Белые пешки

– И все-таки надо поесть. Ты какая-то очень худая…

– Может быть, – так же безжизненно ответила Ася.

– Постарайся. Как дела, Дэн? – придвигая к Асе блюдо, спросила Наташа.

Тот пожал плечами, он почти никогда не находил емких ответов на этот вопрос:

– Неплохо… сессия вот. – Ну не говорить же про Макса. Тем более при Асе.

– Ты все сдашь, ты умный! – тут же подбодрила его Наташа. – Да еще и милашка! Все твои экзаменаторы растают. И бабы, и даже мужики.

Она опять пару раз хлопнула ресницами. Дэн на самом деле уже почти привык к этой ее манерности, не воспринял всерьез. Но вдруг он заметил, как нахмурилась Ася, отложив надкушенное пирожное. Наташа тут же повернулась к ней, как-то почти по-коршунски.

– Ой. Что-то не так?

– Все хорошо, – прошелестела Ася. – Говорю же, подташнивает просто.

Хорошо не было, Дэн чувствовал. Но до конца понять, что происходит, не мог.

– Вы давно знакомы? – вдруг спросила Ася. Возможно, она просто пыталась отвлечь внимание от себя.

Наташа, с достоинством сделав глоток кофе и бросив на Дэна томный взгляд, пропела:

– Вечность в каком-то смысле. Он ведь часть моей судьбы. А я – часть его.

Это… что? Дэн отложил кекс и очень захотел убежать. Что, когда он сделал не так? С чего Наташа решила, будто может так шутить? А если не шутит? Она же младше, впечатлительная, может, уже придумала себе романтическую историю, а то и свадебное платье выбирает? После целых двух-то встреч пора бы. Паника Дэна достигла апогея, когда Наташа, немного побуравив Асю взглядом исподлобья, вдруг расхохоталась:

– Брось! Шутка! Я вообще его почти не знаю, и он не в моем вкусе. Просто проверяла, ревнивый ли ты друг. Ревнивый.

И снова Дэн жалобно на нее уставился. Что творит? Еще и про вкус заявила… тут взяла легкая досада, не обида, конечно, но все равно. Даже отшутиться не вышло.

– Ничего подобного, – возразила Ася, явно задетая другим. – Я просто удивилась, что Даня от нас скрыл свою судьбу. И всё.

Она хмурилась. И голову опять низко опустила.

– Я ничего не скрывал! – запротестовал Дэн. – Я сам впервые об этом слышу!

Наташа, словно и не замечая, какую бурю подняла, прыснула:

– Вот видишь, какой он у тебя барашек? Бэ-э-э-э!

Дэн задумался, обижаться на барашка или нет. Решил, что ерунда, и не стал. Снова взял с тарелки кекс и собирался надкусить, но Наташа успела цапнуть с кремовой шапочки вишенку. Раз – и в рот! В ответ на возмущение Дэна она подмигнула:

– Берегитесь меня, я опасна. Может, я вас вообще выслеживала, а?

– Зачем? – бесцветно спросила Ася. Она совсем сникла; скорее всего, шумная новая знакомая ее утомила.

Наташа все продолжала шуточки:

– Хотела увидеть черную королеву.

Прежняя Ася, кстати, давно бы спряталась под стол: она даже юмор Марти воспринимала пугливо. Но новая ответила все так же равнодушно:

– Ну, увидела. И что скажешь?

– Мне тебя жаль. И мне за тебя тревожно. Ты… ну побереги себя, что ли?

Вот так просто, уже без тени ерничанья, строго и по-человечески. Как доктор. Наташа нахмурилась, вид у нее резко стал задумчивый и усталый. Может, она наконец поняла, что встретила человека, чье чувство юмора не подготовлено к беседам-пикировкам, и перегнула, а может, поймала предостерегающий взгляд Дэна и соизволила верно истолковать. Она допила кофе залпом и, быстро посмотрев на часы, вскочила.

– Слушайте, ладно, побегу. Домой пора. А вы воркуйте, еда за мой счет.

Дэн досадливо вздохнул: опять ускользает. А он даже не показал ей рисунок… Наташа точно прочла его мысли: послала теплую, почти нежную улыбку.

– Ты там закончил меня, Дэн? Я уже совсем красивая?

