Безжалостные парни

— Не знаю. — В голосе Тобиаса звучит лёгкое разочарование, и я прищуриваю глаза. — Может быть, ты ему нравишься? Я не уверен. В последнее время он ведёт себя чертовски странно.

— Каким образом?

— Убегал тайком, делал странные телефонные звонки, я не знаю. Он просто был… не в себе с тех пор, как ты уехала. — Мика пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного. — А потом он пропал на целую неделю. Я не хотел ничего говорить, но это было на той же неделе, когда на тебя напали. Я имею в виду, он был там в тот день, но не в те несколько дней, что предшествовали ему…

Мои брови поднимаются вверх.

— Вы же не подозреваете его? — спрашиваю я, потому что какая-то крошечная часть меня задавалась этим вопросом. Черч сам объяснил мне, как работают социопаты и психопаты-самоучки. Это, ну и он всегда был яростно агрессивен по отношению к Дженике. Я просто предполагала, что это его любовь к Рейнджеру подстегнула его вспыльчивость, но…

— Нет, нет. — Мика отшатывается, как будто я дала ему пощёчину. — Ни за что, чёрт возьми. Я просто говорю, что он был странным. И он заплатил за всю эту ерунду. И приглашает тебя на вечеринку к родителям? Он, наверное, влюблён в тебя.

— Что?! — я встаю, и лодка немного опасно раскачивается. Тобиас сажает меня к себе на колени и обнимает, заставляя моё сердце трепетать. От воды здесь пахнет плесенью, но я всё ещё чувствую его аромат кедра и ветивера. — Это нелепо. — Слова вырываются с фырканьем, но в то же время я не до конца уверена, что это так нелепо, как звучит.

— Может быть, — хором говорят близнецы, но в их голосе такая же неуверенность, как и у меня.

Лодка покачивается на мелководье, и некоторое время мы все молчим. Я не могу поверить, что Черч заплатил за всё это… для меня. Либо я действительно нравлюсь ему — как друг или как-то ещё, — либо он каким-то образом замешан во всём, что происходит в Адамсоне. Очевидно, что он не настоящий убийца, но, может быть, он связан с этим каким-то другим образом?

Когда мы приближаемся к концу, Мика начинает вставать, и я протягиваю руку, накрывая его ладонь своей.

— Ещё раз? — я умоляю, потому что это единственная ночь, когда парк в нашем распоряжении. Даже у Черча недостаточно сил, чтобы это повторялось несколько дней подряд; я не думаю, что у кого-то это вообще получится.

— Ты слишком милый, Чак, — хором говорят близнецы, а затем Мика озорно улыбается. — Может, после этого мы сходим в сувенирный магазин пиратов и купим тебе симпатичный наряд для маленькой девочки?

— Лучше бы ты пошутил, — предупреждаю я, одаривая его адски холодным взглядом. — Если я куплю одежду в таком магазине, это будет капитанская фуражка, и тогда я накажу тебя за неподчинение.

— Я бы хотел посмотреть, как ты осмелишься сделать это, — бросает вызов Мика, выхватывая свой меч (без двусмысленности, я имею в виду его настоящий пластиковый меч). Я отмахиваюсь от него, и он внезапно наклоняется, прижимаясь губами к моим, дразня языком мою нижнюю губу. Это происходит так быстро, и я настолько застигнута врасплох, что впускаю его. — Попался, капитан, — шепчет он горячим ртом, в этом столько же вызова, как и в его словах. Там же есть предложение, которому я сопротивляюсь с тех пор… может быть с тех пор, как эти придурки прижали меня к двери в «Щелкунчике»?

— Вы двое сейчас серьёзно? — Тобиас стонет, и, хотя я его не вижу, но могу сказать, что он закатывает глаза. Я всё ещё сижу у него на коленях, поэтому, когда ёрзаю, тихонько постанывая от прикосновений его брата, чувствую, как он твердеет подо мной. — И вообще, сколько длится эта поездка?

— Шестнадцать минут, — бормочу я, потому что ранее засекала время на телефоне. Моя правая рука поднимается к затылку Мики, когда он прижимается ближе, целуя меня с такой обжигающей страстью, что тонкие волоски на моей руке встают дыбом. То, как он целуется, возбуждает, как будто за его твёрдыми, но нежными прикосновениями скрывается что-то опасное, что уничтожит меня, если я подойду слишком близко.

