Мифы Ктулху

Обитатель холма

Стив Брилл не верил ни в демонические, ни в призрачные силы; а вот Хуан Лопес, напротив, нимало не сомневался в их реальности. И все же ни упорный скептицизм первого, ни истовая вера второго не уберегли их от ужаса, с коим довелось этим двоим столкнуться, — ужаса, о существовании которого в тех краях позабыли за три с лишним века, покуда он сам не напомнил вдруг о себе, воспрянув из мрачной бездны древности.

Когда в тот последний вечер Стив Брилл сидел на своем ветхом крыльце, его мысли были весьма далеки от зловещих угроз и являлись сугубо практичными; он хмуро оглядел свои поля и выругался. Брилл был высоким, длинноногим и крепким, как кожа ботинка, истинным сыном первооткрывателей стали, вырвавших землю Западного Техаса у Матери-Природы. Вечно загорелый, он был силен, точно длиннорогий бык; его тощие ноги были обуты в ковбойские сапоги. Теперь он проклинал себя за то, что покинул седло мустанга и занялся сельским хозяйством. Все-таки он не был рожден для фермерства!

Впрочем, в неудачах была не только его вина. Всю зиму шли сильные дожди — сущая невидаль по меркам Западного Техаса, — поэтому он надеялся на действительно хороший урожай. Но, как водится, ему не повезло: вскоре сильная буря почти уничтожила посевы кукурузы, а те ростки, что всё-таки взошли, сначала пострадали от засухи, а потом были побиты градом.

Хлопок, каким-то образом переживший самые трудные времена, в конце концов пал жертвой нашествия саранчи, почти за одну ночь уничтожившей поля Брилла. И теперь Брилл сидел, радуясь про себя тому, что не владеет землей, отнявшей у него столько сил. Продлевать договор аренды он, конечно, не будет — в западной стороне есть еще горы и широкие холмы, где сильный молодой человек всегда может преуспеть, зарабатывая себе на жизнь лассо и лошадью.

Пока Брилл был занят этими угрюмыми мыслями, он увидел, что к нему приближается его ближайший сосед. Хуан Лопес был молчаливым старым мексиканцем, который жил в хижине за холмом и трудился поденщиком на соседних фермах. Сейчас он перекапывал участок земли на одной из них; чтобы вернуться в свою хижину, ему надо было пройти через пастбище Брилла.

От скуки Брилл смотрел, как он перелезает через забор из колючей проволоки и бежит по низкой сухой траве. Лопес работал на соседней ферме уже больше месяца: рубил жесткие, сучковатые мескитовые деревья и выкапывал их невероятно длинные корни; Брилл знал, что он всегда идет домой одним и тем же путем. Хуан сделал крюк — вероятно, пытаясь обойти округлый холм, возвышающийся над пастбищем; старый мексиканец всегда обходил холм стороной. Брилл вспомнил, что он к тому же всегда ускоряет шаг, проходя мимо, и старается миновать холм до захода солнца, хотя мексиканские рабочие обычно трудятся от рассвета до заката, когда им платят утром, а не днем. Любопытство Брилла было возбуждено.

Он встал, не спеша спустился по пологому склону и помахал измученному мексиканцу.

— Эй, Лопес, обожди минутку!

Лопес оглянулся и остановился без особого энтузиазма, увидев идущего к нему белого человека.

— Лопес, — сказал Брилл, — это не мое дело, но я хотел спросить тебя: почему ты все время обходишь стороной этот старый индейский пригорок?

— Моя твоя не понимать, — буркнул тот.

— Старый лжец, — ласково сказал Брилл. — Ты очень умный, и твой английский так же хорош, как мой. В чем дело? Думаешь, на холме обитают привидения или что-то в этом роде? — Хотя Брилл говорил и мог читать по-испански, но, как большинство англичан, предпочитал общаться на родном языке.

Лопес только пожал плечами.

— Это нехорошее место, no bueno, — пробормотал он, избегая смотреть Бриллу в глаза. — Гиблые вещи не стоят внимания, si?

