Прости меня

Глава 41."Кто заказывал правду? Теперь наслаждайтесь"

Гордей

Пока очаровашка черри скрывается из виду, Я как подросток кончаю себе в штаны. Это нечто! Это такое безумие. Она кончила лишь от моих лёгких касаний. Я даже не напрягался в начале. Просто когда зацепил её ногу, почувствовал на ней, что-то кроме воды. Это смазка. Её смазка.

Она, как и раньше течёт для меня. И тут мой рассудок сдвинулся. Течёт от моих касаний… Блаженство… Запрещённое…

А как она кончает?!

Меня раскачивает на эмоциональных качелях. Та какие это качели? Это целые американские горки. Это тяжёлый подъём, и пиздец какое феерическое падение. Это и безграничный кайф, и пугающее, давящее внутри пространство. Оно сдавливает изнутри так сильно, что от этого можно сойти с ума.

Боже! Нет, дьявол! Как же она, сука, кончает!

Как я вообще жил без этого всё это время?!

Чуть меньше года. Если верить её словам, то между нами был секс и в ноябре. Но я не помню. До сих пор.

Но…

Её тату.

Лев с вишенками. Я уже видел его. Сто процентов. Оно такое красивое. Соблазнительное. Аппетитное.

Закрываю глаза, и вспоминаю, как касался к её телу. Как проводил пальцем по этому льву. Как мурашки выступали на её коже. Как она содрогалась и тряслась от моих рук.

Тогда в сентябре было темно в комнате и рисунка не было видно.

От куда тогда я точно знал, что у неё там нарисовано?!

Мой номер.

Мой лев.

Тогда в сентябре, она сказала, что на тату набита её настоящая любовь.

Это я?

Как на повторе всплывают мои собственные мысли. А ещё картинка, полностью обнаженного тела Наташи.

Тогда в квартире она была со мной. Голая…

Твою мать! Что я наделал?

Выпрыгиваю с бассейна и мчусь следом за ней. Штаны мои мокрые, с меня льётся вода рекой. Но мне плевать, мне надо её остановить. Поговорить.

Я вспомнил!

Резкий ухват за руку, и разворот на девяносто градусов.

— И куда это ты собрался? — Матвей крепко держит моё запястье.

— Мне надо с ней поговорить. Я вспомнил. Она не лгала… Мы, правда, переспали тогда…

— Поздравляю, брат. Вспомнил? Молодец! А теперь спустись с неба на землю и вспомни, что ты тогда ей наговорил. Вспомни, что она потом сделала из-за тебя. Из-за твоих слов. И ещё одно. Вспомни, что она теперь замужем.

"Пусть жалеет тот, кто отправил тебя на аборт."

Эхом разноситься в голове.

Я убил нашего ребёнка.

Нашего.

Мне становится так больно, что если бы молния поразила меня в данную секунду, я бы и то, меньше страдал.

"Пусть жалеет тот, кто отправил тебя на аборт."

— О, по лицу вижу. Вспомнил. А теперь бери бутылку, и пошли лечить твои раны.

Матвей увозит меня подальше от людей. В какой-то бар, где нет знакомых лиц. Мы пьём рюмка за рюмкой. Брат поддерживает меня. Этим летом я был его опорой, теперь он моей. Хотя с меня была так себе опора. Я сам пытался исцелиться, забыть. Но пить, у нас отлично получалось. Как, в принципе, и сейчас.

— А может этот ребёнок вообще и не мой был, — снова я завожу старую пластинку.

Кого я пытаюсь сейчас убедить в этом? Себя, в надежде, что станет легче?! А ведь чей бы ни был то ребёнок, на аборт её отправил именно я.

— А чей тогда? — поднимает брат одну бровь.

— Ну, не знаю… Например, Никольского.

— А она спала с ним?

— Да… Сто процентов… Наверное…

— Так ты уверен в этом? Или это так, догадки?

— Та как я могу быть уверен?! Свечку не держал. Но, её весь универ хотел. Я за неё чуть четверых не убил.

— Брат, я не знаю. Раз ты кого-то избивал, значит, она была против. А ты с этим Никольским разговаривал? Спрашивал, было ли между ними что-то?

— Нет.

— Ебать, ты мудак Гордей. Я думал, я полный трешь, но ты меня явно переплюнул. Ты обвинил девушку, которую любишь в бесчисленных изменах, при этом, не имея ни одного аргумента или доказательства?

— Ебать, ты умный думаешь, да? А кто это три месяца назад избил парня чуть не до смерти? Я что ли?

— Что ты сравниваешь?! Она с ним действительно спала. Она замуж за него вышла. А у тебя была только твоя ревность.

— И что мне теперь делать?

— Для начала выяснить правду. Надо найти этого Никольского.

— Тогда поехали.

В этот раз берём такси, и едем назад на вечеринку. Он там.

— А знаешь, я ещё в самом начале заподозрил, что она всё помнит.

— Почему мне не сказал?

— Я хотел. Но ты мне закрыл рот. И сказал, что не хочешь о ней говорить.

Заезжаем за ворота, и я сразу же выскакиваю. Я должен знать правду.

