Охотясь на Адэлайн

«Пожалуйста, я не могу позволить им сделать это со мной снова. Позволь мне пойти с тобой, пожалуйста!»

Я пытаюсь вырвать у нее свою руку, но ее хватка крепнет, и она отказывается отпускать.

«Я не отпущу тебя! Я пойду с тобой».

Черт. Вот что я, блядь, получаю за то, что не похож на Сидни и с удовольствием наблюдая, как другие терпят неудачу.

«Ладно, блядь. Ты можешь пойти, только отпусти меня», — шиплю я, наконец освобождая свою руку из ее отчаянных лап. Приняв решение в долю секунды, я бегу назад. как мы пришли, примерно на двадцать футов, поворачиваю ветку перед собой и начинаю счищать ее следы, идя назад, пока снова не настигаю ее.

«Держись впереди меня и беги так быстро, как только сможешь», — требую я. «И не делай ничего, чтобы нас убили. Не больше, чем ты уже сделала».

Она вздрагивает от моих резких слов, но я не чувствую угрызений совести. Я злюсь на то, что из-за моей доброты я, скорее всего, только что заработал стрелу в спину, и еще более еще больше меня злит, что я не могу найти в себе силы вырубить ее задницу и оставить ее позади.

Это было бы выгодно мне, но я не смогу жить с самим собой. Это причина, по которой я обратился к ней в первую очередь. Она молода, отчаянна, и напугана, а я делаю вид, что знаю, что делаю. что делаю. Конечно, она вцепится в меня.

К счастью, на этот раз Фиби слушается, держась впереди меня, пока мы бежим.

Моя ветка снова позади меня, очищая наши следы. Пот покрывает почти каждый дюйм моей кожи, струйки стекают по лбу и позвоночнику, раздражая швы на моей коже. Из моего рта вылетают облака, и я испытываю безумный момент паники, когда я подумал, не оставит ли мое несвежее дыхание запаха.

Несколько раз мы сворачиваем, и я клянусь, что мы прошли мимо одного и того же гребаное дерево уже три раза. Я все больше расстраиваюсь и устаю, поэтому я останавливаюсь и призываю Фиби найти большое дерево, за которым можно спрятаться. Я нахожу одно в нескольких футах к юго-западу от нее, с которого хорошо просматривается пространство между обоими деревьями.

Я задыхаюсь, отчаянно нуждаюсь в кислороде и нахожусь на грани рвоты. Мне нужно перевести дыхание, и я становлюсь параноиком, что даже если они не смогут увидеть наши следы, они смогут нас услышать.

«Сиди тихо», — шепчу я, хотя сама с трудом справляюсь с этой задачей… Мое тело не заботится о соблюдении тишины. Все, на чем оно сосредоточено, этожадно всасывать драгоценный воздух, чего бы это ни стоило.

Я разделил свое внимание на то, чтобы перевести дыхание и прислушаться, нет ли шагов. ухает сова, и холодный, но мягкий ветерок проносится по лесу. Такой разительный контраст с темной и опасной ситуацией. Кажется, что на заднем плане должна звучать музыка Майкла Майерса.

От шороха в кустах сердце едва не вылетает из горла но тут появляется кролик и убегает. Как раз в тот момент, когда я привожу мышцы на место, раздается голос.

— Хлопушка.

Черт. Я не знаю, была ли это хорошая догадка, или моя ветка не смогла скрыть обе группы следов, но преследователь Фиби догнал нас. Круглые глаза столкнулись с моими, и я знаю, что мои радужки расширены от страха так же сильно, как и у нее.

«Что нам делать?» — беззвучно произносит она, и я в растерянности качаю головой. Я не знаю, что нам делать. Я понятия не имею, где именно он находится, но если хотя бы локоть высунется из-за дерева, он сразу же заметит его.

Считается ли, что в меня попала чужая стрела? Я уверена, что меня все равно наказан, даже если я не была целью.

— Хлопушка, — снова зовет Бен. Я рискую окинуть взглядом ствол дерева и вижу тень, движущуюся примерно в двадцати футах позади нас.

Черт. Слишком близко.

