33

Case

«Номер 28. Елена Семёновна Обухова. Двадцать один год. Авто — БМВ М5. Мини юбка без чулков, плотно набитый портмоне…» Записал Антон и поднял глаза на приветливо-беззаботное личико студентки медицинского ВУЗа.

— Я здесь, собственно, по делу… — начала было она, но смущённо потупилась.

«И почему я не удивлён?» подумалось следователю. «Просто страшная сказка какая-то, а не свадьба!»

— Елена Семёновна, мы здесь все «по делу». — Подбодрил он девушку. — Ваш черед, не стесняйтесь.

Та помялась.

«Какие ножки!» — Про себя заметил Антон. — «Если бы не нос с горбинкой, была бы красавица. Хотя тонкие губы с капризной волной… холодная.»

— Я с Сашей недавно на практике познакомилась, и она попросила меня кое-что разузнать для неё.

— Что именно?

— А можно с вами наедине?

В ответ на вопрос девушки, по зале пронёсся шутливо-неодобрительный гул.

— Низ-зя с утра же! — подмигнул следователю Толик. — Вы вон совсем не спали… и не ели… опозоритесь ещё! Позвольте мне…

Остальные юноши поддержали его реплику улюлюканьем и встречными предложениями. Пошлятина… Хотя, Елена действительно сильно выделялась из драматичной обстановки тем, что была одета не в вечернее платье, а в цветастое мини от Кавалли.

Антон нехотя встал, прошёл к одной из хозяйственных комнат, открыл дверь, заглянул вовнутрь. Пусто. Кивнул девушке. Елена, прихватив свой увесистый «дипломат», прошмыгнула вперёд. В комнате гладильная доска, утюг и множество полок. На одной из них, в углу, аккуратно сложены слесарные инструменты в виде нескольких чемоданчиков из нержавейки. Запах хлорки. Антон вспомнил слова Захарова о скорой переделке труб в доме.

«Хозяйка дома любит держать всё под контролем… даже ремонтно-хозяйственные работы» — Заключил он.

— Что у вас? — поинтересовался он, закрыв дверь уединённой комнаты, но не отпуская её ручку. Он знал, что сейчас, с другой стороны, прильнёт дюжина любопытных ушей. Он лишь замер в ожидании нужного момента.

— Видите ли… — Елена водрузила свой «Кейс» на гладильную доску и щёлкнула замками. — Меня Саша попросила приехать именно сегодня.

Она выудила несколько папок с бумагами и фотографиями. Антон насторожился. Как-то угрожающе они выглядели.

— Вы позвонили ей после своего приезда в дом?

— К сожалению, нет. Я думала, ну… неприлично парочку тормошить… ну и…. пристроилась к остальным.

— В каком часу?

— После восьми… ну-у…. ближе к восьми…

— Понятно. Так какие у вас с ней дела?

— Она просила меня нарыть инфы на Карловского… на Толика. — Встрепенулась девушка, вынимая подшивку из медицинских справок и заключений. — Я здесь была уже после её приезда. Она так просила…

— Минутку. — Произнёс Антон и резко рванул дверь на себя.

В комнату ввалилось несколько человек во главе с Толиком и Виталием. Последовавшее за потерей равновесия столкновение, наградило участников подслушивания достойными синяками и ушибами. Однако, никто из них не извинился, за что Елена прозвала всех «сукиными козявками» и «недозревшим планктоном». Кряхтя и ворча друг на друга, лишённые удовольствия слушатели удалились. Некоторое время, Антон молчал, пытаясь понять значения слов и выражений собеседницы. Он таращился на носки своих туфель, морщил лоб и хрустел суставами пальцев. Последнее для отвода глаз. Придя к заключению, что девушка относится к классу молодёжи с нестандартной душевной организацией, он закрыл дверь и со вздохом принял документы из её рук.

— Я вижу материалы о сумасшествии сестры Карловского, Валентины. — Сухо произнёс Антон, после изучения бумаг. — Саша знала её?

— Нет, но вроде как Толик зазывал Сашу… ну, к себе… жить.

— Когда?

— Месяца два назад… а она, будто назло ему, сразу выскочила замуж…

— Тогда же он и приобрёл подружку, Светлану «Василька». — Прикинул вслух Антон. — А его сестра тут причём?

Елена пожала плечами.

— Сейчас она на пятом месяце беременности.

— Кто отец?

— Это инфа в мои задачи не входила.

— Продолжайте.

— Валентина попала в психушку два месяца назад. Вот и всё… может вы что-нибудь понимаете?

— А причина… ам… её помешательства, вам известна?

В ответ, девушка выбрала папку с подборкой фотографий. Поначалу Антон не понял в чем дело. Фотографии, казалось, были сделаны ради хохмы… Ну какому дебилу придёт в голову усердно щелкать мобильником, когда у беременной девушки случился…

— Выкидыш?

— И как может показаться, с обильным кровотечением… — облизнулась начинающая филёрша.

— «Показаться»? Вы хотите сказать, что это мне кажется?!

В усиление своего возмущённого удивления, Антон ткнул Елене в нос снимком девушки, сидящей в луже крови. Свет от вспышки камеры выхватывал из темноты спальни позу человека, увидевшего перед собой труп нерождённого ребёнка. Вспышка слабая, качество низкое. Фотографии получились размывчато-желтоватыми, с вампирически сияющими глазами и черными пятнами теней.

Аристократическое личико Елены расползлось в некоем сладостно-мирном сиянии улыбки.

