Предрассветные миражи

Глава 25

Признаться, поначалу я думала, что Таиланд — не самый показательный пример бедности, но в итоге убедилась в обратном. Стоило мне только немного отъехать от Бангкока, и я увидела все, что хотела. Смешение богатства и нищеты, самобытную культуру, людей с выразительными лицами, копошащихся в своих лачугах, погруженных в каждодневную рутину. Рыбаки, фермеры, многодетные мамаши, дети, не знающие о существовании другой жизни, полная самодостаточность и никакой надежды на помощь извне…

Первый день моего самостоятельного пребывания в Бангкоке поразил меня поведением таксистов. Таксисты в Бангкоке — удивительнейший народ. Ссылаясь на незнание английского и считая всех туристов простодушными глупцами, они обслуживают их очень своеобразно. Если они не знают того места, в которое ты просишь их довезти тебя, они ни за что об этом не скажут прямо, привезут тебя куда-то примерно в названный район, ткнут пальцем в любое первое попавшееся здание и уверенно скажут — здесь! Ты преспокойно расплачиваешься и выходишь под проливной дождь, таксист сматывается, и тут ты обнаруживаешь, что здание это вовсе не то, что нужно, а до нужного еще топать и топать, а лучше поймать другое такси и доехать. Попавшись на этом трижды за один день, я решила, что пускаться в путешествие по стране одной — не самая лучшая идея. Мысль остаться в незнакомом месте в какой-нибудь провинции меня не вдохновляла. Через знакомых я вышла на одну девушку, которая и стала моим гидом. Лоя, местная журналистка, оказала мне просто неоценимую услугу тем, что возила меня не по туристическим местам, где ничего, кроме искусственного глянца и позолоты, не увидишь, а по закоулкам настоящей тайской жизни.

Наше путешествие длилось около недели, и за это время я успела наснимать большое количество кадров и с нетерпением ждала, когда же я проявлю их и увижу на бумаге то, что видела своими глазами. Коллекция должна была получиться изумительной. Мы планировали побыть в Бангкоке еще один день и возвращаться, билеты на обратный рейс уже были куплены. Лоя предложила мне заглянуть еще в одно небезынтересное место.

— Тебе понравится, поверь мне. Там тоже можно отснять много кадров.

— А чем это место отличается от того, что мы уже увидели? — неуверенно спросила я. По правде говоря, я уже достаточно устала и была переполнена впечатлениями. Мне казалось, что снято уже достаточно.

— Это люди Красных Кхмеров из Камбоджи. Их поселение.

— Давно они там живут?

— Давно? — Лоя горько усмехнулась. — Это беженцы. Лагерь беженцев. Бежали лет пять назад, когда камбоджийские войска прижали повстанцев из красных Кхмеров. Женщины и дети ринулись сюда. Думали, что бегут к своей дальней родне, ведь корни их здесь, на тайской земле. А родня встретила их весьма прохладно. Большую часть беженцев уже вернули назад, депортировали, часть людей все еще находится вдоль границы с Камбоджей, а часть — мигрировали сюда, ближе к Бангкоку, думали, что здесь их не станут трогать, не так быстро вернут назад, как с границы. Ютятся в хибарках в тесном лагере, ожидая депортации. Ни гражданства, ни прав, ничего.

Посещение лагеря беженцев не входило в мои планы. Вряд ли я найду что-то общее между жизнью беженцев из Камбоджи и жителями наших деревень. Но отказать Лое казалось невежливым.

Лоя писала книгу. Нечто социальное, проблемное. Я знала, что у нее уже готова львиная доля текста и, видимо, осмотр лагеря беженцев был нужен ей для получения дополнительного материала.