Если мы будем молчать, нам может повезти, и он уйдет в другом направлении. Он может подумать, что мы пошли по другой тропе, и позволит нам отдалиться друг от друга. Но прямо сейчас, малейший звук, и он может навестись на нас. Никому из нас небезопасно даже дышать.

Не то, чтобы я могла дышать.

Фиби закрывает нос и рот рукой, зажмуривает глаза, слезы пробиваются сквозь ресницы и блестят в лунном свете. Если она еще не уже, то у нее начинается приступ паники. А по моему опыту, они редко бывают тихими.

Я подношу дрожащий палец к губам, и моя собственная слеза вырывается на свободу. Мое зрение затуманивается, когда я сталкиваюсь с реальной возможностью того, что в меня может попасть стрела., а потом меня за это жестоко изнасилуют.

Снова.

Но она не может удержаться, и тоненький хнык проскальзывает мимо ее руки. Мое сердце замирает, и почти в замедленной съемке я слышу несколько шагов в нашем направлении.

«Это была ты, хлопушка?» — говорит он тихим тоном, как будто шепчет прямо нам в уши.

Черт, Адди, подумай. Что бы сделал Зейд?

Он бы стал гребаным героем, вот что бы он сделал. Зейд не заинтересован в спасении себя, только всех остальных. Так что бы он хотел, чтобы я сделала?

Спасти себя. Он хотел бы, чтобы я спасла себя. Но Куллинг не был предназначен для того, чтобы жертва могла безопасно уйти.

Прежде чем я успеваю принять решение, глаза Фиби расширяются, превращаясь в круглые диски, и она, кажется. отстранилась, ее тело начало выходить с другой стороны. Медленно, она поднимает дрожащую руку и указывает мне за спину.

Мое сердце падает, и на мгновение я оказываюсь парализованным. Мой мозг снова разделяется на две части: одна половина паникует, потому что она больше не скрыта, а другая половина застыла в ужасе, потому что за моей спиной кто-то трахается.

Я знаю без тени сомнения, что это Ксавье. Он нашел меня.

Справа от меня хрустят листья и ломается ветка. Моя голова мотается в том направлении, и я едва замечаю блеск арбалета, сверкающего под лунными лучами.

А затем время ускоряется, ударяя меня по лицу, когда две стрелы устремляются в нашу сторону сразу две стрелы. Одна от Бена, а другая из-за моей спины.

Воздух свистит, и мое тело движется чисто инстинктивно, низко пригибаясь и отклоняясь в сторону дерева слева от меня. Стрела пролетает между моим деревом и тем, в которое я целился, и стук останавливает меня на моем пути. Всего несколько дюймов разделяют наконечник стрелы, воткнутый в кору, и мое лицо.

Мои глаза широко раскрываются, и я вскрикиваю. Я поднимаю взгляд и замечаю, что первый выстрел в сторону.

Фиби тоже не удался. Больше нам так не повезет. И у нас есть только около семнадцать секунд, чтобы убежать.

…три, четыре, пять…

«Фиби, беги!»

Мы обе карабкаемся, грязь и листья бьются под нашими сапогами, когда мы взлетаем, наши ноги бьют и рвутся сквозь листву.

«Прыгай!» кричу я, пытаясь поспеть за нашими шагами.

С трудом я поднимаю привязанную ко мне ветку, и мы оба перепрыгиваем через проволоку, невероятно близко к тому, чтобы зацепиться за нее.

Наши гулкие шаги гулко разносятся по лесной подстилке. Теперь не спрятаться. Есть только спасение от серебряного наконечника стрелы. Пути, которые мы выбираем. стратегическими только в том смысле, что их можно потерять, а не пытаться найти выход.

Мы расчищаем еще несколько ловушек, и через несколько минут я слышу шаги Фиби и внезапную остановку. Я вскакиваю, поворачиваюсь и вижу, что она согнулась в талии, пыхтящую так сильно, что она почти задыхается. Ее лицо такое же яркое, как и волосы, и ее глаза, кажется, пересекаются.

«Я не могу продолжать бежать», — задыхается она, а затем выдыхает кляп. «Я не могу».

«Нет, нет, ты можешь! Давай, Фиби, ты справишься».

