и от всего остального. Появление парней в моей школе, сюрприз и речи. Я ничего такого не ожидала.

У меня сжимается грудь, когда мы поднимаемся на лифте и идём по коридору к двойным дверям.

— Это выглядит чертовски шикарно, — шепчу я, протягивая пальцы, чтобы коснуться таблички рядом с дверью с надписью: «Сказочный номер».

— О, это так, — обещает Рейнджер, отпирая дверь карточкой-ключом и прижимаясь к ней спиной, чтобы удержать её открытой.

У меня отвисает челюсть, когда я вхожу в комнату, оформленную в белых и фиолетовых тонах, повсюду сверкающие завитки, на стенах картины «Спящая красавица». Раздаётся весёлый звук колокольчика, и на стене слева от меня загораются три изображения, включая светящийся замок. И это всего лишь фойе.

В самой спальне есть целый ряд окон, выходящих в центр Диснея, и ванная комната с джакузи, достаточно большой для двух… или трёх, или даже четырёх человек.