Сделав значительный крюк и отклонившись от нашего маршрута, мы прибыли в лагерь лаосских беженцев часам к четырем вечера. Зрелище оказалось ужасающим. Я была не готова к подобным фоторепортажам. Для этого надо иметь особую силу воли, обладать сильным духом и умением взглянуть на ситуацию без эмоций. У меня же эмоции хлестали через край. Нищета, грязь, орущие дети, озлобленные лица мужчин, уставшие и смирившиеся глаза женщин. Возле одной из палаток я заметила белую женщину, явно иностранку, с волнистыми каштановыми волосами, одетую в цветастый балахон. Она сидела за столом и раздавала пластиковые бутылочки с таблетками. Она почти не говорила, изъяснялась жестами и улыбками. За бутылочками выстроилась большая очередь женщин с детьми на руках. Дети отмахивались от назойливой мошкары, женщины старались прикрыть головы самых маленьких платками.

— Кто это? — Я была удивлена, увидев здесь белую женщину.

— Наверное, миссионерка какая-нибудь, — отозвалась Лоя, прикрыв глаза от солнца ладонью. — Их много колесит по стране. Помогают, кто чем может. Разворачивают госпитали. Раздают лекарства, еду. Хотите с ней поговорить?

Я кивнула. Было бы интересно узнать, что она здесь делает. Мы постояли в сторонке, дожидаясь, пока она закончит. Когда женщина встала из-за стола, я увидела, что она беременна. «Вот ненормальная, — подумала я. — Чтобы приехать сюда беременной, надо быть сумасшедшей».

Лоя подошла к ней и объяснила, зачем мы здесь.

— Репортер из России, — повторила она несколько раз, видимо рассчитывая произвести впечатление. — Снимает фоторепортаж о жизни тайцев.

Женщина почему-то рассмеялась. Мне понравился ее смех — открытый, заливистый. В ее облике не чувствовалось усталости, несмотря на ее положение. Я не слышала, что она ответила Лое, но когда они приблизились ко мне, то смеялись уже обе.

— Кристина, — протянула руку улыбчивая шатенка. — Ваша соотечественница.

Я невежливо уставилась на новую знакомую, не произнося не слова.

— Удивлены? Я тоже.

Кристина продолжала улыбаться и с любопытством разглядывала меня.

— Вы фоторепортер?

— Да, простите, пожалуйста, я — Евгения, Женя. Снимаю для фотоальбома, — затараторила я на русском, к неудовольствию Лои.

Кристина, однако, продолжала на английском, чем спасла неловкое положение.

— Нечасто в этих краях встретишь наших. Я здесь уже полгода, и ни разу никто из русских туристов сюда не заглядывал. Впрочем, зрелище, надо признать, не самое приятное. Иностранцы сюда заглядывают только по работе.

— А вы сами?

— Тоже работаю. Волонтером при одном госпитале американских миссионеров. Религия меня мало интересует, но они поставляют медикаменты и пищевые добавки для этих несчастных. По большому счету, эти люди ведь никому не нужны, понимаете? — Кристина прищурилась, пристально вглядываясь в мое лицо. Ей было важно, какого рода интерес я испытываю. Видимо, празднолюбопытствующих журналистов она навидалась в своей жизни. — Правительство обеих стран старательно закрывает глаза на их проблемы. Тайцам они словно бельмо на глазу, лишь бы поскорее убрались, в Камбодже они тоже не нужны. Хорошо хоть кто-то выделяет деньги.

Она так просто говорила об этом, словно занималась тут вышиванием крестиком. Я невольно взглянула на ее живот. Отчаянная мамаша.

— Да, это не прибавляет удобств, — заметила мой взгляд Кристина. — Но и хлопот пока особых не доставляет. Жарко вот только, — вздохнула она, утирая капельки пота на лице. — Я закончила на сегодня, хотите, проведу вас по лагерю, познакомлю с интересными людьми?

Я заколебалась. Времени у нас было в обрез, но поговорить с Кристиной хотелось ужасно. В итоге я согласилась, и Лоя, довольная тем, как все складывается, радостно засеменила рядом с нами, задавая бесконечные вопросы и делая пометки у себя в блокноте.

