Фальдийская восьмерка

Когда знаешь, куда именно надо смотреть… Брак знал, смотрел и не мог поверить своим глазам. Нос с едва-заметной горбинкой, крупные зубы, короткие, толстые пальцы рук… Сабля на поясе, тщательно укрытый за бородой второй подбородок, слегка оттопыренные, мясистые уши. Даже голос, который хоть и лязгал по-сонатаровски, но приглушенно, будто гудят после удара кувалдой рассерженные стальные опоры в гигатраке.

На фоне пылающего камина стояли отец и сын. Единственный из присутствующих, кому Раскон доверял полностью. Как самому себе.

– Это оружие… Ты не знаешь, и никогда уже не узнаешь человека, которому оно принадлежало, – фальдиец выудил из-под стола длинную деревянную коробку, водрузил ее на стол и откинул крышку. – А я знал его долго. Долго, но, к сожалению, недостаточно. Я готов ежедневно молиться всем богам квадрахи за то, чтобы это… Гхм. Чтобы эта дружба продлилась еще. Секунду, час, день, хоть сколько-нибудь. Но есть вещи, которые не в силах вымолить даже самые умелые жрецы, которые не в силах купить даже самые толстые кошельки.

Раскон вещал медленно, даже торжественно. Чувствовалось, что эти слова он заготовил давно. Извлеченный из коробки клинок старика Шаркендара разбрасывал по стенам блики пламени.

– Он не любил брать в руки эту саблю. На моей памяти, лишь трижды она видела свет, сжимаемая его рукой. И трижды она спасала мне жизнь, когда я ошибался. – фальдиец поднес фигурную гарду к самым глазам и пристально вгляделся в металл, – Выбравший путь клинка отвечает не только за себя, но и за жизни тех, кто последует за ним. За жизни тех, с кем этот клинок придется скрестить. Меч это лишь орудие, бездушный инструмент, направляемый рукой своего владельца против тех, кто его достоин. И все же, я верю что частичка этого человека осталась где-то там, внутри. И что она поможет тебе принять правильное решение и не совершить ошибок. Трижды старый друг платил за мои ошибки чужой кровью, а на четвертый – заплатил своей жизнью. Не запятнай его память, сар Раготар Чебон. Пусть клинок твой обнажается лишь против тех, кто этого заслуживает. Но те, кто заслуживает… Пусть видят, пусть знают, что сжимает его рука настоящего мужчины.

В зале осталось всего шестеро, когда Раскон закончил свою говорить. Мирно дремал Джанко Сивлер, чьи быстрые ноги наконец уронили его в объятия кресла. Спал Колфер по прозвищу Лесная Гнида, спал крепко, убаюканный монотонностью речей и доброй понюшкой забористой дури. Ковырялся в пружинном метателе пьяненький Веден, укрывшийся от мира за толстыми линзами гогглов и не замечающий ничего вокруг.

Раскон и Раготар смотрели друг на друга, связанные одной жизнью, одной тайной, а теперь еще и клинком, чье лезвие до крови сжимали две так похожие друг на друга ладони.

А Брак смотрел на них и торопливо покрывал желтоватую бумагу закорючками. Рисуя крохотную саблю, он в очередной раз поднял глаза к камину и совсем не удивился, встретившись взглядом с фальдийцем.

Но когда тот неожиданно улыбнулся и подмигнул – калека вздрогнул и опустил голову. Внутри у него похолодело.

– Если есть вопросы, задавай сейчас, – добродушно прогудел Раскон, разжигая камин. Раскаленный конец кочерги исходил сизым дымом, уверенно прожигая смолистое полено.

Кабинет Сонатара, теперь уже бывший, от дневных событий почти не пострадал. Сказалось то, что располагался он в дальнем конце дома, совсем рядом со зверинцем, и буйство разогнанного эйра и не менее разогнанных Жерданов до сюда не добралось. Даже окна все уцелели, хотя одно из стекол покрылось ажурной паутиной трещин, едва заметных на фоне морозных узоров.

