Принцесса на горошине
Марьяна Дегтярева родилась самой настоящей принцессой, в сказочном замке, и воспитывалась папой-королем. И всегда знала, что она самая счастливая девочка на свете.
Вот только любая сказка когда-нибудь заканчивается. Или оборачивается кошмаром.
Вот и жизнь Марьяны в одночасье изменилась, и оказалось, что остаться одной в замке, пусть и богатой невестой, не так уж и сказочно. Наоборот, страшно и одиноко. Да и нашедшиеся родственники приносят больше тревог и неприятностей, чем счастья.
А ведь Марьяне так не хочется быть одинокой принцессой в башне!.. Так хочется близких людей рядом. Да и принцы далеко не все могут похвастать порядочностью и бескорыстностью. И надеяться остаётся только на призрак из прошлого, который неожиданно возвращается в её жизнь. Которого когда-то любила и потеряла.
- Автор: Екатерина Риз
- Жанр: Современные любовные романы
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Принцесса на горошине"
ГЛАВА 15
Я знала, что совершаю ошибку. Ещё до первого прикосновения губ Марата к моим губам, я знала, что совершаю ошибку.
Точнее, что собираюсь её совершить.
Что значит, поцелуй меня? И на этом всё? После пяти лет его отсутствия рядом, без его губ и прикосновений, мы оба готовы были ограничиться поцелуем?
Мне казалось, что у меня остановится сердце от ощущения того, что он так близко. И от этого волнения я не сразу ответила на поцелуй, о котором сама только что просила. У меня внутри всё сжалось, я не знала, не помнила, как это – целовать его. Без оглядки, без опаски, с удовольствием. Его губы коснулись моих, а я всё медлила, даже не могла заставить себя поднять руку и дотронуться до Марата. Не могла закрыть глаза. Всё это время я смотрела на его лицо, ловила его дыхание. И, наверное, мне показалось бы большим облегчением, если бы я вдруг поняла, что всё это сон. Один из многих за прошедшие годы, когда я видела его образ, слышала его голос, даже чувствовала его рядом с собой. Но во сне. К этому я привыкла. И привыкла к тому, что открывая глаза, не находила его рядом. И напоминала себе, что он – лишь прошлое. Подходила к зеркалу, смотрела на себя, и приказывала себе принять наступивший день таким, каким он был – без Марата Давыдова в моей жизни.
Но сейчас он был рядом. И он собирался меня поцеловать, даже уже целовал, а мне от его поцелуя было больно. Где-то глубоко, на самом донышке, будто лед раскалывали. С усилием, со страстью.
Я как-то резко отстранилась, отступила. Смотрела на него, не понимая, что делать дальше. Марат молчал, наверное, ждал моего решения. А я закрыла глаза.
- Хочешь, я уйду? – спросил он негромко.
Я так и не открыла глаз. Ещё секунда, потом качнула головой. И тогда он сделал шаг, обнял меня, как будто всю целиком руками обхватил. Уперся лбом в мой лоб, и мы так замерли ненадолго. Я чувствовала, как смешивается наше дыхание.
А потом он меня поцеловал.
Тем самым поцелуем. Так, как целовал меня только он. Со страстью и неизмеримой теплотой.
В коридоре послышались шаги, Шура заговорила с кем-то, то ли с Пал Палычем, то ли с другим охранником, сетовала на что-то, а я оттолкнула Марата, неожиданно испугавшись, что нас застанут, будто подростков. Давыдов пытался удержать меня за руку, но я успела схватить свою сумку, мои пальцы выскользнули из его ладони, а я сама поспешила к другой двери. Успела за ней укрыться, прежде чем Шура вошла в столовую.
- Марат, ты поужинал? – услышала я её голос.
Давыдов кашлянул, прочищая горло.
- Да, Шура, спасибо. Очень вкусно.
- Ну и замечательно. Марьяну-то видел? Она вернулась.
- Видел. Она ушла к себе.
- Что, даже не поговорила с тобой? Вот упрямая девчонка.
Я стояла за дверью, слушала всё это, Шура продолжала разглагольствовать о фамильном упрямстве Дегтяревых, Марат молча слушал, и я была уверена, что поглядывает на дверь, за которой я укрылась. Я попятилась к лестнице, побежала наверх.
- Шура, ты бы шла отдыхать, устала за целый день, наверное, - услышала я голос Марата уже издалека. Ответ Шуры до моих ушей уже не донесся, я вошла в свою комнату и прикрыла за собой дверь.