И всё же я всё равно подхожу слишком близко.

Наши языки переплетаются, и я наклоняюсь вперёд, всё ещё сидя боком на коленях Тобиаса, но теперь мои руки лежат на ногах Мики. Если бы я чуть-чуть приподнялась…

— Сколько мы уже в пути, две минуты? — шепчет он, и я киваю ему в губы. — Насколько ты можешь быть быстрой?

— Ты же не всерьёз предлагаешь нам зайти дальше поцелуев? Здесь? Там должны быть камеры. — Мои слова вырываются в спешке, но я не могу не поддаться фантазиям. Имею в виду, что я путешествую на лодке по пиратскому гроту, дно, заваленное сокровищами, позади меня, мягкий плеск воды о борта лодки — как нежное утешение. Когда у меня ещё будет такой шанс, как этот?

— У семьи Черча есть связи; не беспокойтесь о камерах. — Тобиас протягивает руку и касается моей щеки, поворачивая меня обратно, чтобы я посмотрела на него. Мгновение мы смотрим друг на друга в темноте, и мои веки внезапно тяжелеют, как будто моё тело знает лучше, чем разум, как долго я этого хотела.

— Должно быть, в воду в Адамсоне что-то добавляют, — ворчу я, и Тобиас смеётся. Его смешок затихает, когда наши губы встречаются, его поцелуй одновременно поразительно знакомый и отчётливо чуждый поцелую его близнеца. Кстати, руки Мики скользят вверх по моим ногам, под юбку, и стягивают дурацкие чёрные кружевные трусики, которые купил мне Рейнджер.

У меня перехватывает дыхание, когда я оглядываюсь и вижу, что он засовывает их в карман. С колотящимся сердцем я наблюдаю, как он расстёгивает молнию на брюках и освобождает себя прямо во время поездки.

«Мы отправимся в ад из-за этого», — думаю я, но затем Мика тянет меня к себе на колени, чтобы я оседлала его, его пальцы щекочут мой подбородок.

— Смотри, какой я умный, — говорит он, двумя пальцами доставая из кармана презерватив. — Хороший пират всегда готов.

— Ты взял с собой презерватив в Диснейленд? — я задыхаюсь, и Тобиас смеётся рядом со мной, демонстрируя свой презерватив. — Вы двое серьёзно извращенцы.

— Весь парк в нашем распоряжении. Такое бывает раз в жизни, — говорит он, расстёгивая брюки, в его зелёных глазах вызов. — И есть только одна девушка, с которой мы хотим разделить это.

— Может быть. — Я облизываю губы. Может быть, мне не следовало бы поднимать эту тему, но я ничего не могу с собой поделать. — Вы сказали, что не делите девушек ни с кем, кроме как друг с другом, и всё же Спенсер…

— Мы этого не делаем, — произносит Тобиас, и его голос такой жёсткий и мрачный, что на минуту он звучит почти как Мика. — Но пока ты не поймёшь, чего ты хочешь, мы попробуем. Только в этот единственный раз. — Я смотрю, как он наблюдает за мной, и чувствую пустоту в животе. Типа, однажды мне серьёзно придётся выбирать парня? От этой мысли меня укачивает так, как никогда не укачивала раскачивающаяся лодка. Но, с другой стороны, он прав: я отправляюсь в путешествие длиною в жизнь и не хочу тратить его впустую. Через сорок лет, через пятьдесят или шестьдесят, я хочу иметь возможность оглянуться назад на этот момент и вспомнить, что я, так сказать, схватила жизнь за яйца. На этот раз, да, подразумевается двойной смысл.

Я беру презерватив из пальцев Мики и пытаюсь вспомнить чёртовы лимонный огурец и банан в классе.

«Чёрт, мне действительно следовало попрактиковаться, а не позволять Рейнджеру делать всё за меня…»

— Тебе нужна помощь? Может быть, ещё один урок с мистером Крачеком?

