Белые пешки

– Все хорошо, правда. Везде все хорошо. И правильно.

– Ш-ш-ш! – снова зашипел кто-то. – Девушка! Вы совсем обалдели?

Саша встала. Едва она сделала шаг к выходу, Миро последовал за ней. Все время, пока не выбрались на улицу, они молчали.

В парке стемнело; воздух был теплым и пах ранними люпинами – все еще главным украшением местных клумб; цепочки огней вились в ветвях деревьев, золотя листву. Краски и запахи немного успокоили Сашу; она вдохнула полной грудью, подняла голову. На нее снова уставились звезды – злые газовые шары, между которыми нет и не может быть настоящей дружбы. Саша оглянулась. Миро шел чуть поодаль. И все еще молчал.

– Тебе разве не надо остаться? – наконец она пересилила себя, задала вопрос.

– Да зачем? – Миро догнал ее и пошел рядом. – Погуляем? Я потом тебя провожу.

Он мялся, даже глаза отводил, хотя Саша уже примерно поняла, что такое ему несвойственно. Похоже, он чувствовал вину, но объяснить, что он не виноват, было невозможно, не вдаваясь в другие объяснения. То есть нужно было пересказать почти весь последний год, подробно, не разревевшись, нигде не соврав и…

– Тебе больше нечего делать, кроме как ходить за мной? – устало спросила Саша, закутываясь в свой легкий шарф. – Чего тебе неймется?

– Ой, я что, не сказал? – Миро вдруг обогнал ее и, придержав за плечи, заглянул в глаза. Улыбнулся. И буднично шепнул: – Я вообще-то в тебя влюбился. А какие у влюбленного еще дела, кроме как преследовать объект своей стр-р-расти?

Саша даже остановилась. Офигеть шуточки. В такое она не поверила бы даже в ромкоме – чтоб подобный принц из слегка дебильного, но все же милого аниме заявил ей это после одной встречи? При идиотских обстоятельствах, в идиотском месте? Еще несколько дней назад Саша бы, скорее всего, просто фыркнула, заржала и хлопнула его по плечу: «Ну-ну, класс!», но сейчас у пустоты внутри не было сил ни прикалываться, ни даже по-настоящему кусаться. Продолжая сжимать горшок с «кошачьими лапками», Саша только опять вздохнула, а ее ответ прозвучал едва ли не раздраженно:

– Ну и почему именно в меня? Нас там было трое.

– «А скажут, что нас было четверо…» – печально процитировал Миро.

– Могло бы быть, – пробормотала Саша.

Могло бы, если бы с ними, например, все же поступила Ника. Тогда все убийства и прочие ужасы обошли бы их стороной. Многое было бы проще, никаких драм, никакого трупного запаха как данности, а Марти не поехала бы головой. Может быть, их сложная, перегруженная звездная система… нет, многовато расколотых вероятностей.

– Так почему я-то? – сдавленно спросила Саша.

Уголки губ Миро опять дрогнули в слабой улыбке.

– Не знаю. Может, ты голову мне повредила там, у воды?

Из груди вырвался смешок, похожий скорее на кашель. Пустоте внутри смешок причинил боль, она отозвалась подступившими к глазам слезами. Миро, кажется, заметил это. Неуверенно, неловко он потянул Сашу к себе, чуть ближе.

– Я наглый, и твою подругу это не особо утешило… но если это я дурак, точно не надо расклеиваться, слышишь? Не…

Кажется, он собирался ее обнять. Она даже не знала, хочет ли сопротивляться, и не успела это решить: горшок с цветком прозаично уперся им обоим в грудь.

– Вот блин. – Отстраняясь, Миро скорбно покачал головой. – Сам же такой момент испортил! Не зря ненавижу котов!

И оцепенение вдруг слегка разжало тиски. У Саши получилось снова вдохнуть.

– Момент? Не собиралась я с тобой обниматься. Вот еще! Это тебе не аниме!

И она поняла, что улыбается. Улыбается и бережно держит горшок с нелепым растением. Она пошла дальше, Миро снова ее догнал. Теперь держался на пионерском расстоянии в два шага, только поглядывал украдкой, будто правда ждал ответа на нелепое… признание? Да не признание, блин, точно шутку, возможно, пошученную, просто чтобы поднять ей настроение. Тогда у него совсем плохо с головой.