Кристину здесь знали хорошо, и, несомненно, она успела завоевать уважение у поселенцев лагеря. При виде нее люди оживлялись, отвечали на приветствия, некоторые даже улыбались в камеру. Улыбки эти вызывали у меня восхищение и уважение — на фоне явных страданий и неудобств у этих людей еще сохранились силы на искренние улыбки и свет в глазах! Хотя большинство беженцев имели апатичный и мрачный вид. У них не было никакого просвета в настоящем, никакой надежды на лучшее будущее. Чужие и среди своих, и среди чужих. Одинокая кучка людей, волею войны превратившаяся в бродячее племя.

Когда Лоя удовлетворила свое любопытство, мы стали собираться. Темнело, я устала и мечтала только о том, как бы добраться до приличной комнаты в каком-нибудь отеле, искупаться и уснуть. Но Кристина стала нас уговаривать:

— Куда вы сейчас поедете? В ночь? Устанете еще больше. Переночуйте здесь, у нас недалеко есть небольшое поселение, деревня, там можно снять комнату и завтраком накормят за гроши. А завтра двинетесь в путь. Я тоже там живу, здесь, в лагере, спать тяжело.

Лоя, увидевшая в этом предложении дополнительную возможность пополнить свой материал, тут же встала на сторону Кристины. Двое против одной — я не устояла. Кристина пошла с нами, чтобы помочь нам устроиться. Через час мы уже сидели в традиционном тайском доме с остроконечной крышей, довольно чистом, и с очень радушными хозяевами. Дом, как и большинство домов в округе, стоял на сваях, таким образом, пол жилой комнаты возвышался над землей, и ветер продувал комнату изо всех щелей.

Ужинали мы вместе. Лоя как пулемет сыпала вопросами, Кристина охотно отвечала, я откровенно зевала и клевала носом, готовая упасть и уснуть прямо за низеньким столом, вокруг которого мы сидели на циновках. Вдруг я услышала нечто, что заставило меня встрепенуться. Сон сняло как рукой.

— Муж мой сейчас в Москве по каким-то делам, а я пока тут. Но, наверное, рожать поеду домой. Родные стены помогают. Хотя раньше, когда мы работали в Папуа — Новой Гвинее, я бы, наверное, не помчалась домой ради этого. Как-то все казалось проще…

— Ты раньше работала в Папуа? — я чуть не закричала, подскочив от неожиданности.

— Да, а что?

Обе посмотрели на меня как на сумасшедшую.

— Почему тебя это так удивляет? — Кристина не могла понять, в чем дело.

— А когда ты оттуда уехала?

— Месяцев шесть-семь назад.

Все сходилось! Это она. Кристина Кристаллинская. Другой такой быть не могло. И как я теперь ей все расскажу? И стоит ли? Насколько я понимаю, Андрей оставил ее там не в самой удачной ситуации.

— Так почему тебя это так удивило? — Тон Кристины изменился. Появились тревожные нотки. Она тоже что-то заподозрила.

— Понимаешь, у нас с тобой, возможно, есть общие знакомые.

— Неужели? В ПНГ?

— Да нет, в Москве.

— Я там сто лет не была. Только собираюсь. И кто же меня знает из твоих друзей?

— Ну, возможно, — я никак не решалась произнести имя брата, — может, я и ошибаюсь…

— Так кто?

— Андрей Ладынин, — выпалила я, и мне сразу стало легче. На секунду. Потому что в следующую секунду я увидела такую бурю чувств на лице собеседницы, что меня словно обдало волной самых сильных эмоций.

Радость, гнев, смущение, изумление, боль, недоверие — все это промелькнуло и исчезло. Через пару мгновений лицо Кристины не выражало ничего, кроме вежливого любопытства.

— Ты знакома с Ан… с Ладыниным?

— Да, это мой брат.

— Брат? — тут она опять изумилась. — Родной?

— Да. Близнец.

— Но вы совсем не похожи…

— Не похожи. Можно даже сказать — противоположности.

Честно говоря, я не знала, что мне делать. То ли спрятать голову в песок, как страус, то ли идти в разведку боем и выяснить все то, что мучило меня с тех пор, как Андрей вернулся из той злосчастной поездки.