Дура...

Она не спрашивала, не утверждала, а лишь констатировала свершившийся факт. Мэри молча прижалась лбом к материнской ладони и зажмурилась. Кровь бросилась ей в лицо. Было отчего-то стыдно разлепить веки и увидеть устремлённый на неё понимающий взгляд родных глаз. Мама вздохнула, потом накрыла её одеялом, поцеловала и неслышно вышла из комнаты.

Слово было названо. Значит, выворачивающее наизнанку, обжигающее, заставляющее дрожать и обмирать от ужаса необъяснимое нечто и есть любовь?! Та самая любовь, о которой шепчутся в школе её подружки, когда, смущённо хихикая, сплетничают о мальчиках и под большим секретом говорят о своих первых поцелуях? Но почему же она сама не хочет рассказать даже собственной матери о том, кто за последние месяцы перетянул на себя всё её внимание, не прилагая к этому совершенно никаких усилий?

И она не может не то что мечтать о поцелуе с ним, а даже о благосклонном взгляде в её сторону. Что с ней не так? Или, может быть, она не умеет любить, не подходит для этого, потому что не такая красивая, как Лили? Или слишком глупая? Действительно, дура гриффиндорская, тупица, как Северус и сказал…

Мэри обняла руками подушку и, уткнувшись в неё, разрыдалась, потому что уже невозможно было сдерживать внутри столько противоречивых и сильных эмоций разом. Она плакала долго, самозабвенно, пока не иссякли слёзы и не перестали вздрагивать плечи. Она забылась сном, опустошённая и… счастливая.

* * *

02.05.1998. Портри

Резкий, как выстрел, звук аппарации показался оглушительным в тишине скромной гостиной. Из стремительно схлопывающейся воронки на ковёр шагнула юная брюнетка в лимонно-жёлтой мантии. Ленор Берк, сестра приёмного покоя...

— Вызов, Ленор?

— Да, миссис Макдональд. Срочный. У нас пациент по вашей части. Поступил 10 минут назад, в реанимации. Мужчина, возраст 35-40, астеник, укусы крупной змеи, интоксикация… И, похоже, терминальное состояние.

Терминальное состояние — это когда пациент уже без пяти минут покойник… Если её внезапно отзывают из вынужденного отпуска, значит, дело действительно серьёзно, реанимационная бригада не справляется. Позднее обращение? Повышенная чувствительность к ядам? Да что бы там ни было, это значит, что у неё даже нет времени переодеться и привести себя в порядок!

Мэри бросилась к термошкафу, где хранила крововосстанавливающие зелья, антикоагулянты и сыворотки от укусов ядовитых змей.

— Акцио, термоконтейнер!

Теперь быстрыми, доведёнными до автоматизма движениями сложить туда наиболее сильные противоядия.

— Ленор, что ещё известно по предварительному диагнозу? Вид змеи? Аллергии, наличие отягчающих обстоятельств, хронических болезней, сопутствующих проклятий?

— Укусы множественные, миссис Макдональд. А насчёт породы змеи… Точных данных нет, но, говорят, здоровенная как василиск… Кости перегрызает!

— Не преувеличивайте, девочка моя! Разводить василисков у нас запрещено законом. Если знаете, последнего убили в подвалах Хогвартса несколько лет назад. Причём, с ним дети справились!.. Должно быть, очень старый был змей!

«Надо торопиться. Крупная змея, множественные укусы… Ещё немного, и внутренние органы пострадавшего от сильной интоксикации начнут отказывать один за другим. Если не василиск, то кто? Какие ещё змеи растут до размеров легендарного монстра?»

В висок вонзилась игла, и в крови разлился адреналин. Очень крупных ядовитых пресмыкающихся можно встретить в Юго-Восточной Азии, а она — слава Мерлину! — всего месяц назад вернулась из экспедиции по Вьетнаму. И привезла кое-что из сильнодействующих препаратов, употребляемых местными колдунами-змееловами. Возможно, именно они и пригодятся, если стандартное кроветворное и сыворотки-антидоты не помогут.