Раготар, не выпуская из рук саблю, с любопытством ходил по периметру комнаты, разглядывая чучела животных и висящее на стенах оружие.

– Гхм. Если так и будешь молчать, вопросы буду задавать я.

Дрова, наконец, занялись и от камина потянуло теплом. Висящий под потолком ажурный светильник едва-слышно гудел. Фальдиец отложил кочергу, поковырялся с гроздью вентилей на стене, прибавив света в помещении, после чего тяжело опустился в стоящее у широкого стола кресло и выжидательно уставился на механика.

Браку не хотелось отвечать. Спрашивать ему тоже не хотелось. Он вообще предпочел бы ухромать в мастерскую, залиться бутылкой “Горных слез” и уснуть в собственной блевотине до утра, благополучно забыв про все, что видел и слышал этой ночью. И про все, о чем успел надумать.

– Спрашивать можно что угодно?

– Если только это не касается повышения твоего жалованья, – усмехнулся Раскон. – Некоторые границы нельзя переступать.

Раготар хохотнул. Он снял плащ, расстегнул пояс и жилет, с наслаждением вывалив наружу пузо. Пока еще не очень объемное, но явно стремящееся к совершенству. В отсутствие посторонних он расслабился, а с лица сползла намертво сведенная, бездушная улыбка.

– Ты бежал с Фальдии лет десять назад, – полуутвердительно сказал Брак, оттягивая неизбежое. Надеяться сойти за слабоумного в такой компании было чревато. – Спасаясь от этой, Карталейны. Не знаю, что там была за история…

Раскон ободряюще кивнул и жестом велел ему продолжать. Раготар провел пальцем по лезвию сабли и присвистнул, когда на ковер капнула кровь из глубокого пореза.

– Ты сбежал один? – выдохнул Брак. Сунул руку в сумку и невольно зажмурился.

– А я говорил! – хлопнул ладонью по столу фальдиец и расхохотался, – Он просто пьяный, он просто глазеет… С тебя полтонны плетенок и вон тот чудесный заварничек.

– “Карга” не треснет? – нахмурился Раготар, но потом тоже улыбнулся. Уже настоящей, искренней улыбкой. Она будто разом сбросила с его лица десяток лет жизни, обнажив истинный возраст своего хозяина. И раскрыв всем присутствующим то, насколько он еще молод.

– Теперь вы меня убьете и скормите тварям в зверинце, – грустно заключил калека, кивнул на дверь, – Или утопите. Хотя я бы скормил. Сам я точно не пойду, да и не дойду, а тащить меня среди ночи к реке долго, холодно и нудно.

Он стоял боком к фальдийцу и искренне надеялся, что тот не заметит манипуляций с сумкой. В ладони у калеки жались друг к другу железные шарики.

– Еще можно кликнуть Везима, связать тебя и кинуть в подвал, – добавил Раскон, глядя на Брака с искренней симпатией. – Смотри, ни шарга не боится. Никого не напоминает?

– Растреплет же всем, – возразил Раготар, подвигая кресло ближе к камину. – Лучше Маракса, он вопросов лишних не задает.

– Гхм. И не будет, я надеюсь?

– Дай обустроиться, отец. Я сам решу, что с ним делать.

Слово прозвучало. Вполголоса, едва слышно, но Брак сразу понял, что живым ему отсюда не выйти. Хотя, как верно заметил Раскон, страха действительно не было. Последние две недели механик старательно приучал себя сгибать подошву протеза при ходьбе, а это простое действо требовало эйра. Совсем немного, пару вдохов из фляги, что он и проделал в обеденной зале. И сейчас калека чувствовал растворенную в крови синеву.

Простые железные шарики он мог раскалить всего за несколько секунд. Докрасна, до мягкости свежей глины. Широким жестом брось такие снаряды по комнате – и займутся огнем тяжелые шторы, полыхнут книги в шкафах, или даже стены… Да мало ли, что может гореть в деревянном доме, пусть он хоть трижды из огнеупорного гиура. А рядом, под обоями, так удачно тянется медная трубка компрессора. Если ее правильно пережать, то…

Шансов у Брака не было, и он это прекрасно понимал. Но как следует нагадить перед смертью он успеет. Так, чтобы рыжие ублюдки надолго запомнили эту ночь.