Она снова качает головой, и я не могу не сделать шаг назад, когда вижу, как тень метнулась в сторону примерно в десяти ярдах от меня. Крик вырывается из моего горла, когда стрела летит, пронзая Фиби прямо в плечо.

Она падает лицом вперед, и вслед за этим раздается мучительный вопль. Застонав, ей удается подняться и пробежать мимо меня. Сбитая с толку, я бегу за ней, затем снова останавливаюсь, когда она перешагивает через проволоку, падает на землю и хватается за веревку.

«Адди, блядь, уходи!» — кричит она, ее голос срывается от напряжения. Мое лицо искажается, и слезы проливаются на мои веки, как от отрицания, так и от чувства вины. Но стрела, рассекающая время и пространство, заставляет меня нырнуть вперед, другая стрела пролетает в нескольких дюймах от моей головы.

Мои руки хватаются за холодную землю, чтобы продвинуть меня вперед, и я снова чуть не падаю лицом в попытке встать на ноги.

Беги, мышонок. Они идут за тобой.

Я успеваю пройти около пятнадцати футов, прежде чем громкий треск раздается на ветру.

Задыхаясь, я поворачиваю голову и успеваю увидеть, как веревка защелкивается вокруг лодыжки Бена. лодыжку, посылая его прямо в воздух. Его арбалет выпадает из его рук и падает на землю рядом с Фиби.

Мой рот раскрывается, раздается шокированный смех, а крики ярости Бена наполняют воздух, извиваясь, как червяк на крючке, когда он замахивается сверху. Даже с расстояния сотни футов, можно услышать шокированные и возмущенные вздохи из дома.

Фиби, должно быть, подождала, пока Бен подойдет к ней, а затем отпустила проволоку в тот момент. проволоку как раз в тот момент, когда он был в прицеле.

«Спустите меня сейчас же!» кричит Бен, и хотя тени скрывают его лицо, я знаю, что оно вишнево-красное. «Я убью тебя за это на хрен».

И он это сделает. Я знаю это.

Фиби тоже это знает.

Наши глаза на мгновение сталкиваются, а затем ее взгляд медленно опускается на арбалет.

«Фиби.». предупреждаю я.

«Я все равно мертва», — хрипит она, хватая арбалет в руки и спотыкаясь, перезаряжает его. Нервно оглядываясь по сторонам, я прячусь за деревом, опасаясь, что в меня полетит еще одна стрела. Мне нужно бежать, как десять секунд назад, но я не могу оторваться.

«Не делай этого, малышка», — зовет Ксавье из глубины деревьев. I я вздрагиваю, борясь с желанием бежать и оставаться рядом с Фиби. Никто из нас не видит его, но его внимание, кажется, сосредоточено на девушке, заряжающей опасное оружие с желанием убивать на кончиках пальцев.

«Помогите! Помогите мне, мать вашу!» кричит Бен, яростно извиваясь, но ничего не добиваясь. Он подвешен над смертоносным ангелом, и ее стрела не покажет никакой пощады нечестивцам.

«Черт побери, Ксавье, схвати ее! ДЕРЖИ ЕЕ…»

Она игнорирует их обоих, прицеливается, и в тот момент, когда она нажимает на курок, другая стрела проносится по воздуху и вонзается в ее второе плечо.

Она вскрикивает, крик отдается эхом, но ее собственная стрела попадает точно в цель, вонзается прямо в череп Бена и убивает его мгновенно остаток его фразы заглушается металлическим наконечником стрелы.

Прикрыв рот, я смотрю, как кровь, словно водопад, льется прямо на нее, но она слишком занята маниакальным смехом, чтобы заметить это.

И снова она встречает мой пристальный взгляд. Так много слов поднимается на кончик моего языка, но ни одного из них не достаточно. Мурашки бегут по коже, и все, чего я хочу. сказать ей, как я горжусь ею. Как она чертовски восхитительна и храбра. Мы обе знаем, что она не переживет эту ночь, но это был ее выбор.

«Иди», — произносит она. Бросив последний томительный взгляд, я ухожу, надеясь, что она может увидеть все, что я не смогла сказать, в моих глазах.