Amarie

– Мы свободны, – он указал на тела. – Правда, лошади сбежали, но мы их най…

С громко бьющимся сердцем Хели попятилась от него, а ее тело машинально приняло боевую стойку. Каган вздохнул, взъерошив волосы на голове.

– Да, я понимаю, ты мне не доверяешь, – он развел руками. – Позволь мне объяснить.

– Где Шойо? – выдавила Хели, подозрительно косясь на разрушенный лагерь.

– Она среди них… о, черт, я имею в виду, она жива! Жива, но в отключке, ей потребовалось слишком много сил, чтобы призвать грозу. Можешь считать, она спасла нас.

– О чем говорил Тохон? – напряженно спросила Хели, продолжая пятиться.

– Архелия, я тебя не трону, клянусь тебе, – Каган обезоруживающе поднял обе руки. – Не нужно меня бояться.

– Ты знал Тохона! – крикнула та. – Он не связал тебя! Вы… вы хотели меня похитить!

Каган опустил руки и вздохнул.

– Просто позволь мне объяснить.

– Я слушаю.

– Архелия, ты последняя выжившая наследница Турана. На тебя идет охота. Я не ожидал нападения Тохона, и мне пришлось заставить его поверить в то, что я один из «охотников».

– Почему я должна верить тебе?!

– А разве это не достаточное доказательство? – Каган снова указал на трупы. – Как бы Дан не пытался скрыть тебя от мира, но мир узнал о тебе.

– Зачем я им? – выдавила Хели, стараясь унять дрожь.

– Разве Дан тебя ничему не научил? Тот, в чьих руках будет последняя Ирристрианка, обретет власть.

– Как же я могу тогда объявиться в Аламгире?!

Каган снова вздохнул, глядя на девушку из-под черных ресниц.

– Ахал Хазред’Ас единственный способен дать тебе то, что ты хочешь.

– Ты не знаешь, чего я хочу!

– Ты права, – согласился он. – Но у Хазред’Аса власть, деньги и ответы на твои вопросы.

– Откуда тебе это знать?

– Это все знают, – пожал плечами юноша. – Дан собирался использовать тебя для достижения своих целей…

– Как мне быть уверенной, что твой Хазред’Ас не захочет использовать меня?

– А это зависит только от тебя, принцесса. Я не могу говорить за человека, которого не видел ни разу в жизни.

– Ты пытаешься заставить меня пойти в Аламгир, – с подозрением произнесла Архелия

– Иди куда хочешь, – с этими словами Каган развернулся и направился прочь от нее. – Но я иду туда. Если хочешь, можешь идти со мной.

Глядя ему в спину, Хели чувствовала острое разочарование. Ей казалось, что она нужна Кагану, что у него была какая-то цель, связанная с ней. И теперь он ясно дал понять, что она всего лишь навоображала то, что хотела думать.

– Я пойду одна! – крикнула она.

Каган в ответ лишь махнул рукой, прощаясь с ней.

Путь

Мрачная, как тысяча волков, Хели покачивалась в седле пойманной ими лошади.

Три дня она доставала Кагана вопросами, ни один из которых не дал ей того ответа, что она хотела слышать. Девушка чувствовала усталость от постоянной бдительности и напряжения. Как бы она не доверяла ему, но ни одним словом Каган не дал ей повода подпитать это недоверие.

Она не знала, что ей делать. Не знала куда идти.

Горько вздыхая про себя, Архелия раздумывала над ситуацией, в которую она попала. Всю жизнь она прожила как адепт Тихого ордена. Все они жили с той лишь мыслью, что рано или поздно они получат задание, с которого могут не вернуться. Тихие не имели цели, не имели будущего, не имели мечты. И теперь она полностью растерялась, когда судьба наконец отдала ей вожжи от собственной жизни.

Слишком мало времени прошло с тех пор, как Каган открыл ей правду. Слишком мало времени на то, чтобы решить, что ей делать дальше. Ситуацию усугубляло то, что ей было не у кого спросить совета. Теперь Хели была предоставлена самой себе, и она не была уверена, что рада этому.