– Слушай, – собравшись, заговорила Саша. Вспомнила его лицо там, в планетарии, вспомнила оборванную фразу про отца, а потом сразу – свою хлесткую реакцию на упрек Марти в лесу. Тогда она сказала, что не хочет больше никого пока понимать. Но сейчас что-то заставило искать в себе силы. – Миро… или Мирослав, уверена, что по паспорту ты все-таки Мирослав, просто дурачишься. Мне очень приятно, что ты пытаешься меня поддержать. Мне нравится твой… – Она бегло глянула на планетарий. – Бизнес. И я, знаешь, никогда не забуду, что ты побежал в лес искать незнакомую девку, после того как две другие девки вынесли тебе мозги. Но давай закончим. – Она подошла на шаг сама и протянула цветок. – У меня не самая трудная жизнь, а некоторые мои друзья, похоже, вообще думают, будто я родилась в мире розовых пони. Но это не так. И из жалости за мной ухаживать, после того как ты, блин, видел меня один раз… короче, какая влюбленность?..

Он выслушал длинную тираду молча, а цветок не взял. Среагировал странно: внезапно закрыл лицо руками – совсем как Дэн – и зарычал, совсем как Лева. А потом засмеялся.

– Блин, я идиот. А я-то думаю, что забыл объяснить и почему ты так смотришь.

Саша попыталась сунуть цветок ему прямо в руки, но он отмахнулся. Вздохнул, знакомым щелчком сбил с глаз прядь – все они сегодня были аккуратно зачесаны назад, только отдельные ушли в самоволку. Посмотрел серьезно, просительно и тихо пояснил:

– Все не так. Но я тебя не предупредил. Сейчас понимаю, что момент как-то не попался, а ведь выглядит все и вправду безумно… выслушай, пожалуйста. А потом, если хочешь, можешь меня послать. – Он предостерегающе поднял указательный палец и погрозил им. – Но цветок оставь! У меня дома он не выживет. У меня там ничего не выживает, потому что я там мало бываю.

– Ох. – Саша оглядела парк. Домой она на самом деле не спешила, хотелось, наоборот, проветриться как можно лучше – а ну как отпустит? И она сдалась. – Ну давай. Объясняйся. Только, пожалуйста, не в любви, я не готова, правда, даже если сейчас ты сообщишь мне, что мы общались в прошлой жизни. Особенно если сообщишь.

Миро неловко засмеялся и потер подбородок. Махнул на самую ярко освещенную аллейку, будто намекая: «Вот тут безопасно на случай, если все же ты подозреваешь во мне маньяка». Людей и вправду оказалось много, почти все нарядные – в легких платьях, светлых джинсах, пестрых юбках. Пахло попкорном, вафлями и кофе. Саша даже впервые за день почти почувствовала голод.

– Хорошо, постараюсь без любви. – Миро сунул руки в карманы и обратил задумчивый взгляд вперед. – Хотя, правда, будет сложно. Я заметил тебя, Саш, еще на камерах. Они стоят в лекционном зале, это предосторожность – ну, чтобы не рвали траву, не было какого-то другого вандализма, да мало ли, а я иногда просто люблю порассматривать публику. Я обратил на тебя внимание, еще когда ты появилась – потому что ты слушала с каким-то особым вниманием и… – Он помедлил, глянул опасливо. – Потому что ты показалась мне печальной. Может, я был не прав.

– Прав… – пробормотала Саша и спешно велела: – Продолжай, это неважно.

– Да это не длинная история. – Миро вздохнул. – Я стал просматривать записи чаще, мне нравилось тебя видеть, но, конечно же, я не решался подойти. Во-первых, боялся, что ты меня выдашь, а я не хотел палиться. – Он дурашливо насупился. – Во-вторых – что отошьешь. И в-третьих, – он все-таки запнулся, – я еще проходил терапию. Мне было плохо из-за отца. И я боялся, что покажусь тебе, в сравнении с загадочным Голосом, просто унылым ослом. А потом еще и…

