Тебя мне подарили звёзды

8

Ильяс Максимов

Без жести…

Без жести же…

Без-сука-жести.

Закидываю вертлявую сестричку себе на плечо и стараюсь не дышать, пока она в отчаянии вертится в моих руках. Чтобы не раздрачивала нервную систему ещё больше, хлопаю ладонью по мясистой ягодице. Ксения замолкает. Напрягается каждой клеточкой. Даже не извергает в мою сторону ни одного ругательного слова, которые до этого момента сыпались из ее прелестного ротика, как из рога изобилия. Соболь ржет рядом. Будь я на его месте, тоже позабавился над ситуацией, но мне, с-с-сука, не смешно. Учитывая реакцию тела на близость феечки, пора записываться на прием к психологу, а можно сразу к психиатру. Раздражает.

Сердце от чего-то принимается отчаянно стучать. Сглатываю слюну вместе с порцией злости на возникшую проблему в моей великолепной жизни. Такое ощущение, что я где-то пиздато так согрешил. Вот и ловлю наказание в виде златовласой феи с душой беса.

— Отпусти меня! — перестает вертеться, но выдает фразу таким тоном, что по спине невольно бегут мурашки. Не страшно. Скорее подстрекает желание щелкнуть по высоко задранному носику. Хотя бы пару раз. — Илья?!

— Лучше бы ты свой прелестный ротик прикрыла, провинция, — рычу на нее, стискиваю сильнее, чтобы не сорвалась до того, как я запихаю ее в тачку. — Иначе я за себя не ручаюсь.

— Провинция?! — произносит на выдохе, будто давится этим словом. Невольно выжимаю из себя лыбу, потому что мне удалось-таки задеть феечкино самолюбие. — Хамло городское! Поставь меня на ноги немедленно! — теперь мне прилетает по заднице. Больно. Кулаком, но мне даже в кайф пробивать этой девочке броню. Сейчас я управляю её эмоциями, и это распаляет в груди костер. Удовлетворенно хмыкаю. — Невероятно! Просто ужасно!

— Кровушка к мозгам прилила наконец-то, да? Может, теперь будешь думать, как линять от меня, феечка. Здесь город, а не привычная тебе деревня. Поймают за углом и выебут, а мне потом перед предками отвечай, — доходим до тачки, щелкаю брелоком и ставлю Любимову на ноги. Тут же получаю по роже. Соболь ржет, поднимает руки вверх, когда бросаю на него злобный взгляд. — Зря, — цежу через зубы. Сестрица тоже с меня глаз не сводит. Не моргает! Голубыми омутами пожирает. Сердце пидорасит так, что меня всего ведет, будто принял на душу алкоголя.

— Так, — между нами влезает Арс, — никого не оправдываю и не защищаю. Ты остынь, бро, и не пугай девочку, а ты, — дарит Ксении многообещающий взгляд, — не нарывайся на неприятности, Ксюша. Красивые девушки всегда попадают в неприятности. Уродов много. Тут Илья прав, — сам же нагло рассматривает стройные ноги сводной сестрички, пока я пытаюсь нормально дышать.

Открываю дверь, спецом влепляя локтем Соболю под дых. Кривится, но продолжает улыбаться феечке. Вопросительно поднимаю бровь. Зрительное сражение между нами набирает обороты. Любимова громко дышит. Сто процентов хочет меня убить. Сам готов сладко ее наказать, а потом придушить. Ещё ни одна деваха мне по роже не припечатывала, а эта не успела порог дома нашего переступить и уже встряла по самые уши. Сучка!

Задирает голову. Хотя, куда еще выше?! С видом принцессы забирается на заднее сиденье и складывает руки на груди, демонстративно отворачиваясь от нас. Хлопаю дверью так, что у самого уши закладывает. Скольжу пальцами по карману, достаю вейп и скриплю зубами, пока Соболь ожидает чего-то. Киваю ему, мол, давай. Спичуй.

Втягиваю в себя ядовитые пары. В грудине тут же жжет. Тепло. Кайфово, потому что раздражитель пойман и обезврежен. Временно. Чувствую, с этой девочкой не стоит свои булки расслаблять.

— Я к парням, Ильюх, — зевает Арс, — если что к нам подкатывай.

Киваю ему. Вместе вейпим около пяти минут. За Соболем приезжает Миха. Я жду, когда они свалят с горизонта и только после этого сажусь за руль. На заднем сиденье сопит моя пропажа. Внутренне улыбаюсь. Небольшая ответочка за вредность не помешает. Завожу мотор и плавно выезжаю с парковки. Жрать хочется, пиздец просто. Кроме кофе в моем организме ничего серьезного не было. Если бы феечка не была такой сучкой, то я бы отвез ее куда-нибудь поесть. Молчу. Телефон снова вибрирует на панели. Ксюша бросает на него раздраженные взгляды. Капаю ей на нервы. Намеренно тяну резину. С предками встречаться не хочется.

— Ты заслужил, — выпаливает. Первая нарушает тишину. — Не нужно мне указывать, где и с кем разговаривать, ясно? Ты мне не мамочка и не папочка. Раз на то пошло, и не брат вовсе. И в няньке я не нуждаюсь, если ты не заметил. Гид из тебя хреновый, и друзья у тебя такие же.

— Уверена? — сопит. Смотрю в зеркало заднего вида. Любимова фыркает.

— Нет. Не уверена, но могу предположить. Не дыши. Не пищи. Не икай, — нагло меня пародирует. — Диктаторские замашки будешь отрабатывать на своих детях, усек?

— Долго речь репетировала?

— Если только в твоем сне.

Усмехаюсь. Лучше тебе не знать, какие у меня могут быть сны, феечка. Сжимаю руль сильнее. Разговаривать с этой коброй вредно для здоровья, но язык так и чешется снова вывести на эмоции.

— К твоему несчастью, диктаторские замашки остаются теми же. Мне тебя сбагрили — мне и условия диктовать.

— Я об этом не просила, если что. Значит, условия отменяются.

— Я тоже не впрягался с малолеткой возиться.

— Мне уже восемнадцать, — закатывает глаза, — и ты не далеко ушел.

Скриплю зубами. Демон внутри тут же нашептывает извращенные варианты наказания для совершеннолетней сестрички. От грязных картинок перед глазами громко сглатываю. Такое ощущение, что секса в моей жизни никогда не было, и сейчас я готов кинуться на девочку из провинции, чтобы притупить чертовы инстинкты. Концентрируюсь на дороге. Уже стемнело. Аккуратно вливаюсь в поток транспорта, врубаю музыку и до дома веду на запредельной скорости.

Во дворе нас уже ждет «сюрприз» — батя подпирает свою тачку задом и хмурится. Ничего хорошего этот взгляд не транслирует. Паркую свою рядом и глушу мотор. Напряжение от Ксении чувствую, даже не глядя в её сторону. Тоже заметила, что мы под прицелом. Сейчас, сука, расстреливать будут. Первым открываю дверь. Прохладный воздух тут же влетает в легкие. К пацанам бы свалить, поугарать с ними, оторваться, а не лицезреть недовольную рожу предка. Любимова тоже выбирается из машины. Отец встречает тяжелым вздохом. Стреляет глазами в сестричку, а потом фокусирует внимание на моем довольном лице. Кроме наглости ничего там не увидит. Не я виноват. Хотели навесить мне хомут на шею? Навесили — разгребайте.

— Ксения, ты поднимайся, — говорит феечке, зависшей сбоку, — а ты мне объясни, на какой черт тебе телефон?! Я жду ответ, Ильяс!

Ну, блядь, зачем при ней…