Но у Кагана и Шойо была цель. Чудесный замок Аламгир ждал их, и с каждым днем они приближались к цели.

Первые два дня пути по горным серпантинам, по которым они поднимались к торговой дороге между Тураном и Тивоком, Хели каждую ночь вызывалась дозорным, ни капли не доверяя Кагану. Но когда она, наконец уснув на ходу, свалилась с лошади и едва не свернула себе шею, Каган остановил их маленький отряд и дал ей выспаться. После этого они дежурили по очереди.

Каган всегда давал ей свободу действий, шла она охотиться или просто окунуться в одном из горных родников. Хели отмечала, что он не следил за ней, беззаботно болтая с Шойо, которая с каждым днем удаления от Кандира становилась все разговорчивей. Каган сказал, что она вольна идти куда ей заблагорассудится. Но оглядываясь вокруг, Хели понимала, что одна она здесь не выживет. Даже когда она не брала в расчет безлюдную каменистую дорогу, она понимала, что не сумеет сориентироваться в окружающем мире, стоит им только прийти в любой городок. Всю жизнь прожившая в крепости, где каждый житель знал ее и относился к ней с дружелюбием, она понимала, что не сможет заводить новые знакомства и связи. Ее пугала одна мысль о том, что придется говорить с незнакомцами.

Каган вернул ей оружие, и теперь она могла быть спокойна, что ее не застанут врасплох. Впрочем, после тех ночей, что она спала, Каган и Шойо не могли не шутить над ней, рассказывая, как громко она храпела. Хели дулась, но потом все равно улыбалась, слушая их дружеские подначки.

Проходя мимо большого, гудящего словно улей, Лан-Дореша, единственного крупного города Дорешской степи, Хели чувствовала облегчение от того, что Каган решил не заходить в него.

Однажды ночью Хели проснулась от неясного ощущения тревоги и обнаружила отсутствие Кагана. Шойо пояснила, что Каган уехал в город, не решаясь будить ее. Архелия сразу же вооружилась и стала ждать юношу чуть поодаль от лагеря.

Он вернулся, вывалив на землю мешки с одеждой и едой, среди которых они нашли фрукты, жареное мясо с приправами в глиняных горшках, обмотанных тряпьем и две горсти ожерелий из обкатанных самоцветов.

– Что это? – Хели с подозрением взяла камни, связанные шелковой нитью.

– Наши будущие деньги, – невозмутимо ответил Каган, надкусывая сочный персик.

– Ты украл это?

– Да.

Хели знала, что в Кандире воровство наказывалось отрубанием руки.

– Здесь тебе не изолированная крепость, – парировал Каган. – Воровство – это сущие пустяки по сравнению с убийством короля.

Так он снова напомнил ей о преступлении Дана.

Потянулись дни, в которые Архелия не видела ничего, кроме выжженной степи и неясного очертания гор впереди, куда их вел Каган. Понемногу девушка успокоилась, ибо Каган не делал ничего подозрительного и не говорил того, что могло ее насторожить. Постепенно Хели привыкла к мысли, что Каган не более чем попутчик, однако это не мешало ей настораживаться каждый раз, когда, по ее мнению, он мог сделать что-то не то.

Временами, глядя на его спину, что маячила впереди, она думала о том, что единственной вещью, вынесенной ею из Кандира, являлась подозрительность, и была права.

Шойо почти всегда ложилась спать на голую, разогретую солнцем землю. За те дни, что они провели в Дорешской степи, она ни разу не оставалась дозорным и Хели это устраивало. Порой, глядя на ее длинные, прямые и черные волосы, которые Шойо временами заплетала в косу, почти сразу расплетающуюся, Хели была рада, что у нее самой такая короткая шевелюра.

И без того выжженные солнцем волосы Архелии теперь напоминали солому, торчащую во все стороны, и едва достигали плеч. Глядя на шелковистые волосы шаманки, девушка с досадой обматывала голову платком, чтобы хоть как-то скрыть тот позор, что царил на ее собственной голове. Каган как-то отметил этот ее жест и после особенного жаркого утра решил и свою голову повязать тряпкой, чтобы солнце не припекало так сильно.