Фальдийцы, однако, рубить его саблями на летрийский гуляш не спешили. Раскон так и вовсе достал из-под монументального стола какую-то квадратную бутылку, налил в стакан и задумчиво уставился в камин, а Раготар стянул сапоги и подставил огню пятки. Короткие толстые пальцы едва-заметно шевелились.

– Я сяду? – спросил механик, когда молчание стало невыносимым, а нога заныла.

Раскон кивнул. А затем достал еще пару стаканов.

– Знакомься, Брак. Са-Агодар До-Легиано, мой сын и единственный наследник. Не вздумай произнести это имя за пределами комнаты. Нам это уже не повредит, а вот тебе точно не захочется познакомиться с руками фальдийских дознавателей. – Раскон покатал напиток в стакане и невесело улыбнулся, – Аго, это Брак Четырехпалый, сирота из вольных торговцев. Механик, сказитель, цеповод, чудотворец и лжец. Имя почти наверняка выдуманное, история зияет дырами размером с Зеркальный Котел, к тому же он наверняка родом из степных кочевников.

Раготар, а точнее, Агодар, повернулся в кресле и протянул ладонь. Брак ее осторожно пожал свободной от шариков рукой, до сих пор не понимая, зачем это все нужно. Даже слова фальдийца о кочевниках его не напрягли – Раскон бросил их с такой непринужденностью и уверенностью, словно ему плевать.

– А еще он встречался с Оршагом, так что… Сам понимаешь.

Глаза Агодара округлились и он совершенно по-новому взглянул на калеку. С пристальным, даже болезненным интересом.

– Откуда? – выдавил из себя Брак.

– Расспросил кого надо в той помойке, где я тебя нашел, – довольный произведенным эффектом, Раскон залпом опустошил стакан и потянулся за бутылкой, – Ты показывал… Гхм. Карточку местному управляющему. Как его… Патар? Петар?

– Пунтар.

– Именно. Он запомнил любопытное название, рассказал мне. Она у тебя с собой? А то я не был уверен до конца.

Брак, как завороженный, отцепил протез, покопался внутри, выудив бумажный прямоугольник с глубоким тиснением. Заколка Симы больно уколола палец.

– “Торговый дом Окончательный Расчет”, – продекламировал фальдиец, поднеся визитку поближе к огню. – А я уже надеялся, что никогда о нем больше не услышу.

Он передал карточку сыну и откинулся в кресле. Агодар с жадным любопытством вперился глазами в бумажный прямоугольник.

– Кто он? – спросил Брак первое, что пришло в голову. Торговец на черном траке успел основательно выветриться у него из головы, но окончательно забыть про него было попросту невозможно. Слишком много болезненной мути поднимали в голове эти воспоминания. И слишком много вопросов.

– Только Четверым известно, – развел руками фальдиец. – Даже если бы я знал, чем бы ты отплатил за ответ на этот вопрос? Слепец накрепко держит всех, кому не повезло с ним встретиться.

– Слепец? – изумился Брак.

Раскон совершенно точно встречался с Оршагом, сомнений в этом не было – слова про плату за ответы рыжий явно произнес не просто так. Но слепец? Калека собственными глазами видел, как торговец ловко управляет тяжелым траком и читает книги.

– Ты же видел его очки? Не мог не видеть, он почти никогда с ними не расстается, – Раскон ополовинил очередной стакан и тихо рассмеялся, – Здесь, на Гардаше, встретить их – большая редкость. Но если ты рос в доминионах, то узнал бы эти очки без труда. Вместо стекол в них вставляют линзы из полированного обсидиана. Вулканического камня, если ты знаешь, что такое вулканы.

– До сих пор не возьму в толк, зачем, – подал голос Агодар. – Это как кричать на весь город о том, что ты незрячий и увечный. А они даже, вроде как, гордятся.

– Сквозь них нельзя видеть? – уточнил Брак. – Вообще ничего?