33

— Откуда это ему было известно?

— Исходя из показаний Анны Николаевны, «Захаров» во всех деталях заполучил инфу на участников торжества в то же утро. Он часами не отходил от неё, прикрывая личный интерес заботой о порядке в доме. Ясно?

— Ну, дык…

— Очень нетипично для убийцы-маньяка, но самосохранение требовало жертв. Он ставит свой коньяк с фенолом на стол в спальне вместе с конфетами и горячим самоваром.

— Но кто пьёт чай с коньяком? — вновь перебил рассказчика Синяев.

На этот раз Антон не нахмурился в раздражении. Он улыбнулся.

— Вполне закономерный вопрос! Дубильщик ещё не освоился в доме, и не знал где находится кофеварка. Впрочем, таковой в доме и не было. Татьяна пользовалась туркой, а этого убийца не ожидал. Ведь именно так он «вышибал мозги» своим жертвам. Подливал приправленный ядом коньяк в горячий кофе… Запах у этого токсина весьма специфичный и только кофе помогало «прикрыть» его, а заодно и растворить кристаллы яда. В доме, на первых порах, ему нужно было убрать только Сашу, но так, чтобы его не заподозрили. Исходя из этого, он не мог попросить, например, Анну Николаевну, сделать для него кофе. Посему Столетов выбрал сразу несколько способов. Первый — заварил в гостевой самовар и заправил воду ядом. Второй — оставил бутылочку своего волшебного напитка прямо на столике в спальне молодых. Третье — примешал кристаллы фенола в ванную соль. Что-то из трёх должно было попасть в цель! И он не ошибся. Правда он надеялся, что ванну сначала примет Саша. Но первым оказался Данила. Хотя, вероятно, именно Саша и сделала ему ванну… с «солью», которую подсунул Столетов. Пары быстро растворившегося в горячей воде яда усыпили парня. После чего, он в ней заживо «сварился». Испарения «задушили» и Сашу… Судя по показаниям Насти, дверь в гостевые покои была закрыта. Но верности ради, Столетов в какой-то момент вернулся, чтобы залить в их глотки коньяка с горячей водой.

— Когда?!

— Тогда, когда кавалеры, шатаясь, искали своих дам с закрытыми глазами. Заботливый «Захаров» предложил Анне Николаевне занять гостей играми, а сам легко выскользнул из залы. Используя тот же актёрский трюк, он отвлёк моё внимание, когда начал махать руками во дворе, во время перестрелки с Тромбоном. Ведь именно так всем и запоминалось его «постоянное» присутствие… Но вернёмся к гостевую. Чтобы добавить чуть больше путаницы в разыгранную сцену, Столетов перетасовал вещички новобрачных и не тронул бутылку коньяка на столике. Именно благодаря бутылке следствие сразу пошло по ложному пути, полагая что убийца не возвращался, чтобы закончить своё дело. То бишь, отравил их сразу…

Тут Антон сделал паузу предоставляя своими слушателю самому дойти до идеи Дубильщика.

— Он пытался спихнуть подозрение на кого-то … — Позволил себе предположить Синяев.

— Верно! Он намекал на постоянную заботу Татьяны Моловец об их гнездышке! Подозрения в том, что Татьяна могла быть причастной к преступлению, смешивали карты и сбивали следствие на достаточно долгий срок.

— А сама мадам Моловец исчезла… Всё идеально сходится!

— Ещё будут вопросы?

Прапорщик отрицательно промычал, потирая простреленную руку. Он вынул из кармана обезболивающее и морщась проглотил пилюлю. Антон почувствовал, что начинает замерзать.

— Может все-таки домой скатаетесь? — Заметил Синяев. — Татьяна никуда отсюда не свалит…

Тот, казалось, не обратил на предложение внимание. Его беспокоила неясность. Оставались вопросы без ответов. Нарастало и волнение. Отчётливое беспокойство, природа которого казалась совершенно чуждой железному самообладанию Антона. На что оно было похоже? На потерю. На чувство утраты того, чего никогда уже не вернуть…

— Как же Дубильщик до всего этого дошёл? — Прервал молчание Синяев. — Неужто он не понимал, что начнётся следствие, наедут следоки, эксперты, начнут всех допрашивать…

— Да, но не забывайте, что никому и в голову не могла прейти идея о том, что в те места забрался Дубильщик. — Возразил следователь. — Более того, он кое-что знал о деятельности Татьяны. Скорее всего она, в какой-то момент, пришла в себя, и будучи пленницей, начала угрожать Столетову расправой. Мол, «чувак, ты в самое осиное гнедо влез»! Это подсказало ему следующий ход. Он перекидывает моё внимание на деятельность Татьяны. Перво-наперво, заставил меня поверить в её полное отсутствие. Он вбивает в календарь её телефона поездку заграницу. Удачный ход. Далее. Переключает камеру наблюдения над столом со своего мобильника на её. Подбросил мне записку с угрозой, чтобы я автора бросился искать. Что я и сделал: нашёл камеру, обратил все силы мысли к тем, на кого вообще не следовало обращать внимания, начал лихорадочно выделывать логические фигуры, и проникся большим доверием к тому, кто ко мне был наиболее «ласков». К Захарову. Дальше — хуже. Мои изыскания начали нагнетать обстановку среди наиболее чувствительных гостей и взорвали их терпение. Сначала Давыдова, потом и Юрия «Тромбона».

Тут Антон осёкся, услышав знакомый позывной своего телефона. Пришла фотография Столетова. Они оба глянули на портрет, сделанный для паспорта в девяносто восьмом году. Прищуренные глаза, бородка, лысинка. Лицо хоть и молодое, но та же хитрость…

— ОН! — в один голос провозгласили они.

Следователь откинулся на спинку стула и широко открытыми глазами уставился на свои туфли. Синяев понаблюдал за тем, как тот стучал тонкими пальцами по колену, дёргая носками ног.

— Жмут? — робко поинтересовался он.

Тот, словно от неожиданного щелчка, снова «включился» в режим коммуникабельного настроя.

— Непонятно несколько моментов. — Медленно произнёс он, сверля взглядом пыльную кожу туфлей. — Первый. Очевидно, что где-то до того, как Столетов забрал Татьяну из ресторана, она успевает вспомнить о забытом телефоне. Забытым дома. Она просит Андрея, Сашиного знакомого сбегать туда, на пустошь. Именно это и убедило меня в том, что изначально, она не собиралась туда возвращаться. Но сейчас, когда нам известно, что Татьяна всю заварушку планировала и собиралась принять в ней самое непосредственное участие, а камеру наблюдения установил Столетов, возникает вопрос…

— Зачем ей нужен был телефон? — Синяев, со свойственной ему резонностью, перебил Антона. — Бабье завихрение! Вот нужен ей сейчас и больше никогда.

— Ага. — Следователь скрестил руки на груди. — Надо бы с дамочкой об этом посудачить на днях. Может у неё, действительно, давление перескочило? Второй момент. Столетов знал, что настоящий Захаров придёт в себя и, возможно, до того, как полиция покинет дом на пустоши. На что он надеялся?

— Наглость.

— М-да.

— А может, он надеялся заткнуть тому рот до того, как тот оклемается в больнице?

Вопрос прапорщика Антон принял серьёзно. Он оторвал взгляд от туфель и глянул в глаза Синяева.

— Если Вы правы, — сказал он, — то каким образом он собирался покинуть дом на пустоши до того, как я решил бы всех отпустить?

— Надеялся на напарника?

— Или напарницу.