Он снова запнулся и вдруг скрестил руки на груди в защитном жесте. Саша, тихо рассмеявшаяся после «унылого осла» и собравшаяся заверить, что это не самое страшное, вдруг поняла, что было дальше. Примерно. И поняла, что лучше сказать это прямо:

– А потом ты еще и увидел меня с Никой Белорецкой. Девушкой-оперативником, которая… которая…

– Которая вместе со своей украшенной погонами командой вытащила из могилы тело моего отца, – ровно произнес Миро и улыбнулся. Глаза были пустыми. – Не переживай, терапия завершилась, и я уже могу называть вещи своими именами. Я и тогда смог. Мой терапевт позже сказал, что, похоже, этот вроде как «триггер» был моей точкой принятия. После которой я наконец перестал застревать в травме.

– Сложно как, – все-таки призналась Саша. – Ну, точки, застревать… триггер…

– Да, еще как! – Взгляд Миро снова потеплел, даже заискрился азартом. – Но он, кстати, сказал, что со мной легко работать как раз из-за того, что я ученый. Мне все терминизируй – и я горы сверну, даже в своем сознании. Хороший мужик, прежде занимался в основном экстремальной психологией, то есть военными всякими, милицией, спасателями и их травмами. Я к нему по знакомству попал, сейчас он уже почти не консультирует. Ну а насчет вас… – Он вздохнул. – Что скрывать. Я подумал тогда, что лучше мне к тебе все же не приближаться. Во-первых, потому что ты ассоциировалась у меня с хорошим, а она – не очень. Во-вторых, я боялся, как бы она не заявила, что так я хочу влезть в ее расследование. Подобраться ближе.

– Да господи, думаешь, она могла бы? – искренне удивилась Саша, но почти тут же ответила себе сама: да, еще как. Система многих такими делает, судя по Марти.

– Не она – так ее зеленоглазый истукан. Или вообще тот, бешеный и лохматый, с тростью… – Миро вздохнул, поморщился и спохватился: – Только ты не обижайся. Это я тогда так думал. Мы с Никой на связи и сейчас, она по возможности даже что-то мне рассказывает, и она, кажется, добрая… – Он помедлил, улыбнулся. – Зря я ее мучил. Ты явно не дружишь с плохими людьми. Кстати, поесть не хочешь?

Он кивнул на палатку с вафлями, но Саша покачала головой. У них у троих – у Аси, у Ники, у нее – после 8 марта начались жуткие проблемы с аппетитом, тошнота могла накатить в любой момент. Марти, наоборот, мела еду в столовке за четверых, но только худела, что тоже явно не было хорошим признаком. Миро вздохнул.

– Возьми себе что-нибудь, я же не против, – заверила Саша, но он покачал головой.

– Тогда я попозже отведу тебя в классное место, где лучшие хот-доги и мини-бургеры. Мини, правда, то есть на один укус. Не заметишь, как слопаешь, зато можно взять сразу шесть, – снова он улыбнулся. – Это здесь же. Но пойдем еще пройдемся.

И они побрели дальше – к центру. Саша молчала, опустив глаза на качающиеся лиловые «лапки». Думала о том, что Марти, ненавидящая этот цвет, скорее всего, уничтожила бы горшок беспощадно. И не могла признаться, что хотела бы дослушать историю, о которой Миро словно забыл. Но он вспомнил:

– Ну и вот. Настает конец мая. Плаваю я такой, плаваю, а тут проявляешься ты. Снова. В моем вузе. Мой мозг взрывается, я начинаю вести себя странно, изображаю таинственного психопата, вместо того чтоб просто завопить: «Ой, привет, а ты на мои лекции ходишь, давай познакомимся?» – Он глянул почти укоризненно. – Могла бы и сама догадаться. – Но тут же спохватился: – Хотя понимаю, тебе вообще было не до меня. Та подруга… она как?

– Плохо, – честно ответила Саша и еще честнее призналась: – Как, в общем, и все мы. Ну, друзья. И так как мыши разбегались из-за всех этих дел, включая уголовные, а тут еще и наш общий друг… ну я говорила.

Невнятно, с мычанием и запинками, зато честно. И почему-то это казалось естественным. Миро признался, что ходил к терапевту. Саша бы скорее умерла, чем поделилась с почти чужим человеком таким вот «Привет, я не в порядке».