Брокен-Харбор

Фиона оказалась необычной – восприимчивой, проницательной, чуткой; если такой девушке что-то непонятно, она будет обдумывать проблему, вертеть ее в голове, пока не распутает, не найдет разгадку. Это делало ее ценной свидетельницей, однако я не люблю работать с необычными людьми.

– Четыре парня, три девушки, – сказал я. – Три пары плюс один? Или просто компания друзей?

Фиона почти улыбнулась, глядя на фотографию:

– В общем, компания друзей. Даже когда Дженни и Пэт начали встречаться, все изменилось не настолько сильно, как можно было бы подумать. Мы все давно понимали, к чему идет дело.

– По вашим словам, вы мечтали, чтобы кто-то полюбил вас так же, как Пэт любил Дженни. Значит, остальные парни были не подарок? Вам не хотелось попытать счастья с одним из них?

Она покраснела. Румянец прогнал с ее лица бледность, сделав ее юной и свежей. На миг мне показалось, что это она из-за Пэта, что из-за него в ее сердце не осталось места для других парней, но она сказала:

– Вообще-то я пробовала. Конор… мы с ним встречались. Недолго – четыре месяца. Летом, когда мне было шестнадцать.

В таком юном возрасте четыре месяца вместе практически приравниваются к браку. Я почувствовал, как шевельнулись ноги Ричи.

– Но он плохо с вами обращался, – сказал я.

Румянец стал ярче.

– Нет. Не плохо. Ну, то есть, он никогда меня не обижал.

– Серьезно? В таком возрасте большинство парней довольно жестоки.

– Только не Конор. Он был… милым. Добрым.

– Но?..

– Но… – Фиона потерла щеки, словно пытаясь стереть румянец. – Знаете, я очень удивилась, когда он пригласил меня на свидание, – мне всегда казалось, что ему нравится Дженни. Сам он ничего об этом не говорил, просто… просто у меня было такое ощущение, понимаете? А потом, когда мы стали встречаться, он… такое впечатление… Нет, нам было весело, мы хорошо проводили время, но он всегда хотел быть с Пэтом и Дженни – ходить с ними в кино, отдыхать на пляже… да что угодно. Даже тело Конора со всеми его углами вечно было направлено в сторону Дженни. А когда он на нее смотрел… то прямо светился. Рассказывая анекдоты, в самом смешном месте он смотрел не на меня, а на нее…

А вот и наш мотив, самый древний в мире. Как ни странно, я даже обрадовался, что был прав с самого начала: Спейнов убила не случайная буря, прилетевшая с моря. Они сами растили ее всю свою жизнь.

Я чувствовал, что Ричи настолько трудно усидеть на месте, что он едва не гудит. Я на него даже не взглянул.

– Вы думали, что ему нужна Дженни. Что он сошелся с вами, чтобы быть поближе к ней.

Я попытался смягчить слова, однако они все равно прозвучали жестоко. Фиона вздрогнула.

– Наверное. Вроде того. Вероятно, отчасти поэтому, а еще потому, что надеялся, что мы с ним будем похожи на них, на Пэта и Дженни. Они…

На обратной странице альбома была фотография Пэта и Дженни – судя по одежде, снимок сделан в тот же день. Они сидят рядышком на стене лицом друг к другу, почти соприкасаясь носами. Дженни улыбается Пэту, а он завороженно, со счастливым восторгом смотрит на нее. Вокруг жаркий и сладкий летний воздух. Вдали за их спиной узкая полоска моря – синяя, как полевой цветок.

Ладонь Фионы зависла над снимком, словно она хотела его коснуться, но не могла.

– Это я снимала.

– Замечательный снимок.

– Их было так легко фотографировать. Чаще всего, когда снимаешь двух людей, нужно постоянно следить, как преломляется свет в пространстве между ними, но между Пэтом и Дженни свет не преломлялся, а шел прямо… Оба были особенные, не такие, как все. В школе они были популярны – Пэт отлично играл в рэгби, за Дженни вечно увивалась куча парней, – но вместе… они сияли. Я могла целый день на них смотреть и думать: “Вот оно. Вот как должно быть”.

