Прости меня

Глава 44. "Остановите всё что происходит"

Наташа

Бегу по улице унося ноги. Так быстро я ещё никогда не бегала. Я даже не останавливаюсь, чтобы положить Аню в коляску. Нет времени медлить. Мне нужно домой, в своё укрытие.

Гордей бежит следом за мной. Минут через пять он уже идёт со мной нога в ногу. Теперь не вижу смысла бежать, потому что он всё равно догнал.

Останавливаюсь и ложу Аню в коляску, потом снова начинаю ход. Её уже время кормить, а к дому так далеко.

Мы идем, молча, и от нас кажется, расходятся энергетические стрелы. Когда они соприкасаются, нас самих прошибает. Молчать нет сил, но говорить тем более.

Я не знаю, что мне вообще делать. Как скрыть, что она его дочь? Как прогнать его с этого города? Что сделать, чтоб снова обрести покой?

Неожиданно, ко всему хаосу, что творится в моей душе, подключается ещё и погода. Я понимаю, осень — сезон дождей. Но не сейчас же. Пожалуйста, не сейчас.

Всё против меня. Даже гребенная погода. Потому что за пару минут на землю начинают падать огромные капли дождя. Я паникую ужасно. Рядом ни одного такси.

— Сюда пошли.

Гордей резко берёт коляску в свои руки, поворачивает её в другую сторону и быстрым шагом несётся вперед.

Я же столбенею. У меня шок и паралич одновременно.

Во-первых, я никогда не думала, что увижу эту картину. Гордей с коляской.

Во-вторых, я безумно мечтала это увидеть. Просто, как отец на прогулке играет со своей дочерью. Разве это не необычные вещи в обществе? Как оказалось, для меня это нечто. Нечто запредельно запретное.

В-третьих, я реально не могу двигаться. Дождь уже вовсю хлещет, насквозь пропитывая мою одежду влагой. Но мои слёзы, сильнее дождя. Они истерические, и в тоже время облегчающие.

Нельзя так долго сражаться и мстить. Нельзя так долго мечтать о том, чтоб сделать ответный удар и причинить боль. Эти мысли, они разрушают изнутри целостность человека.

Они разрушают меня.

— Наташа, уйди с дождя, — кричит мне Гордей. И я наконец-то возвращаюсь в реальность. Срываюсь с места и бегу к ним. Они стоят под крыльцом какого-то помещения. Это оказывается отель.

— Пошли внутрь. Ты вся промокла.

Он идёт впереди с коляской, я иду следом.

— Давай тут подождём, пока закончится гроза. Я сниму номер, ты сможешь просохнуть.

— Нет. Спасибо. Мы сейчас поедем на такси.

— И каким образом ты будешь держать ребёнка? Она же промокнет от твоей мокрой одежды.

— Ух, ты, а я всегда знала, что мозги у тебя рабочие Горский. Не знала, что даже в таких вопросах. Мои мысли живут своей жизнью. Они комментируют все события, отвечают, молча на вопросы. Они делают всё что хотят, вот только не тогда когда этого хочу я.

В этот момент просыпается Аня, и на весь холл сообщает всем об этом. Доча безумно голодная, и в такие моменты, её ничем не успокоить.

— Ладно. Давай.

Соглашаюсь только из-за неё. Просто я реально подвергаю её здоровье опасности, та и своё тоже.

Пока Гордей оформляет с менеджером номер, нас уже проводят в него. Это довольно-таки большой, просторный номер. С одной огромной кроватью.

Как же хорошо, что спать мы тут не будем. Потому что, скорее всего, этот номер Гордей выбирает специально.

Пока его нет, а Анечку удалось укачать в коляске (этого обманного хода, хватит минут на пять), я бегу в ванную, снимаю с себя всю одежду. Даже трусы. Потому что я насквозь промокла. Надеваю банный халат. А одежду развешиваю на сушилку, в надежде, что она скоро высохнет.

Когда выхожу, Гордей уже в номере. Он стоит недалеко от коляски, и просто смотрит на дочь. В эти секунды моё сердце разрывается, без возможности снова исцелиться. Это слишком больно. Всегда когда Гордей рядом, мне слишком больно. Он причиняет мне невыносимые муки и страдания. За что?!

Аня просыпается, и я мчусь к ней. Беру на руки и занимаю место на кровати, чтобы покормить. Но в последнюю секунду останавливаюсь.

— Ты не хочешь отвернуться? — спрашиваю, но в голосе моём мольба. Не хочу, чтоб смотрел. Это слишком интимно.

— Нет, — только и отвечает он. А я… Киплю от злости. Но всё равно достаю грудь, и помогаю Ане ухватить сосок.

Из-за того что она так сильно проголодалась, она хватает его жадно, и я чуть ли не вою, от резкой боли. На соску ещё вчера появилась небольшая трещина, такое бывает при кормлении. Боль это приносит жуткую. Я закусываю губу, и запрокидываю голову вверх, это помогает немного отвлечься. А через пару минут, Аня уже кушает мягче, и я расслабляюсь.

Почему судьба всё время так шутит надо мной?

Я сейчас в номере отеля, полностью без одежды, с человеком от которого скрывалась целый год!

Разве это ей кажется смешным?! Мне кажется это по-настоящему подло, так поступать со мной.

— Ты долго ещё будешь там стоять и так смотреть?! — не выдерживаю я. Когда вижу, каким взглядом Гордей смотрит на меня. Все мысли о коварной судьбе отходят на десятый план, когда он так смотрит.

— Тебе больно? — в его голосе столько нежности и теплоты, что даже айсберг в состоянии оттаять. А кто я простив этой стихии? Слабое, бесхребетное существо. — Я чем-то могу помочь?

— Да. Не смотри. Так.

Я вижу в нём сейчас два существа. Одно рвется защитить меня, и наброситься на того, кто мне причинил боль. Второе хочет саму меня разорвать. На мелкие кусочки, и сожрать ни с кем не поделившись.

— Прости, — лишь говорит он, и отворачивается наконец-то. — Я выйду покурить на балкон.

— Но там, же дождь.

— Ничего, мне не помешает.

Он скрывается за прозрачной дверью, и закрывает её за собой. Теперь уже по его телу бегут струи воды. Но он так сигарету и не подкуривает. Просто стоит там, с запрокинутой головой вверх. Я как заворожённая смотрю за ним.

Аня закончила кушать. Я поменяла ей памперс. Меня знобит. А Гордей всё так же не возвращается. Поэтому я легла на кровать, дочку положила рядом, и на несколько секунд закрывала глаза.

Мне надо отдохнуть. Набраться сил для борьбы. Нужно прекратить раскисать и таять от любой его нежности. А то веду себя так, словно не знаю, что такое гордость.

Словно я бесхребетная.