Чем ближе они двигались к Бирсу, тем больше растительности стало появляться вокруг, и тем больше прохлады они получали в полуденный зной. Все чаще им стали встречаться холодные ручьи с круглыми, разноцветными камушками на дне. Если за всю Дорешскую степь они только раз издалека увидели кочевников на невысоких и крепких лошадях, то чем ближе становилась граница с Бирсом, и чем больше появлялось зелени, тем больше они видели стада буйволов и их пастухов верхом на небольших, послушных быках. У ездовых быков длинные рога, поднимающиеся к верху, были выкрашены в голубой цвет, а также на них рядком висели маленькие монеты.

– Это тамраки, – сказал Каган. – Такие буйволы дохнут от жары в Дореше. Мы близко к границе, пойдем через леса. Кстати, у пастухов можно купить сыра.

– Это знаменитый тамракский сыр, – мечтательно произнесла Шойо. – Он такой мягкий, словно тает на солнце, и при этом не сохнет.

– Не думаю, что этим людям понравятся твои безделушки, – возразила Хели. – А кроме этого денег у нас нет.

– Ты даже не хочешь попробовать? – с усмешкой спросил Каган.

– Я не хочу ни с кем встречаться, – отрезала Хели.

Лишь спустя два дня они вошли под сень лесов Бирса. Еще на подходе к ним Архелия разинула рот, оглядывая потрясающее зрелище, открывающееся перед ней. Втроем они стояли на холме, покрытом высокой травой. Впереди, чуть ниже, начиналась линия леса.

Бирские леса имели общую границу с заповедными лесами Серрадаса – Драконьего Леса, как его прозвали люди тысячи лет назад. Однако в отличие от диких и опасных лесов Серрадаса, где сотни лет не ступала нога человека, лесные массивы Бирса были освоены и обжиты. Лес не выглядел опасным. Под высокими, столетними деревьями царил мягкий полумрак, полный жизни. С этого холма Хели могла слышать пение птиц под сенью древних деревьев, стрекотание насекомых, крики животных под пологом леса, а где-то и утробное рычание больших кошек.

– Бирс не весь такой, – пояснил Каган.

– Откуда ты все знаешь? – с подозрением поинтересовалась Хели, спускаясь с холма.

– Я люблю книги, – невозмутимо пожал плечами тот. – Эти леса пришли из Серрадаса, они покрывают юг и юго-запад Бирса. Все остальное – сплошь камни и трава. Разве ты этого не знаешь? Разве Уман не должен был рассказать тебе все о мире?

– Он рассказывал, – смутилась Хели, припоминая, что во время лекций старика она занималась лишь разглядыванием картинок. – О, я помню, что здесь водятся ангу, с их светящимися железами на мордах, и ноха!

– Ноха очень редки, – мелодично вмешалась Шойо. – Остались только в Серрадасе. Они ведь считаются магическими.

– Почему только в Серрадасе? – не поняла Хели.

– Люди не входят в Серрадас. Он считается лесом драконов, они жили там когда-то, – терпеливо пояснила шаманка.

– Да, я слыхала об этом, – задумчиво произнесла Хели. – Кажется, там было их гнездо.

Каган засмеялся и Хели бросила на него сердитый взгляд.

– Гнездо! – насмешливо бросил он. – Драконы и гнездо! Что за глупости, принцесса! У драконов были великие города!

– Их уже не осталось, – добавила Шойо.

– Я бы хотела побывать в Серрадасе, – сказала Хели, въезжая под тень деревьев.

Каган снова засмеялся, словно услышал лучшую шутку в жизни.

– Серрадас не зря зовется заповедным лесом. Оттуда никому не выйти живым.

Ведьмин младенец

В густом лесу Бирса их продвижение замедлилось. Лошади с трудом пробивались через густые заросли папоротника, а Хели и Каган изнывали от духоты и влажного воздуха. Шойо, как и всегда, наслаждалась каждым вздохом и каждым прикосновением к зелени.