Кончик пальца коснулся их сцепленных ладоней, скользнул дальше.

– Конор… Его родители развелись, и отец жил то ли в Англии, то ли еще где – точно не знаю, Конор никогда про него не говорил. Пэт и Дженни были самой счастливой парой, которую он когда-либо видел. Он словно хотел быть ими и думал, что если мы станем встречаться, то мы тоже… В то время я не смогла бы все это толком сформулировать, но потом…

– Вы говорили с ним об этом?

– Нет. Мне было слишком стыдно. Понимаете, это же моя сестра… – Фиона провела ладонями по волосам, сдвинула их вперед, чтобы прикрыть щеки. – Я просто с ним порвала. Невелика беда – я ведь не была в него влюблена. Мы были просто детьми.

Однако в то время это наверняка не казалось Фионе таким уж пустяком. “Моя сестра…”

Ричи отодвинул стул и отошел в противоположный конец комнаты, чтобы снова включить чайник.

– По вашим словам, в юности Пэт ревновал, когда Дженни нравилась другим парням, – невзначай бросил он через плечо, высыпая в кружку кофе из пакетика. – Это вы про Конора, да?

Фиона вскинула голову, однако Ричи смотрел на нее с безобидным интересом.

– Он не ревновал так, как вам кажется. Просто… он тоже это заметил. И через пару дней после того, как я порвала с Конором, Пэт встретился со мной наедине и спросил, не в этом ли дело. Я не хотела ему говорить, но Пэт… с ним легко общаться, и я всегда ему обо всем рассказывала. Он был мне как старший брат. В общем, в конце концов я разоткровенничалась.

Ричи присвистнул:

– Когда я был пацаном, то разом бы вскипел, если б мой кореш положил глаз на мою девчонку. Я не сторонник насилия, но по морде он бы точно схлопотал.

– По-моему, Пэт думал об этом. Ну, то есть… – В ее глазах вспыхнула тревога. – Он тоже не любил насилие, но, как вы и сказали, он сильно разозлился. В тот день Пэт заглянул к нам домой, чтобы со мной поговорить, – Дженни не было, она ходила по магазинам, – и когда я ему обо всем рассказала, он просто взял и ушел, белый как мел. Я даже испугалась – нет, я понимала, что Конору он ничего не сделает, но… Я подумала, что если ребята тоже узнают, это разрушит нашу компанию и все будет ужасно. Я… – Она опустила голову и тихо сказала в свою кружку: – Я жалела, что растрепала обо всем как дура. И что вообще связалась с Конором.

– Вы в этом не виноваты, – сказал я. – Откуда вам было знать… Да?

Фиона пожала плечами:

– Наверное. Но можно было догадаться. Ну, типа, зачем ему я, когда рядом Дженни? – Она опустила голову еще ниже.

На секунду мне снова открылись отношения между сестрами – сложные, запутанные.

– Вероятно, это было довольно унизительно.

– Я это пережила. Хотя мне же было шестнадцать, а в таком возрасте все унизительно.

Она попыталась обратить свои переживания в шутку, но неудачно. Ричи улыбнулся ей, когда нагнулся за ее кружкой, но Фиона отдала ее, не глядя ему в глаза.

– Пэт не единственный, у кого были основания для злости, – сказал я. – А вы сами не злились – на Дженни, на Конора, на обоих сразу?

– Это было бы не в моем характере. Я просто решила, что сама во всем виновата. Нечего быть такой идиоткой.

– И Пэт не подрался с Конором?

– Не думаю. Ни на одном не было синяков – по крайней мере, я не заметила. Что именно между ними произошло, не знаю. Пэт позвонил на следующий день и сказал, чтобы я ни о чем не беспокоилась и вообще забыла про наш разговор. Я спросила его, что случилось, но он сказал только, что уладил эту проблему.

Иными словами, Пэт сохранил самообладание, аккуратно разобрался с неприятной ситуацией и свел драму к минимуму. В то же время Конор был унижен еще сильнее, чем Фиона, – ему убедительно объяснили, что Дженни ему не видать как своих ушей. Я наконец взглянул на Ричи, но тот возился с чайными пакетиками.