— У неё не было выкидыша. — Произнесла она так, словно сама говорила с психически больным человеком. Антон действительно сопереживал несчастной сестре Толика, несколько сильнее чем следовало. — Её привезла «Скорая» в больницу на Ветеранов. Но оказалось, что с ней всё в порядке… Она была совершенно здорова… физически, то есть…

— То есть как это в порядке? — начал повышать тон Антон. Если бы с его женой такое произошло, вряд ли он позволил милой студентке даже подумать о слове «здорова» …

— Это была не её кровь… Кто-то подлил в постель крови животного происхождения.

— Та-ак. — Начал понимать Антон. — Толик?

— Не известно. — Тут Елена с облегчением вздохнула, видя, что собеседник пришёл в себя. — Именно это Саша и хотела выяснить.

Следователь вынул пачку Данхилла и сунул сигарету между зубами. Задумчиво пожевал фильтр. Девушка в ожидании молчала. Со смертью «заказчицы» Саши, она пребывала в смятении и надеялась на помощь профессионала.

— Как фотографии попали к вам? — наконец поинтересовался Антон.

— Их мне Саша передала…

— Она их сделала?

— Нет… Толик. Но, как он сам рассказывал, его разбудил крик сестры, он вбежал в спальню, думая, что кто-то… ну… посторонний там находится и на ходу заработал камерой. Чтобы, мол на «доску объявлений» сразу прилепить.

— Та-ак…

«Шутка, перешедшая в необратимую трагедию, или намеренное хулиганство?» Антон хрустнул сжатыми пальцами «Вот, меня там не было… уродцы…»

— А каковы были отношения между Толиком и его сестрой?

— Не знаю. — Девушка опять пожала плечами и осенила своё личико невинной улыбкой. — Я должна была передать Саше заключение экспертизы… ну… что кровь не человеческая. — Тут она поджала губы, что-то припоминая. Следователь превратился в слух. — Вообще-то я проверяла их эФ-Бэ и Ка-Вэ… Его сестрица как-то раз, ну… где-то за неделю до несчастья… разыграла Толика. Когда он был в ванной, она крикнула «Пожар!» и ещё дымовую «бомбу» подбросила…

— А в квартире жили только они вдвоём?

— Да, родители уехали жить куда-то в Южную Америку, ну… по работе.

— Та-ак, и что дальше.

— Толик выскочил в неглиже и бросился спасать свои вещи. Ну-у, сестрица засняла весь бардак на мобилку и сбросила во флудилку…

— Опубликовала в соцсетях? — уточнил Антон.

Та утвердительно кивнула с явным ехидством. Ах, если бы опер проявил хоть малейший интерес к тем нашумевшим съёмкам, она тут же бы ему показала «престижный» фильмец со своего «Blueberry» в сопровождении собственных комментариев. Но Антон молчал. Елена не сдавалась. Она сжала губы в самодовольную ухмылку.

— У меня есть ещё кое-что. — Добавила она, хитро щурясь под взглядом симпатичного следователя. — Если интересует…

Получив «добро», она потянулась за темно-жёлтым конвертом с надписью: «Школы № 306, № 216, № 192»

— Валентине тридцать лет, — начала Елена, очень медленно вынимая содержание конверта, — и она боялась повторения выкидышей, ну… как у её матери.

— У её матери?

— Ага. У Феодоры Ивановны. Сестрица Толика родилась, когда мамаше стукнуло тридцать пять, а Толик — когда бабульке перевалило за сорок…

В белых ручках студентки раскрылся веер старых фотографий. «Бабулька» в старомодном одеянии и массивных очках сидит на лавочке… в вестибюле школы. Вот Толик, ребёнок, сидит рядом… отвернувшись. Ещё несколько подобных видов. Школы разные, Толик разного возраста, с разными стрижками, в пальто и без. Только облик Феодоры Ивановны не меняется. До неузнаваемости сморщенное лицо, худоба, желтизна, жёсткие губы, одни и те же очки, каракуль и платок. Зимой и летом одним цветом. Антон всё понял. Понял от того, что к нему в голову пришла самая отвратительная из мыслей, какая могла прийти человеку при виде столь обезьяноподобного создания рядом со цветущим здоровьем и внешностью подростком. Он даже тряхнул головой отгоняя рой гадких предположений и язвительных замечаний относительно того, как мог у столь уродливой особи родится вполне племенной жеребец…

— Ясно. — Произнёс Антон. — Саша собиралась прихлопнуть Толика надгробной плитой.

— Чем? — Елена вытянула шейку и хлопнула глазами. — Так вы… вы думайте, что это Толик отравил её за эти все, ну… бумаги?!

Тот пожал плечами. Нечто неестественно хищное появилось в этой очаровательной молодой филёрше. Следующий вопрос вырвался из него совершенно естественно.

— А насколько хорошо вы знакомы с самим Анатолием?

— Сегодня увидела его впервые.

— Тогда спасибо за помощь… — Сказал Антон и, вопреки ожиданиям студентки, повернулся к двери. Она обиделась. Опер заметил её старания лишь кратким «спасибо»?!

— Так вы арестуете ЕГО? — Не унывала она по пути в залу. Тот упрямо молчал. Во-первых, он не любил разделять радость по поводу подобных «открытий», во-вторых, ему порядком надоело «нуканье» Елены. Он сунул сигарету обратно в пачку Данхилла и вяло улыбнулся.

— Посмотрим…