Фальдийская восьмерка

Глава 6

Заночевать Брак решил прямо здесь, на мостике, отложив исследование верхней палубы на завтра. Глаза слипались, болело все, что могло болеть. Сказалась бессонная ночь и весь прошедший день – ему никогда раньше не приходилось так много ходить и заниматься работой, требующей стольких усилий. Мутило от увиденного внизу, тряслись руки, а из-за пропитанной эйром тряпки уже начало покалывать над висками – верный признак надвигающейся головной боли.

Да и темнота стремительно наступала, воздух снаружи ощутимо похолодал, а из леса все чаще доносились вопли ночных животных. Брак узнал только лающую перекличку рыжих степных волков, но этого вполне хватило. Мысли о том, чтобы спуститься вниз, пополнить запасы воды и притащить наверх канистру с эйром, вымело начисто. Завтра, все завтра.

Благо мостик, несмотря на его внушительные размеры, оказалось на удивление легко обустроить. Люк в полу придавила ножка широкого полукруглого стола, покрытого чернилами и застарелыми ожогами. Единственную дверь, ведущую вглубь цепа, Брак накрепко запечатал парой железных прутов, сведя их прямо к раме. Смущали широкие панорамные окна и вероятность того, что сквозь них внутрь залезут гразги или еще какие ночные твари. Но эту проблему парень решил привычным способом – засыпав пол битым стеклом, оставшимся от этих самых окон. С местом для сна тоже проблем не возникло – гордо высившееся посреди мостика кресло с широкими подлокотниками и затертой до дыр обивкой подошло идеально. Его бывшего обитателя – сухощавого мужика в пафосной длиннополой одежде, чьи ноги торчали из-под передней панели, парень аккуратно оттащил в угол, где прикрыл водонепроницаемой тряпкой. Он бы с радостью выкинул уже начавшего попахивать покойника наружу, но сил на такой подвиг не оставалось. Да и кто знает, что у него найдется при себе.

Брак сыпанул вокруг кресла пригоршню стекла, повозился со спинкой, грубо сведя ее в горизонтальном положении, сунул под голову сумку и почти мгновенно уснул. Уже напоследок промелькнула мысль, что стоило заодно облачиться в антигразговый костюм с нижней палубы и развести костер, но укорениться эта идея не успела.

Проснулся он, как это принято в подобных случаях, замерзшим, голодным и совершенно разбитым. Нет, это явно было лучше ночевки под открытым небом в грозу, но даже до уровня комфорта заблеванной Джусом кабины не дотягивало. Цеп всю ночь скрипел, шуршал, внизу что-то с грохотом падало, а под самое утро внутрь мостика впорхнула истошно орущая птица. Летающая тварь обгадила пол, свалила какую-то железку и, нежно вломив жестким крылом по лицу спящего, улетела восвояси. Перепуганный парень едва не свалился вниз, но зацепился за подлокотник и долго потом лежал неподвижно, вслушиваясь в грохот собственного сердца.

Утро встречало промозглым холодом, затянутым тучами небом и свежевыпавшей росой, скользкой пленкой покрывшей все поверхности мостика. Продрогший Брак, поскальзываясь и поминая шарга, собрал по углам всякий горючий хлам и, плюнув на безопасность, запалил костерок. Сперва сомневался, стоит ли сжигать толстые бумажные книги с рукописными записями, но, оценив количество текста, отправил их в огонь. Наверняка в них можно было раскопать немало интересного: от маршрута “Вдовушки” до личного дневника капитана, где тот красочно расписывал прелести каждой соблазненной им красотки, но процесс чтения с букварем занял бы годы. А задерживаться тут дольше необходимого Брак не собирался. Знать бы еще, сколько именно продлится это “необходимое”.

Полученный от Оршага вурш непривычно горчил, особенно натощак. Неудивительно – единого рецепта для него не существует, да и неизвестно, где и когда торговец вообще его купил. Опустошив целый чайник, к которому парень успел проникнуться даже некоторой симпатией, он наскоро наметил себе цели на день. Обыскать мостик и тело в углу – самое простое, даже ходить никуда не надо. Затем – верхняя палуба. Размерами она значительно уступает нижней, так что времени это займет немного.