– И он действительно все уладил? – спросил я.

– Да. Абсолютно. Больше никто из нас эту тему не поднимал. Конор потом был со мной неимоверно мил, словно извинялся за то, что у нас не сложилось, хотя он всегда был ко мне добр, так что… И у меня создалось впечатление, что он старается держаться подальше от Дженни, но так, чтобы это было не слишком очевидно, – например, он никогда никуда не ходил с ней только вдвоем. Однако в целом все утряслось.

Фиона, склонив голову, снимала катышки с рукава своего кардигана. С ее лица еще не сошел румянец.

– А Дженни узнала? – спросил я.

– О том, что я порвала с Конором? Разумеется, как же это могло пройти мимо нее?

– Я имел в виду другое – о том, что он к ней неравнодушен.

Румянец на ее щеках стал еще гуще.

– Честно говоря, думаю, да. То есть, по-моему, она с самого начала догадывалась. Я ни о чем ей не говорила, и Конор ни за что бы не сказал, и Пэт тоже – он о ней очень заботился и не стал бы ее волновать. Но как-то вечером, через пару недель после разговора с Пэтом, Дженни зашла в мою комнату, в пижаме – мы уже собирались ложиться спать. Она стояла, перебирала мои заколки, цепляла их на пальцы и все такое. В конце концов я спрашиваю: “Ну?” А она говорит: “Мне жаль, что у вас с Конором ничего не вышло”. Я такая: “Да все нормально, мне пофиг”. Ну то есть уже несколько недель прошло, она сто раз мне это говорила, так что я не поняла, к чему она клонит. Но тут она говорит: “Нет, серьезно. Если это моя вина, если бы я могла что-то сделать по-другому… В общем, мне очень-очень жаль, вот и все”. – Фиона сухо хмыкнула: – Боже, мы обе умирали от стыда. Я говорю: “Нет, ты не виновата, с чего ты взяла, будто в чем-то виновата, у меня все нормально, спокойной ночи…” Я просто хотела, чтобы она ушла. На секунду мне показалось, что Дженни собирается сказать что-то еще, так что я с головой зарылась в гардероб и стала расшвыривать кругом одежду, словно выбирала прикид на завтра. А когда я оглянулась, Дженни уже не было. Больше мы это не обсуждали, но после этого мне показалось, что она знает про Конора.

– И боится, что вы считаете, будто она с ним заигрывала, – сказал я. – Она была права?

– Такое мне и в голову никогда не приходило. – Я с сомнением приподнял бровь, и Фиона отвела взгляд. – Нет, то есть я думала об этом, но никогда не винила ее… Дженни любила флиртовать, ей нравилось внимание парней – естественно, ведь ей было восемнадцать. Вряд ли она поощряла Конора, но, по-моему, она знала, что он в нее влюблен, и ей это было приятно. Вот и все.

– Как вы думаете, она каким-то образом на это отреагировала?

Фиона вскинула голову и уставилась на меня:

– Каким, например? Сказала, чтобы он отвалил? Или, типа, сошлась с ним?

– Любым, – ровно ответил я.

– Она встречалась с Пэтом! У них все было серьезно, они любили друг друга. Дженни не какая-нибудь двуличная… Вы ведь говорите о моей сестре.

Я поднял руки:

– Ничуть не сомневаюсь, что они любили друг друга. Но если девочка-подросток начинает понимать, что ей предстоит провести всю жизнь с одним-единственным мужчиной, она может запаниковать и захотеть немного развеяться с кем-то другим, прежде чем остепениться. Это еще не значит, что она шлюха.

Фиона так резко трясла головой, что волосы мотались из стороны в сторону.

– Вы не понимаете. Дженни… Она все делает как надо. Даже если бы она не любила Пэта – а она была от него без ума, – то все равно ни за что бы ему не изменила. Никого бы даже не поцеловала.

Фиона говорила правду, но это не означало, что она права. Как только разум Конора сорвался со швартов, один давний поцелуй мог превратиться в миллион восхитительных возможностей, манящих, но недосягаемых.