— Мика, не пойми меня неправильно, — начинаю я, разрывая презерватив дрожащими пальцами, но притворяясь, что делала это миллион раз раньше. — Но заткнись на хрен. — Он смеётся, когда я надеваю на него скользкое кольцо, раскатывая его вниз, когда он стонет и откидывает голову назад.

— Я никогда не думал, что ты будешь так прикасаться ко мне, — шепчет он, притягивая меня к себе. Я поднимаюсь на колени, обхватываю пальцами его плечи, а затем перевожу взгляд в сторону Тобиаса. Мне кажется, что каким-то образом мы с ним должны сделать это первыми. И всё же я вижу, как он наблюдает за нами с этим выражением из-под отяжелевших век, которое творит со мной самые разные вещи. Этот дикий огонь овладевает мной, и, клянусь, я сгораю изнутри, как будто, если я не буду двигаться дальше, то сломаюсь.

— Лучше поторопись, — говорит он, слегка ухмыляясь. — Шестнадцать минут — это не так уж много на двух парней.

Я почти задыхаюсь, возвращая своё внимание к Мике.

«Мы на лодке, катаемся по тематическому парку, и со мной здесь два парня. Кто-то из них будет наблюдать?!» Это большой скачок, основанный на моём предыдущем, э-э-э, отсутствии опыта во всём, что касается секса.

Гормоны берут верх, как раз в тот момент, когда Мика протягивается между нами и пристраивается так, что всё, что мне нужно сделать, чтобы это произошло — это сесть назад. Наши глаза встречаются, пламя пиратской войны, бушующей вокруг нас, отражается на его лице. Брызги от искусственного пушечного ядра щекочут мои руки прохладной водой.

Медленно я отклоняю тело назад, пока не чувствую, как мы с Микой соединяемся вместе, его тело толкается внутрь моего. С моих губ срывается вздох, который он быстро прерывает поцелуем, а затем и его брат, хватая меня за лицо и поворачивая к себе. В конце концов, мы втроём целуемся по очереди, когда руки Мики обхватывают мою задницу и побуждают меня двигаться так, что мы оба стонем.

— Быстрее, — шепчет он, прикусывая мою нижнюю губу. Моё сердце бешено колотится, страх быть пойманной смешивается с явным удовольствием, которое доставляет мне его тело. А потом Тобиас опускает руку между нами и поглаживает моё тело, пока я не чувствую, как мои мышцы начинают сжиматься, усердно работая, чтобы довести Мику до оргазма. — Чёрт возьми, Чак, ты такая узкая, — рычит он. Я не привыкла, чтобы со мной так разговаривали, и это выводит меня из себя. Это кажется таким неправильным и таким правильным одновременно.

Мика правой рукой скользит вверх по моему боку, обхватывая мою грудь через ткань платья и щипая сосок таким образом, что из моего горла вырывается тихий вскрик, заглушаемый звуками езды.

Тобиас ухмыляется.

— Ты и вправду крикунья, — говорят они вместе, и я краснею, мои движения становятся более неистовыми, менее отработанными (не то, чтобы у меня вообще была в этом практика), и вскоре Мика запрокидывает голову, его руки сжимаются на моём теле, когда он жёстко кончает. Он вздрагивает, обмякает, когда Тобиас отстраняется и сажает меня к себе на колени.

— Сколько у нас осталось времени? — шепчет он, и я качаю головой. Я не знаю. Я также знаю, что не собираюсь останавливаться, пока мы не поднимемся на последний холм, ведущий к концу горки. А может быть, и не тогда.

Он уже надел презерватив, так что остаётся только принять правильное положение. Наши взгляды встречаются, и меня охватывает странный трепет. Если бы вы сказали мне в тот первый день в школе, когда близнецы сидели рядом со мной в кафетерии, что я окажусь здесь, занимаясь этим, я бы рассмеялась вам в лицо. И всё же мне кажется, что именно здесь мне с самого начала суждено было оказаться.

Вместо того, чтобы позволить мне откинуться назад и задать темп, Тобиас тянет меня вниз, и мои щёки вспыхивают, когда мы соединяемся, наши глаза встречаются. Он улыбается мне как раз перед тем, как наклониться и поцеловать меня, и в воздухе витает его терпкий вишнёвый аромат.