Сердце колотилось, щеки горели огнем. Я подошла к зеркалу, и некоторое время смотрела на своё отражение. Взгляд взволнованный и лихорадочный, лицо пылает.
Я протянула руку и щелкнула выключателем, свет в комнате погас. Затем неспешно разделась, легла в постель. Всё будто в полусне.
Мне казалось, что весь дом затих, замер в ожидании вместе со мной. Я вся превратилась в слух, тишина казалась не пустой, а какой-то звенящей, наполненной. А потом шаги, размеренные, спокойные, и я снова зажмурилась. Дыхание сбилось от волнения, и, кажется, вспотели ладони. А дверь уже открылась, Марат вошёл, затем я услышала, как в замке повернулся ключ.
Давыдов ничего не говорил, не делал никаких лишних движений, я открыла глаза, и смотрела, как он спокойно раздевается в полумраке комнаты. Раздевается и смотрит на меня.
«Я совершаю ошибку», продолжал скулить мой внутренний голос. «И потом будет очень плохо, невыносимо плохо».
«Как-нибудь справимся», ответила я ему, а к Марату протянула руки.
- Как же я скучал по тебе. – Давыдов взял меня за подбородок, заставляя замереть и смотреть ему в глаза. Несмотря на то, что пальцы его достаточно крепко держали моё лицо, прикосновение к моим губам было очень нежным.
Он лежал рядом со мной, абсолютно голый, горячий, возбужденный, в темноте моей комнаты, в которой я бесчестное количество раз вспоминала его, представляла его, выла в подушку от тоски по нему, и сейчас моё тело и душа пели. Сознание бунтовало, сомневалось и предрекало проблемы и печали, уже совсем скоро, завтра утром, а моё тело дрожало от возбуждения рядом с ним.
Короткий поцелуй один за другим, срывающееся дыхание, моё тело под мужским, буквально распятое. А самое главное – осознание, что рядом тот самый, без которого жить нельзя, без которого жизнь пустая и пресная, от чьих прикосновений я горю, по-настоящему. Не притворно, выдумывая себе любовь.
Самое ужасное – это выдумывать себе любовь. Притворяться счастливой, и при этом чувствовать пустоту.
Одеяло полетело на пол, мы целовались на постели, как безумные, переплетясь руками и ногами. Я будто пыталась вжать своё тело в его, настолько я его желала, настолько была пьяна от его близости. Инстинктивно подстраивалась под дыхание Марата, под его движения, под его желания. С губ, казалось, слетали бесконечные признания, хотя, я была уверена, что они беззвучны:
- Люблю, хочу, скучала. Почти умерла когда-то…
Вместо слов получались короткие стоны, я кусала губы, чувствуя, как Марат двигается во мне. Гладила его грудь, плечи, когда он нависал надо мной, и больше не закрывала глаз. Боялась, что наша с ним близость мне всё-таки снится.
Он целовал мою спину, теми самыми медленными, едва ощутимыми поцелуями, от которых я сходила с ума, потом снова начинал двигаться резко и быстро, и потерялась во времени, в удовольствии, наверное, стонала слишком громко, потому что Давыдов закрывал мне рот рукой. А потом мы довольно долго сидели, переводя дыхание. Я обхватила его ногами и руками, повисла на его плече, и чувствовала его где-то глубоко внутри себя, старалась не шевелиться, лишь прислушивалась к своим ощущениям, а Марат глубоко дышал и перебирал мои спутавшиеся волосы, потирал их между пальцами. Уперся затылком в спинку кровати, закрыл глаза и делал один глубокий вдох за другим. Я водила пальцами по его лицу, подушечками пальцев прошлась по его прикрытым векам, потом осторожно поцеловала в губы. Начала двигаться, сначала инстинктивно, затем всё настойчивее. Он застонал, а я поймала его стон губами.
И снова беззвучно проговорила:
- Люблю тебя.
Утром я проснулась первой. За окном уже светло, я повернула голову, на Марата посмотрела. Конечно, только вырвавшись из сна, я знала, что он рядом со мной. Впервые за много лет я проснулась с ощущением того, что он рядом. С его запахом, с его дыханием за моей спиной, с горячей ладонью на моем животе. Именно его ладонью, именно его прикосновением.
Я выжидала, сколько могла. Радовалась тому, что проснулась первой, что дала себе возможное количество минут, чтобы побыть рядом с ним этим утром. Лежала у него под боком и смотрела на часы. Стрелка каждую минуту сдвигалась и сдвигалась, и в какой-то момент я осторожно толкнула Давыдова в бок.