— Я думаю, ты боишься привидений, — поддразнил Брилл. — Но если мы предположим, что это индейское капище, — краснокожих давно уж нет в этих краях. Они мертвы, так что и духи, которым они поклонялись, ушли.

Брилл знал, что неграмотные мексиканцы испытывают суеверное отвращение к таким насыпям, которые усеивают Юго-Запад, — памяти ушедшей, забытой эпохи, где покоятся гниющие кости вождей и воинов забытого народа.

— Не подобает тревожить то, что зарыто в земле, — прорычал Лопес.

— Чепуха, — ответил Брилл. — Я и пара моих дружбанов копали один из тех курганов в Пало-Пинто — доставали кости, бусы, наконечники кремневых луков и тому подобную ветошь. Я сохранил пару индейских зубов на память — долго с ними ходил, покуда в конце концов не посеял где-то. Как видишь — жив, здоров…

— Индейцы? — резко огрызнулся Лопес. — Кто говорит об индейцах? В этой стране были не только индейцы. Странные вещи происходили здесь в древние времена. Я слышал всякие истории своего народа, мы передаем их из поколения в поколение. И мои люди были здесь задолго до тебя, сеньор Брилл.

— Да, это верно, — признал Стив. — Первыми белыми в этой стране были, конечно же, испанцы. Говорят, что Коронадо прошел недалеко отсюда и что экспедиция Эрнандо де Эстрады тоже сюда добралась. Это было давно, когда именно — знать не знаю…

— Одна тысяча пятьсот сорок пятый год, — просветил его Лопес. — Они разбили лагерь там, где сейчас стоит твой загон.

Брилл повернулся и посмотрел на свой огороженный загон, где стояли его верховая лошадь, пара ломовых и тощая корова.

— Откуда ты так много знаешь об этом? — спросил он с любопытством.

— Один из моих предков был в экспедиции де Эстрады — солдат Порфирио Лопес. Он рассказал своему сыну об этой экспедиции, тот рассказал своему сыну — и так эта история дошла до меня через несколько поколений. А у меня нет сына, чтобы поделиться ею.

— Однако, ты у нас знаток! Случаем не в курсе, где золото, которое, как говорят, здесь припрятал де Эстрада?

— Золота не было, — проворчал Лопес. — Солдаты де Эстрады несли только свое оружие, и им приходилось пробиваться через вражескую территорию — очень многие погибли по пути. Позже — много лет спустя — караван мулов из Санта-Фе подвергся атаке команчей. Те люди, что его вели, спрятали золото, надеясь спастись. Эти две истории перепутались. Но и того золота тоже давно уж нет, потому что пара гринго, охотников на буйволов, нашла его и выкопала.

Брилл рассеянно кивнул, почти не слушая Лопеса. Ни в одном другом месте на континенте не ходит столько легенд о спрятанных сокровищах, как на Юго-Западе. Неисчислимые богатства кочевали взад и вперед по холмам и равнинам Техаса и Нью-Мексико в древние времена, когда золотые и серебряные рудники Нового Света принадлежали испанцам, которые также контролировали прибыльную торговлю мехом на Западе, — рассказы о той роскоши до сих пор потрясают воображение, и у Брилла родилась зыбкая мечта найти сокровище; череда неудач и гнетущая нищета лишь подпитывали ее.

Вслух он сказал:

— А знаешь, раз мне больше нечего делать — думаю, раскопаю я этот старый холм, ну и посмотрю, что там найду.

Это заявление повергло Лопеса в настоящий шок. Он попятился, его темное лицо стало пепельным. Его черные глаза вспыхнули, а затем мужчина вскинул руки вверх в яростном жесте протеста.

— Dios mio, нет! — воскликнул он. — Не делай этого, сеньор Брилл! Проклятое там место — мне о нем дедушка такое рассказывал…

— И что он рассказал тебе?

Лопес погрузился в мрачное молчание.

— Я не могу поделиться этим, — наконец пробормотал он. — Я клялся хранить молчание. Я могу довериться только своему старшему сыну. А ты просто поверь мне, когда я говорю, что лучше перерезать себе горло, чем копать этот поганый холм!