– Да! – Он спешно влез в сумку, вынул скетчбук и открыл на готовой работе. – На тебе будут птички сидеть, ничего?

Ася смотрела на них обоих во все глаза.

– Главное, чтоб не вороны, ненавижу ворон! – Наташа склонила голову и прищурилась. Потом посмотрела Дэну в лицо. – Молодец. Классно. И думаю, там мне самое место… – Это она добавила рассеянно, будто в сторону. – Кстати о местах. – Тут она опять посмотрела на Асю, напрочь забыв про Дэна. – Где спит твой пес?

А про пса она откуда узнала? Питомцев Дэн с ней точно не обсуждал. Но Ася, пялясь теперь в столешницу, с видом фарфоровой куклы, без удивления пробормотала:

– У меня на груди часто. Наверное, он тоже мерзнет.

– Завязывай с этим. – Наташа отошла от стола. – Вредно. Для головы и дыхалки. И для всего. Ну пока!

И она умчалась, послав Дэну воздушный поцелуй, как в прошлый раз. Тот смотрел вслед, пока дверь не захлопнулась, а сердце бешено билось, вот только не от внезапно поразившей-таки любовной стрелы. Было жутковато. Впервые мелькнула мысль: а не чокнутая ли девчонка? Дорого одевается. Судя по ассорти десертов на столе, с деньгами. Но это ни от чего не защищает. Богатые не только тоже плачут, но и тоже сходят с ума.

– Извини, Ась, – выдавил он. – Наташа не со зла, она приколистка просто.

Наверное. По крайней мере, он надеялся. Ася его извинения проигнорировала, зато наконец прямо посмотрела в лицо и чуть-чуть расправила плечи.

– Ты такой взрослый стал, – тускло сказала она. – А она интересная. Твоя девушка. Немного Марти, немного Снежная Королева… немного какая-то из героинь Фицджеральда.

– Она не моя девушка, я же сказал, – удивленно возразил Дэн.

Он чуть не подавился кофе: возникло жуткое чувство, будто Ася и не была здесь последние минут двадцать. Кто-то другой – чужой, грустный, коротко стриженный – был и слышал разговор. А Асю забрали и только теперь вернули, и вот она: в который раз рассуждает о литературных персонажах.

– Забавно, когда мы познакомились, мне казалось, что я нравлюсь тебе, – продолжила она, и пойманный Дэн даже не успел ответить. – Потом я решила, что все выдумала, а ты как всякие знаменитые художники.

– Как кто? – Дэн отпил кофе. Асин стоял едва тронутый. Она сделала всего глоток или два, пока Наташа была рядом. Не пила и сейчас, и волшебная белая пенка уже опала, превратилась в склизкую кашу с разводами корицы.

– Ну… – Впервые что-то живое – смущение – мелькнуло в Асиных глазах, – что тебе нравятся и парни тоже. Ты же творческий, у вас это особенно часто бывает.

Дэн почувствовал, что у него горят уши, торопливо отставил кофе и принялся яростно тереть мочки. Он даже не понимал, почему так среагировал. Ну да, как минимум один раз, в поездке, он… стоп, там была девушка, это другое, но ведь не совсем? Он уже почти забыл про все это, но голос Аси разбудил в нем стыд. Хотя осуждения в словах не было, скорее тоска. Дэн сам не понимал, почему хочет отмахнуться, оправдаться, ляпнуть что-нибудь в духе «Да по пьяни было» – и увязнуть еще глубже. Но он не смог и этого, он сделал хуже:

– А почему тебя это интересует? – спросил он. Ася слабо пожала плечами. Дэн ощутил вину. – То есть… блин, Ась, это сложно. Я с тобой никогда об этом не говорил, но у меня вообще другое немного отношение ко всем таким вещам. – Он помедлил. И вдруг осознал кое-что новое. Почему сейчас? Но по крайней мере это можно было безопасно сказать. – И знаешь, я только недавно начал понимать, что это не суть важно. Что важно просто уметь любить. По-человечески. Не влюбляться, а именно любить и…

– Любить, – шепнула Ася словно в полусне. – Да-да. Интересно, а если я сейчас поцелую тебя… – Снова Дэн поймал пустой, мертвый взгляд. – Ты почувствуешь что-то? Хотя бы любовь? Или ты тоже уже далеко?