Мэри сгребла заморские противоядия в контейнер. Разберётся на месте!

Захлопнув крышку, она сбросила домашние шлёпанцы и призвала пару удобных кожаных сандалий на бесшумной плоской подошве, специальных, для дежурств в госпитале. Бросила взгляд на часы на стене гостиной: с момента появления в её доме дежурной медсестры не прошло и двух с половиной минут.

* * *

02.05.1998. Госпиталь св. Мунго

Длинные черные волосы ореолом разметались по высоким подушкам. Глаза закрыты. С уголка капризно изогнутых тонких губ опять сбегает предательская алая струйка. Но после ударной дозы кроветворного, Стазиса и нескольких подряд Анапнео, очистивших трахею, пациент, наконец, задышал чуть активнее.

— Остин, держите давление! А я попробую с гемотораксом разобраться, — старик Хантер жестом подозвал медбрата, левитировал со стола набор инструментов в стерильном кубе, деловито выбрал троакар. — Арчи, снимите с него пока эту тряпку — мне нужен доступ для торакоцентеза. Здесь заклинаниями кровь обратно не загонишь, да и не нужна она ни к дракклу — отравленная. Придётся использовать комбинированные методы… Если опять закровит, турникет не накладывать, держать Стазисом! После этих гадов ползучих от жгутов никакого эффекта, кроме гангрены…

Ассистент осторожно срезал бинты. Явно импровизированные, из дорогого шёлка, бывшие час назад потаённой деталью хорошего женского платья.

— Это кто же эту модницу-красавицу, тролль её дери, учил так бандаж Дезо накладывать?..

— Думаю, Арчи, женщины, которые носят такое белье, в принципе очень мало что умеют делать своими руками, — усмехнулся Руперт Остин. — Но слава Мерлину, что нашему подопечному эта леди вовремя подвернулась! Надо будет потом узнать, как её зовут, и передать пациенту, когда в себя придёт, что перед такой-то дамой у него Долг Жизни. Очень способствует выживанию и довольно быстрому восстановлению…

— Шутки у вас, мистер Остин… — пробормотал Хантер.

— Опа-на!.. — ассистент колдомедика аккуратно отвернул заскорузлый от крови слой материи. И остолбенел.

Изуродованное предплечье раненого запятнала мутно-синяя, бледная, видимо, очень старая татуировка: пёстрая змея выползает из ощеренного рта мёртвой человеческой головы рядом с рваной кровоточащей раной, в которой виднеется осколок раздробленной кости…

— Пожиратель смерти!

Руперт Остин бросил на раненого стремительный, совершенно невозмутимый взгляд. Вскинул палочку.

— Эпискей! Ну да, что-то вроде Чёрной метки… Молодой человек, что это вы застыли, как будто наш бесчувственный пациент на вас уже Петрификус наложил? Продолжаем работу!

— Но это же…

— Продолжаем! Во-первых, аврорат охотнее принимает преступников под арест в живом виде. А этот с вами точно концы отдаст, пока вы тут докси ушами ловите! Во-вторых, не факт, что вы не ошиблись. Настоящая Чёрная метка — колдовской знак мрака, она яркая, словно живая, движется. На неё смотреть и то страшно. А тут — мутное нечто, отдалённо напоминающее то ли гадюку, то ли садовый шланг. Будто дворовый татуировщик в маггловском квартале делал. А ежели так, то мало ли кто и чего на себе ни нарисует, особенно, по дури да по молодости. Вот у меня снитч на плече. Это я в большой спорт собирался, ну и наколол. А угодил, как видите, сюда, и вместо того, чтобы наслаждаться свободой полёта и мячи гонять, всю жизнь всяких… неосторожных с того света вытаскиваю.