Вылавливаю Никольского в объятиях своей новой девушки. Он почему-то ехидно улыбается мне, и кажется, даже догадывается, почему я к нему пришёл.

— Нам надо поговорить с глазу на глаз. Пойдём со мной, — в моих глазах бешенство, а в голосе такая сталь, что он даже не пытается сопротивляться.

— Ты такой медлительный, Горский. Тебе потребовался целый год, чтобы собраться со мной поговорить.

— О чём это ты? — я сейчас слишком пьян, и плохо догоняю, о чём именно он говорит.

— О твоей вечеринке. Ты же о ней хочешь поговорить?

— Нет. Вообще-то о другом. У вас был секс с Наташей?

— А что если был? Она что, твоя собственность?

— Отвечай на чётко заданный вопрос. Так был или нет? И если был, то когда?

— Был. До тебя ещё. Задолго до тебя.

Резкий взмах руки, и я попадаю Тимуру в челюсть. Он отлетает, оступается и падает.

— Пиздишь, сука.

— А если нет?!

Ещё один удар, и с его губы полилась юшка.

— Допустим, поверил. После возвращения с больницы был?

— Нет. У меня уже девушка была.

— Хорошо, тогда возвращаемся к изначальному вопросу. Так, когда был секс?

— Перед тобой же говорю.

— Знаешь, Никольский, ты даже пиздеть не умеешь. Знаешь почему? Ладно, не утруждайся, можешь не отвечать, я сам тебе скажу. Потому что до меня у неё не могло быть секса с другим, потому что она была девственницей, когда я её впервые встретил.

— Блядь, тогда всё ещё хуже, чем я думал. Ты полный кретин. Проебал такую девушку. Ну ладно, я буду сегодня добрым. Я расскажу тебе когда всё пошло не так. Помнишь наше двойное свидание и поход в кино? Не утруждай себя, я точно так же отвечу, как и ты. Помнишь. Так вот тогда, Наташа вышла позвонить маме. А я как придурок пошёл следом за ней. И вот какие страны вещи начали происходить во время мнимого разговора. Каким-то образом, в кладовой её трахал ты. Она стонала и кончала под тобой. За то потом когда я повёз её домой и захотел тоже ласки, она сука начала вырываться, бить меня.

— Ты врёшь! Не может этого быть! Она мне ничего не говорила.

— Конечно, не сказала. Бедненькая, пролежала ещё на больничном несколько дней в общаге. Так убегала от меня, что выпала с машины и забила себе бедро. А потом ещё и лодыжку подвернула. Вот как не хотела моей ласки.

Ещё один удар. Второй.

— Стой, Гордей, — брат подлетает ко мне и оттягивает меня от Тимура. Тот начинает харкаться кровью. Но мне плевать. Убью его.

— Та погоди ты, — вдруг снова начинает Тимур. — Я же только начал. Или ты что не хочешь узнать конец всей этой истории?

Я замираю, и боюсь пошевелиться. Он и так тут наговорил столько, что ему сегодня будет не сладко. Или хочет ещё? Что же может быть ещё?!

— Говори.

— Маленькая черри. Ты знаешь, она всё равно как дитя. Хотя и строит из себя принцессу воин. Она такая наивная. На каждой нашей тренировке, я нагло к ней приставал, а она мне всё грозила своим парнем. Однажды я не выдержал, и взбесился, сказав, что знаю кто её парень. Она так испугалась. Интересно, за себя или за тебя больше боялась?! А потом ко мне пришла твоя бывшая девушка, Вероника, и предложила головокружительный план мести. Ну, в принципе, тут как бы ты вкратце всё знаешь. Могу лишь одно от себя добавить. Что благодаря мне, твоя Наташенька, выпила один очень вкусный коктейль, в которой я подмешал наркоты. А дальше всё как по накатанной. Вы всё с братом сделали на ура. Мне даже делать ничего не пришлось. Ты сам Горский! Сам всё разрушил!

Я слушал и не верил. Мои уши заполнились водой, и не пропускали звуки. Ведь если я впущу эти звуки, я убью его.

Он труп!!!

Вот и найден человек, из-за которого всё разрушилось. Ведь если бы не он, Наташа не пошла в ту ванну, и Матвей её б не нашёл. Не было б ни бассейна, ни аборта, ни расставания.

Дальнейшие мои действия не описать словами. Я как тот демон, с сериалов о вампиров. Я бил его, не чувствуя боли. Ни его, ни своей. Но я активно вдыхал аромат крови. И он мне чертовски нравился.

Когда Матвей оттаскивал меня от Тимура, доставалось и ему. Я умудрился разбить брату бровь и губу.

Боль и злость во мне кипели. Это самый сильный коктейль негативных эмоций, который я испытывал в жизни.

Понимаю одно, что убийцы в такие же минуты испытывают тот же коктейль.

Разница в том, что со мной был близкий человек. Он и не дал мне стать тем убийцей.

Хотя в те секунды, мне казалось, что я уже ничего не теряю. Всё что я мог, уже испортил и уничтожил.

Отношения с Наташей и жизнь нашего ребёнка возврату и обмену не подлежат.

Изменить ничего нельзя.