И она стала вдруг подниматься, перегибаться к нему через стол. Ближе, ближе, ближе – бледная, усталая, шарящая руками в поисках опоры. На секунду Дэн окаменел – от шока, от… страха. А потом быстро закрыл лицо руками в привычном защитном жесте. Его замутило, голова закружилась. И он сам этого испугался.

– Нет! – выпалил он. – Нет, Ась… ты с ума сошла, да? Стой!

Она почти ткнулась носом в его ладони. Вляпалась рукой в тарелку с пирожными, чуть не опрокинула кофе и тут будто опять очнулась. Отшатнулась. Ее голос задрожал:

– Я… да, да, наверное…

Когда Дэн опустил руки, Ася, уже севшая, наоборот, их подняла. Принялась лихорадочно тереть лицо, по которому бежали слезы. Она пачкалась и не замечала. Дэн хотел сам податься к ней, но она остановила его нервным, почти злым мотанием головы.

– Иногда я ненавижу Макса, – пробормотала она так сдавленно, что Дэн не сразу поверил ушам. – Ненавижу… это он сделал меня мной, он, а теперь его нет, кто же я?

– Ты была собой всегда, – мягко возразил Дэн. Асины глаза сверкнули. И она засмеялась, а он осознал, что уже несколько месяцев не слышал ее смех.

– Даня… ты ведь меня до него даже не знаешь. Ты получил нас всех уже набором.

Она опустила руки и опять окаменела. На правой щеке был шоколад, на левой – сливки. И развод джема у переносицы. Дэн пару секунд смотрел на это, борясь с собой, потом взял салфетку и потянулся к Асиному лицу. Боялся, что ударит, отпрянет, даже закричит… нет, сидела.

– Зато я знаю классную девчонку, о которой Марти говорила, что «Аська лазает по деревьям как мартышка и в лагере берет за это все призы». – Дэн стер джем. – Знаю писательницу, которая сочинила книжку без помощи своего парня и вдохновила другую писательницу. – Он избавился и от взбитых сливок. – И я знаю свою подругу, которая поделилась со мной горем на крыше и дала мне почувствовать себя не чужим. – Наконец он стер шоколад. – Помнишь? «Девочки-амазонки, мальчики-паладины»… Так ты тогда сказала. Такой вас хотела видеть учительница. Но мне кажется, не обязательно быть амазонкой, чтобы быть собой. Иногда быть слабой нормально.

– Так я все-таки слабая? – тихо спросила Ася. – Спасибо.

Она странно произнесла последнее слово, будто расколола пополам: там была и нежная благодарность, и такое жгучее «Чтоб ты сдох!», что Дэн отдернул руку поскорее. Но тут же Ася ему улыбнулась. И он, покосившись на недопитый кофе и удержавшись от новых вопросов, предложил проводить ее домой.

– Нет, – передумала она, уже когда мы вышли на улицу. – Нет, Дань, езжай, а я забыла, наш оркестр сегодня репетирует перед выпускным! Ректор хотел послушать. Я должна быть.

Ректор. Наверное, от нервов, но я чуть не попросил: «Не езжай туда, лучше отдохни». Но она даже заулыбалась, ее щеки немного покраснели, и она принялась в красках расписывать, что оркестру покупают красивую форму, «чтобы как в вузах Лиги Плюща», и новые инструменты. Звучало здорово.

Уйти в дела. Разве не все мы это выбираем, чтобы спастись? Я, видимо, не могу спасти нашу Асю. Но надеюсь, она сделает это сама.

Ты очень сильная, слышишь?

25.05.2007. Саша

Привет, Макс. Скучаю по временам, когда была вот той феерической радостной дурой, которой нравилась Усаги Цукино и которая верила в незыблемую силу и такую же незыблемую простоту дружбы. Вроде как сходится хороший человек с хорошим человеком, к ним присоединяется еще хороший человек, и еще, и еще. Пусть сложный – но хороший. И вот у вас уже компания. И вы все друг за друга горой. И вас никто не разлучит.

Пока, Усаги. Так это не работает. И нет, не потому, что среди хороших людей может вдруг затесаться сволочь, то есть может, конечно, но я не про это. Что-что, а сволочизм моим друзьям несвойствен. Как бы я иногда ни злилась на них, как бы я себя ни чувствовала с ними или без них. Среди нас никогда не было сволочей, потому что ты… ты…