* * *

02.05.1998. Госпиталь св. Мунго

«Аппарационная воронка втягивает путешественника с противным сосущим звуком. Межпространственный переход длится секунды, но за это время всё нутро непривычного колдуна трижды наизнанку вывернет. Да и по завершении процесса ещё с час будет поташнивать. Вон как побледнела несчастная Ленор! Ничего, девочка, привыкнешь. Это твоя первая практика. А попрыгаешь по экстренным вызовам с моё, забудешь, что такое «портальная» болезнь!»

— Где он, ваш Непонятно-кем-укушенный? — бросила Мэри, подходя к стойке дежурного ординатора. И Доракс поднялась из кресла навстречу — слишком серьёзная. Пожалуй, даже… испуганная?

— Первая палата. С ним сейчас Руперт с бригадой и мистер Хантер.

Она мысленно прибавила несколько очков везения поступившему пациенту: упёртый реаниматор и опытный, участвовавший ещё в Первой войне маг-хирург… Эти ребята сделают всё возможное, чтобы не позволить больному соскользнуть за грань.

Мэри с помощью все ещё бледной, молчаливой Берк быстро облачилась в limecloak — стерильную зеленовато-жёлтую мантию-халат с вышитой на груди эмблемой госпиталя. Теперь заколоть волосы и убрать их под шапочку. Тщательно продезинфицировать руки. Сначала с помощью Экскуро, а потом обыкновенным маггловским спиртом: ничего проще и эффективнее ещё не придумали, несмотря на специфический, ударяющий в ноздри запах. Наложить обеззараживающие чары на термоконтейнер. Всё, порядок.

Оставшееся до цели расстояние она преодолела почти бегом. У палаты Мэри едва не столкнулась с выходившей оттуда сестрой, которая несла кипу чёрного окровавленного тряпья.

«Одежда пострадавшего? Он из невыразимцев, что ли? Те любят подчёркивать важность и таинственность своей работы, облачаясь в строгие тёмные цвета… Но в Отделе тайн не исследуют природных ядов и не держат гигантских ручных змей в качестве фамилиаров».

Короткий кивок на приветствие коллег. Худое обнажённое тело пациента, безвольно обвисшее на руках реаниматологов.

Бригада работает слаженно и споро: кровотечение компенсируется зельями, раны перевязаны, левая рука, видимо, жестоко изломанная, зафиксирована лёгким лонгетом, оставляющим доступ к ране. Повязки покрывают грудь, шею, плечи почти сплошь. Но на свежих бинтах настойчиво и грозно проступают темно-красные пятна. На интактной правой кисти, безвольно свисающей с кровати, посинели ногти… Гиповолемия, шок, жестокое отравление, нарушение коагуляции крови.

«Трудно будет. Но ты держись. Кем бы ты ни был, держись, держись!»

Она подошла к кровати в тот момент, когда один из реаниматологов произнёс усовершенствованное левитирующее заклинание. При проведении сложных медицинских манипуляций оно позволяло удерживать пациента в полусидячем положении, не давая ему при этом двигаться. Медбрат приподнял черноволосую голову раненого.

В ту же секунду пол ушёл из-под ног. Всё её тело налилось свинцом, сделалось неповоротливым, чужим. Она потеряла равновесие и покачнулась. Правая ступня, принявшая на себя весь вес, больно подвернулась, и Мэри, чтобы не упасть, инстинктивно схватилась рукой за спинку кровати…

В одно мгновение она позабыла, где находится, и что вообще происходит. Мир вокруг завертелся, ускоряясь, как карусель в парке, увлекая её за собой в воронку обморока. Непереносимый, животный ужас и боль ударили её прямо в солнечное сплетение, и она почувствовала, что задыхается.

Она узнала пациента. Не могла не узнать. Они не виделись с юности, пока несколько лет назад случайно не столкнулись с ним в холле Министерства магии.

...Сделать вид, что они не знакомы? Мэри тогда это показалось глупым. Она поздоровалась — пожалуй, слишком тепло. А он замедлил шаг, и в его глазах промелькнуло выражение замешательства. Скользнул по ней быстрым взглядом, губы дёрнулись, слово он хотел что-то сказать… И прошёл мимо.