- Марат, просыпайся.
Он зашевелился, вздохнул, отодвинулся на меня, раскинувшись на постели. Я села, смотрела на него. Хотелось протянуть руку и провести ею по его телу. Но делать я этого не стала. Вместо этого снова позвала, на этот раз настойчивее:
- Марат.
- Что? – переспросил он хрипло.
- Просыпайся, - повторила я.
Он потер лицо.
- Который час?
- Семь, - ответила я.
Марат глаза открыл, посмотрел на меня. В его взгляде читался вопрос, и я на него ответила:
- Тебе нужно уйти до того, как Шура отправится готовить завтрак. До этого момента совсем немного времени.
- Интересно, - проговорил он.
Я спустила ноги с кровати, дотянулась до своего халата. На Давыдова кинула короткий взгляд через плечо.
- Не стоит ей знать, - сказала я. – Ты же знаешь Шуру, она напридумывает невесть чего.
Марат приподнял край одеяла, глянул на своё голое тело и в задумчивости проговорил:
- А чего тут придумывать?
Я стояла рядом с кроватью, завязывала пояс на халате. Не знала, как Марату объяснить.
- Не хочу, чтобы кто-то знал, - проговорила я, в конце концов.
Давыдов меня разглядывал. Спросил:
- Почему?
- Наверное, потому, - со вздохом проговорила я, - что ты женат, а у меня за плечами роман с другим женатым человеком. Не хочу ещё больше портить себе репутацию. Больше некуда.
- Ты перед Шурой не хочешь репутацию себе портить?
- Причем тут Шура, - расстроилась я. – Она просто переживать будет. Навыдумывает лишнего. Она же не знает, что тебя дома другая женщина ждет.
- Не ждет, Маш.
Я вскинула руку в предостерегающем жесте.
- Это меня не касается. Но если узнает Шура, она поневоле начнет делиться своими радостями или переживаниями, это разнесется по охране, узнает приходящая прислуга, садовник, через пару дней дойдёт до соседей. В общем, это лишнее.
Давыдов весело хмыкнул.
- И что ты предлагаешь мне сделать? Выпрыгнуть в окно?
- Нет, конечно. Но постараться уйти не замеченным.
- Весело утро начинается, - проговорил он, но спорить не стал. С кровати поднялся, пошёл в ванную, а я, как последняя дурра, разглядывала его голую задницу. Затем опомнилась и резко отвернулась к окну. Выглянула. В саду никого заметно не было.
- На прощание поцелуешь? Или мне так идти? Точнее, тайком исчезать.
Я обернулась, Давыдов уже стоял полностью одетый. Смотрел на меня недовольно, даже чуть возмущенно. Я осторожно к нему подступила, решила, что поцелуй он всё-таки заслужил. Приподнялась на цыпочках, прижалась губами к его подбородку. Марат даже не шелохнулся, только взглядом за мной следил. Я вздохнула и отступила. Проговорила, чувствуя, что теряю уверенность:
- Так будет лучше.
Он весь как-то подобрался после моих слов, поджал губы, после чего сказал:
- Ладно, я пошёл.
И ушёл. А я осталась стоять посреди комнаты, чувствуя себя виноватой. И не понятой.
Завтракала я в одиночестве. То есть, села пить кофе в одиночестве, а Шура ходила по столовой мимо меня, зачем-то переставляла статуэтки на каминной полке, и на меня поглядывала. Я замечала её взгляды, но старательно игнорировала.
- Марьяна, всё хорошо? – спросила она, в конце концов. Не выдержала, скорее всего.
Я удивленно взглянула на неё.
- Конечно.
- Мне показалось, кто-то ходил по дому утром.
Я пожала плечами.
- Пал Палыч, наверное. Или кто-то другой. Мало ли в доме людей.
Шура ещё некоторое время смотрела на меня, точно зная, что я вру, но уличить она меня не могла. А я рассказывать ничего не собиралась. Если честно, мне совсем не думалось о Шуриных подозрениях. Я всё утро вспоминала прошлую ночь.
Сглупила я или всё не так уж и плохо?
- Дорогая, ты меня ждешь? Мы же с тобой договаривались, - добавила мама, позвонив после обеда. Не взять трубку я не смогла, не хватило смелости. Хотя, прекрасно знала, что услышу, и какими последствиями это чревато.