Хорошо бы найти запасы воды и еды, но по этому поводу Брак беспокоился меньше всего. Воду всегда можно слить из местной системы труб, паутиной оплетающей внутренности цепа. Да, будет либо вонять эйром, либо вонять маслом, либо вонять всем сразу, но пить это можно. С едой тоже просто, несмотря на то, что кухня и склады съестного остались внизу на поживу гразгам. Чем больше людей заперты в одном месте, тем опаснее при них доставать что-нибудь вкусное или, что куда хуже, хрустящее. И тем сильнее становится желание это самое вкусное сожрать, ни с кем не делясь. Вот и плодятся в укромных углах холщовые мешочки с твердокаменной колбасой, сладкими сухарями или сушеными медузками, надежно укрытые от глаз неплотно прилегающими стальными панелями, сплетениями труб или горами хлама. Если умеешь их искать – голодным на гигатраке не останешься, да и найти чужую заначку всегда считалось почетным. Брак искать умел, благодаря чему уже успел обзавестись крохотной фляжкой с чем-то, судя по запаху, ядреным, найденной в подлокотнике того самого кресла.

Мостик цепа больше ничем толком не помог. На теле мужчины, которого парень про себя назвал капитаном, кроме одежды ничего не было. В карманах какая-то мелочевка, курительная трубка и крохотная, с палец, латунная свистелка. Звук она издавала высокий, пронзительно-мерзкий, на чем ее функции и заканчивались. Зачем она была нужна капитану – непонятно, ведь для управления цепом над креслом выстроилась батарея рупоров, через которые можно было оперативно доораться до нужных людей. Может, для солидности? Гарп тоже повсюду таскался со своим гарпуном, даже в нужник его брал.

Еще на мостике обнаружилась выполненная в металле карта Гардаша. Здоровенная, шагов пять в поперечнике, составленная из одинаковых квадратных плиток, она занимала целую стену, от пола до потолка. Умелец – картограф искусно свел на плитках крохотные горы, степи и солидный кусок океана, расчертил на крохотные, с ладонь, квадраты и рассыпал повсюду уйму непонятных пометок. Путь цепа полагалось отмечать крохотными булавками с натянутой между ними бечевкой. Жаль только, что большую часть отметок и пару плиток снесло расколовшимся о карту табуретом. Оборванные куски бечевки свисали уныло, как сопли поутру.

Карта Брака не особо заинтересовала. Почти такая же, только куда более подробная, висела на мостике “Мамаши”. Да и любой уважающий себя трак имел в кабине уменьшенную копию. Правда, пользоваться ими для прокладки пути умел далеко не каждый. Шмыгнув носом, парень поискал на карте Стеклянную Плешь, и даже нашел, с удивлением обнаружив воткнутую в крохотную бляшку булавку. “Вдовушка” либо побывала на Сходе, либо рассчитывала его посетить. А ведь близнецы что-то говорили про старый цеп, владельцы которого скупили почти всех доступных рабов…

Думать на эту тему не хотелось. Это не вина Гиен, что перевозивший купленных у них рабов цеп попал в передрягу с гразгами. Вольные Земли – не то место, где стоит попадать в рабство, он это знает, как никто другой. И он, в отличие от бедолаг в трюме, приложил все усилия, чтобы избежать позорной участи.

Послевкусие от подобных размышлений было гаже, чем от клановой самогонки. Калека еще раз шмыгнул носом и отошел от карты. В горле першило и невыносимо тянуло приложиться к фляжке.

Закончив изучение мостика, Брак продышался над светильником, развел запечатывающие дверь прутья и осторожно заглянул внутрь. Верхняя палуба действительно оказалась значительно меньше по размерам, чем нижняя. Да и света здесь было больше. Всего один короткий коридор с шестью дверьми, выходящий в длинный полутемный зал. Стены коридора были украшены лакированными панелями из потемневшего дерева, покрытыми незамысловатой резьбой. При падении цепа часть из них сорвало, загородив проход. Ничего непоправимого, дерево тягать гораздо легче металла, да и на сами панели Брак смотрел исключительно как на почти готовые к использованию дрова.

