Засранец Бэдд

Мы приступили к работе, Ксавьер руководил нашими усилиями. День двигался быстро, и мы значительно преуспели. Быстрый перекус в обед, и опять работа до четырех часов. Баст попросил каждого сегодня поработать пару часов в баре. Сегодня ожидался наплыв народа, а близнецы играли на сцене и не могли обслуживать посетителей. Именно поэтому мне пришлось пять часов проработать за барной стойкой, прежде чем Баст разрешил мне откланяться.

Клэр я обнаружил в гостиной наверху, она уставилась в телефон, хлюпала носом и вытирала глаза салфеткой. Я присел рядом и притянул ее к себе.

— Что случилось, детка? — спросил я.

Она показала мне телефон: Клэр получила сообщение с неизвестного номера,

«Тема: Клэр, это Хэйли. Пишу тебе с номера подруги. Папа болен. Рак третьей стадии. Приезжай скорее домой».

Я перечитал сообщение несколько раз.

— Возможно, я пришел к неправильному выводу, но почему Хэйли пишет тебе с телефона подруги? — я опять перечитал сообщение. — И… почему она написала, а не позвонила? И почему она, а не твоя мама или сам папа?

— Я говорила тебе, что взаимоотношения у нас в семье сложные, — ответила Клэр, вытирая нос.

— Помню, ты говорила, что не разговаривала с отцом около шести лет?

Она кивнула.

— И я говорила тебе, что было причиной.

— Ты забеременела вне брака, а затем у тебя случился выкидыш.

Клэр отобрала свой телефон и снова уставилась в него; она не ответила. Я заметил, что сообщение она получилась более часа тому назад.

— Не в том дело, то мы не разговаривали, Брок. И это была не просто небольшая ссора; он отказался от меня. Я для него не существую. И если бы ты его спросил, то он ответил бы, что у него только две дочери, хотя его жена родила ему троих. Он вычеркнул меня из завещания, удалил со всех семейных фотографий, удалил мой контакт из своего телефона, телефонов мамы, Хэйли и Тэб. — Девушка нажала на кнопку выключения, и телефон перешел в режим сна, но потом тот час же включила его опять. — Я… не… существую… для… него.

Я колебался… Клэр выглядела сейчас особенно хрупкой, чем обычно, она была на пределе, и я не знал, как продолжить разговор, не причинив ей еще больше боли.

— И, эмм… из-за того что отец отрекся от тебя, твои мама и сестры не могу общаться с тобой?

Она с трудом кивнула.

— Точно. Им не позволено разговаривать со мной, видеться или писать письма — ничего. Я — не член их семьи.

— Подведем итог: твоя сестра решила, что ты, по крайней мере, должна знать о болезни отца, поэтому написала тебе с телефона подруги.

— Что я такого сделала, Брок? Он мой отец и он при смерти, но… ненавидит меня. Дело было не только в беременности и выкидыше, это было просто… — последней каплей. Мне и этого было бы достаточно, не пойми меня неправильно. Только это позволило бы выгнать меня из дома, как минимум. Но я была… упертой. не повиновалась. ненавидела папины правила, ненавидела церковь, религию, ненавидела, что меня контролировали и говорили, что мне делать. Поэтому делала то, что хотела. Много выпивала, днями не появлялась дома, употребляла наркотики, шлялась с парнями, и ничего их этого не скрывала. Отец пытался загнать меня в рамки, но я отказывалась слушать, не хотела капитулировать по его чертовым правилам, поэтому, когда у меня произошел выкидыш, это стало точкой. То есть, я не сказала, что беременна. Я скрывала, поскольку не имела ни малейшего чертового понятия, что делать. Я не могла позволить себе сделать аборт, но также не знала, как пройти через все это, поэтому… никому не рассказала. Ни друзьям, ни сестрам, ни парню, от которого залетела, никому. Однажды моя семейка вернулась с мессы, и они нашли меня на полу в ванной в луже крови. И сразу поняли, в чем было дело поэтому, как только я поправилась, меня вытурили из дома и сказали не возвращаться. — Клэр вновь вытерла глаза салфеткой. — Ну, не они, только отец. Мама хотела поговорить об этом, хотела дать мне шанс, но отец не меняет своего решения.

Я пытался подобрать подходящие слова.

— Я… черт, Клэр. Даже не знаю, что сказать.

Девушка рассмеялась и всхлипнула.

— Я от тебя ничего и не жду. Здесь нечего сказать. — Еще один смех сквозь слезы, но в этом было еще больше горечи. — Отец умирает от рака, о чем я узнала из сообщения от младшей сестры. И я ничего не могу поделать. Черт, я не могу даже увидеться с ним.

— Ты не собираешься поехать? — шокировано спросил я.

Она несчастно пожала плечами.

— Зачем? В чем смысл? Он будет меня просто игнорировать. пока я не уйду. Тебе не понять моего отца, Брок.

Я переместил девушку к себе на колени.

— Клэр, дорогая моя, послушай. Я ни в коем случае не пытаюсь понять твою ситуацию, но знаешь, что я чувствую по этому поводу. Я бы отдал все на свете, чтобы увидеть родителей еще раз, буквально все. Я бы перестал летать, а это… полеты — это вся моя чертова жизнь, это то, что я есть. — Я обхватил ладонями лицо любимой и заставил посмотреть мне в глаза. — Ты не можешь просто сидеть здесь и притворяться, что ничего не произошло. По крайней мере, ты можешь что-то предпринять. Если твой отец умрет, а ты не сделаешь даже попытки увидеть его, то никогда себе этого не простишь.