— Ну, — сказал Брилл, недовольный мексиканской суеверностью, — если все так ужасно, почему бы тебе не рассказать, чем мне грозят раскопки? Хоть одну разумную причину приведи, по которой мне нельзя заняться этим прямо сейчас!

— Не могу я об этом болтать! — отчаянно возопил мексиканец. — Я только знаю, что все это — правда! Но я поклялся Святым Распятием, что буду хранить молчание; так поклялся каждый мужчина в моей семье. Тут замешаны настолько темные силы, что я под проклятие себя подвожу, просто упоминая о них! Если разболтаю тебе — прощай, спасение души! Я дал клятву — и раз у меня нет сына, то и уста мои запечатаны навеки!

— Тогда, — саркастически заметил Брилл, — почему бы тебе не написать об этом?

Лопес вздрогнул, глядя на него, — и, к удивлению Стива, согласился с предложением.

— Напишу! Благодарение Богу, хороший священник научил меня писать, когда я был ребенком. В моей клятве не упоминалось о запрете на запись. Я лишь поклялся не говорить вслух… Я все запишу для тебя, если ты поклянешься, что не будешь говорить об этом и сожжешь бумаги, как только прочтешь их.

— Конечно, приятель, что за вопрос! — ответил Брилл благодушно, и старый мексиканец вздохнул с облегчением.

— Bueno! Я немедленно пойду домой и все запишу. Я принесу тебе бумаги завтра, когда пойду на работу, и тогда ты поймешь, почему никому не разрешено копать чертов холм! — С этими словами Лопес поспешил домой с необычной прытью. Стив с ухмылкой посмотрел ему вслед, пожал плечами и пошел обратно в хижину. Но потом снова остановился и оглянулся на невысокий округлый холм, поросший травой со всех сторон. Это могла быть только индейская могила, потому что возвышенность была симметричной и в остальном очень походила на подобные природные погосты, которые Стиву довелось повидать. Он призадумался, силясь понять потенциальную связь между таинственной насыпью и предком Хуана Лопеса.

Брилл снова глянул на удаляющуюся прочь фигуру старого мексиканца. Неглубокая долина, разделенная почти пересохшим ручьем и окаймленная деревьями и кустарниками, лежала между пастбищем и невысоким пологим холмом, за которым стояла хижина Лопеса. Когда старый мексиканец исчез между деревьями, растущими вдоль ручья, Брилл принял спонтанное решение.

Он поспешил вверх по склону и принес кирку и лопату из сарая за своей хижиной. Солнце еще не зашло, и Брилл рассудил: если начать копать прямо сейчас — еще останется достаточно светлого времени, чтобы успеть рассмотреть извлеченную из земли добычу. А если там окажется что-нибудь интересное, он вполне может продолжить рыть и при свете фонаря. Стив был из той породы людей, которые полностью готовы отдаться минутному порыву, — теперешний требовал немедленно взяться за таинственный холм, чтобы выяснить, что же в нем все-таки сокрыто. На самом деле уклончивые и невнятные ответы Лопеса лишь укрепили Брилла в мысли о том, что здешняя земля таит в себе золото. Необработанная руда из позабытых шахт, чеканные монеты древней Испании — почему бы и нет? Возможно, молодчики де Эстрады сами насыпали этот холм на сокровище, которое не могли взять с собой, и придали ему форму индейской могилы, чтобы ввести в заблуждение охотников за кладами! Знает ли об этом старый Лопес? Если мексиканцу действительно известно о наличии там сокровищ, неудивительно, что он не хочет нарушать их покой. Движимый мучительным суеверным страхом, он, вероятно, предпочитает жить в аскезе, чем рисковать гневом скрывающихся там духов и дьяволов, ибо мексиканцы говорят, что спрятанное золото всегда проклято, — и, конечно же, осквернение этого схрона неизбежно приведет к ужасным последствиям. Что ж, подумал Брилл, англичане не боялись латиноамериканских индейских дьяволов — их только мучили демоны засухи, бурь и неурожаев.