Все двери, кроме одной, были заперты, возиться с замками пока не хотелось, поэтому изучение палубы парень решил начать с зала. Следов гразгов на первый взгляд не было, однако давилку Брак все равно взял с собой. А вдруг выскочит из темного угла затаившийся полубезумный чудик, размахивая перед собой ржавым тесаком? Умереть с оружием в руках, пусть и таким убогим, как плющилка гразгов, уже не так обидно.

Затаившихся чудиков в зале не было, либо они устрашились и попрятались. Зато там были аляповатые картины с фруктами, полукруглый, накрепко сведенный к полу стол и обломки напольной фалгарны, которую закрепили не столь надежно. Инструмент укоризненно топорщился гнутыми трубками, напоминая то ли скрюченную спазмом кисть руки, то ли высохший куст пустырника. На фалгарну Брак посмотрел с жалостью – видеть сложный инструмент в столь плачевном состоянии было обидно. Изготавливать их тяжело, учиться играть и того сложнее. Трубки из девяти различных металлов пели на разные голоса при ударе по ним, а опытные музыканты еще и меняли температуру трубок на ходу, пользуясь для этого баком с водой и собственными способностями. Теперь же разлитая из пробитого бака жидкость насквозь промочила облезлый ковер и собралась в глубокую лужу в углу комнаты. Там же пестрели красно-белым влажные куртки мертвецов.

В дальней части комнаты, скрытая от остального помещения высокой перегородкой, стояла огромная конструкция из стекла и металла. Падения она тоже не пережила – хрупкие емкости и бутыли странных форм, причудливые спиральные трубки – все превратилось в обломки. Металлические части пострадали куда меньше, они-то и позволили Браку догадаться о предназначении устройства. Именно здесь создавался летучий газ, собирался в высоком, под потолок, баке, после чего по трубам отправлялся прямиком в баллоны. Некогда величайший секрет Старого Света выглядел обшарпанным и дряхлым. Отсюда же начиналась лестница, ведущая к люку на потолке – выход на крышу цепа.

Брак подавил в себе желание немедленно залезть в недра устройства. Какие бы эйносы оно не скрывало, это подождет. Впереди еще шесть неисследованных дверей, а желудок уже давно намекает на пожрать – последний сухарь он получил вчера вечером. К тому же, у парня все сильнее саднило горло, а в поминутное шмыганье носом вплелись отчетливые хлюпающие нотки. Сказалась вчерашняя ночь. Болеть вообще паршиво, но болеть одному, без еды и нормального теплого места для спанья – паршиво вдвойне. Остается только надеяться, что это обычный насморк, а не что-нибудь серьезное.

За первой, незапертой дверью Брака ждало разочарование. Небольшая комната оказалась обычным жилищем для одного, к тому же почти необжитым. Узкая койка в углу, круглое застекленное окошко, стол и стул. К потолку сведена дырявая колба светильника. Сбоку от двери примостился латунный умывальник, над которым уныло нависла изогнутая трубка крана. Вода была, но струйка лилась слабая, еле капала. Привлекали внимание разве что валяющиеся на полу нож и пара кастетов. Еще на стене висела шикарная кожаная куртка с многочисленными карманами, за которую еще неделю назад Брак не задумываясь отдал бы целую синьку. И плевать, что в нее можно упихать сразу двух одноногих калек – бывший владелец куртки был редкостным здоровяком. Самого его в комнате не оказалось, но валявшийся на первой палубе бородач по размерам как раз подходил, пока его гразги не обглодали. Куртку и нож Брак утащил на мостик, решив устроить жилище и склад именно там. Места больше, можно разводить костер, да и сбежать в случае чего есть куда. Комната такими достоинствами не обладала.