Она вырвалась из моих ладоней и припала к груди.

— Это так больно. Я стараюсь быть сильной, но… так тяжело. Я скучаю по своей семье. Я никогда ничего не предпринимала, не потому что мне было наплевать, я потому что… — девушка поежилась, покачала головой. — Я не могу.

— Знаю, что будет больно, но нужно попробовать. Иначе всю оставшуюся жизнь ты будешь жалеть о том, что не попробовала.

Любимая прижалась еще ближе, и я крепко сжал ее в объятиях. Когда она снова заговорила, ее голос был приглушен.

— Однажды, я предприняла попытку вернуться. Перед тем как пойти в армию.

— Что произошло? — задал я вопрос.

Клэр вздохнула.

— Он захлопнул дверь у меня перед носом. — Девушка издала еще один вздох. — Я как раз порвала с парнем. Мы встречались несколько месяцев, и… в то время у меня не было жилья, понимаешь? Поэтому надеялась на приют. Моя рента закончилась, и у меня не было работы, а только лишь несколько друзей и то наркоманы. Я была чертовски… потеряна, полнейшее месиво. Ни работы, ни семьи, ни реальных друзей, и бездомная. Поэтому сошлась с этим парнем, порядочным, он был совсем не плох. Просто… посредственный. Жила с ним, а потом он меня бросил и… мне было некуда пойти. Я использовала уже все возможные ночевки у друзей… поэтому решилась вернуться к родителям. Думала, что вымолю возможность пожить у них, пока не стану на ноги.

— А он опять отказал тебе? — я не могу в это поверить.

Она утвердительно кивнула.

— Ага. Он открыл дверь, когда я позвонила, взглянул на меня и захлопнул ее прямо у меня перед носом, не сказав и чертова слова. Потом вышла мама, дала мне сорок долларов, и попросила, дать ему время. Отец начал кричать маме, чтобы она прекратила общаться с проституткой, и тогда я поняла, что… — Клэр остановилась, чтобы набрать полную грудь воздуха, и продолжила. — Я поняла, что он никогда не переступит через себя. Никакое время не поменяет его решение. Я реально рассматривала проституцию, как способ заработка. Прежде чем набраться смелости и приехать домой, я жила на улице, голодная, холодная, разбитая… мне казалось это хорошим способом, чтобы заработать на крышу над головой и на еду. Я считала, что смогу быстро найти клиента. Но не закончила так, как намеревалась, но раздумывала над этим. Сама мысль о том, что я это допускала, и стала причиной возвращения домой.

— Господи, — выдохнул я. — Я не рос в набожной семье, но разве в Библии нет чего-то наподобие имейте сострадание и прощайте людей по семьдесят раз?

Девушка горько рассмеялась.

— Ага, но, очевидно, что-то не применимо к непокорным дочерям. — И опять повисла долгая пауза, но затем Клэр продолжила. — Я ушла тогда с сорока баксами в кармане. Купила себе ХэппиМил, бутылку водки и аспирин. — Девушка сделала резкий вдох. — Хотела покончить жизнь самоубийством, и скорее всего все бы у меня получилось. Какая-то худющая девочка-подросток, блюющая в переулке? Кому какое дело? Но, по пути я прошла мимо рекрутера в армию. Он заманил меня в офис и заставил выслушать весь треп, и я разу же приняла его предложение. Его звали старшина Тим Троер, и он буквально спас меня. Я увлеклась компьютерами, пока служила, познакомилась с Марой в шестьдесят восьмом подразделении НАТО, а затем и с тобой… — еще одна пауза возникла. — Но я не могу вернуться, Брок. Я не хочу быть снова отвергнутой.

Я позволил тишине продлиться некоторое время, а затем сказал:

— Он твой отец, Клэр. — Я это почти прошептал.

— Он никто.

— Клэр…

— НЕТ! — закричала девушка, соскакивая с моих коленей. — Прекрати давить на меня! Пусть сдохнет, а мне до этого не будет никакого дела! Он чертов ублюдок, и я ненавижу его, и мне плевать, если он окочурится!

Я встал, схватил ее и прижал покрепче.

— Ты едешь домой, Клэр, но в этот раз не одна. Я поеду с тобой. И ни на секунду не оставлю.

На несколько минут она прислонилась ко мне, рыдая.

— Я тебя ненавижу.

— Детка, не так звучат слова о любви. Но я понял, что ты хотела сказать.

Она рассмеялась, хотя и сдерживалась.

— Ты такой надоедливый.

— Если под словом "надоедливый" ты имеешь в виду, что я почти идеал, тогда я согласен.

Она взглянула на меня.

— Это из "Мэри Поппинс"?

Я пожал плечами.

— И что?

Она тряхнула головой, закатив глаза.

— Ты и правда странный, тебе это известно?

— А как же. — Я поднял пальцами ее лицо. — Итак, куда направляемся?

Она прижалась щекой к моей груди и устремила взгляд в окно.

— Хантингтон Вудз, штат Мичиган.