Мифы Ктулху

— Это что за символы вырезаны на звеньях? Буквы?

— Не знаю, — вздохнул Тассманн. — Вообще-то надеялся получить ответ от вас. По-моему, есть некоторое сходство между ними и полустертыми иероглифами монолита, находящегося в горах Венгрии и известного как Черный Камень. Расшифровать эти символы мне не удалось.

— Хотелось бы послушать, как проходило ваше путешествие.

Отчего-то эта просьба не вызвала у Тассманна воодушевления, но он не отказал. Наполнил стаканы виски с содовой, кивнул на кресло.

— Мне не составило труда снова разыскать храм, хоть он и затерян в безлюдном, редко посещаемом месте. Долина, где он пристроен к каменной круче, отсутствует на картах, и бесполезно спрашивать о ней у географов. Я не пытался установить возраст постройки, но смею вас уверить, что столь прочного базальта не видел больше нигде. Чтобы он выветрился до такой степени, должны были пройти бесчисленные века.

Большинство колонн, составлявших его фасад, развалилось, лишь рыхлые пни торчат из фундамента — ни дать ни взять гнилые зубы ухмыляющейся старой карги. Но внутри и стены, и подпирающие кровлю колонны остались целы и невредимы, они способны простоять еще тысячу лет, как и стены подземелья.

Главный зал имеет круглую форму, его пол состоит из огромных каменных квадратов. В центре расположен алтарь — массивный, покрытый причудливой резьбой блок из того же камня, что и плиты пола. Сразу за алтарем в скальной толще вырублена комната, там взаперти лежит мумия последнего жреца этого храма.

Я без особого труда проник в это помещение и обнаружил мумию. «Черная книга» не лжет ни в чем. И хотя останки на удивление хорошо сохранились, они мало сказали мне. Черты сморщенного лица и общая форма черепа позволяли предположить, что их обладатель скорее европеоидной, нежели индейской расы. Точнее, он принадлежал к какому-то деградировавшему, нечистокровному племени из тех, что населяли Нижний Египет. Но для более строгих выводов у меня нет оснований.

Как бы то ни было, камень оказался на мертвеце, цепочка опоясывала иссохшую шею…

Далее повествование было настолько сумбурным, что мне едва удавалось следить за его нитью, и я даже забеспокоился, уж не повредило ли тропическое солнце ум рассказчика. С помощью драгоценного камня он ухитрился открыть потайную дверцу в алтаре; как именно это было проделано, я не понял; да похоже, Тассманн и сам не разобрался толком в принципе действия ключа. Но то, что он справился с дверцей, очень не понравилось сброду, который нанялся в его экспедицию. Эти сомнительные личности наотрез отказались идти вслед за Тассманном в черный проем, столь мистическим образом возникший после прикосновения самоцвета к алтарю.

Тассманн отправился туда один, с пистолетом и электрическим фонарем в руках. Он нашел узкую каменную лестницу, по спирали уходившую в земные недра, и спустился в просторный коридор; там во мраке угадывался слабый лучик света.

С непонятной досадой мой собеседник упомянул о жабе, прыгавшей перед ним, сразу за краем светового круга, все время, пока он находился внизу.

Пробравшись по мглистым тоннелям и лестницам, он наконец приблизился к массивной двери, покрытой фантастическими резными узорами. Будучи уверен, что за этой дверью хранится золото древних прихожан, он прикладывал к разным ее местам каменную жабу. Очередная попытка дала желаемый результат — впереди образовался проход.

— А что же сокровище? — нетерпеливо перебил я Тассманна.

Он рассмеялся. И это был злой, самоуничижительный смех.

— Не нашел я там ни золота, ни каменьев. Вообще ничего мало-мальски ценного. — Помедлив, он добавил: — Я вернулся с пустыми руками.

И снова его рассказ утратил связность и внятность. Но все же я понял, что Тассманн спешно покинул храм, не предприняв дальнейших попыток разыскать сокровища. Он рассчитывал увезти мумию и подарить какому-нибудь музею, но не обнаружил ее, когда выбрался из подземелья. Суеверные спутники не пожелали транспортировать к побережью столь жуткий груз и сбросили его то ли в колодец, то ли в пещеру.

— Так что это предприятие не обогатило меня ни на грош, — заключил он.

— У вас есть камень, — напомнил я. — Наверняка это ценная вещь.

Он взглянул на жабу, и что-то затлело в его глазах… Нет, не любовь. Скорее — сильная, даже неистовая алчность.

— Как думаете, это рубин?

Я помотал головой:

— Не возьмусь определить.

— Вот и мне не удалось. Однако позвольте заглянуть в книгу.

Он медленно переворачивал тяжелые страницы, шевелил губами, читая. Вдруг задумчиво наморщил лоб. Я заметил, что взор Тассманна застыл на одной из строчек.

— Этот человек слишком глубоко зарылся в запретные тайны, — пробормотал мой собеседник. — Стоит ли удивляться, что его постигла такая загадочная, поистине мистическая судьба. Должно быть, он получал какие-то предвестия, недаром же наказывал людям не тревожить спящих.

На минуту-другую Тассманн полностью ушел в свои мысли.

— Да, спящие, — пробормотал он. — Их считают умершими, а на самом деле они ждут, когда найдется глупец, который их разбудит. Надо было мне раньше прочесть об этом в «Черной книге», тогда, покидая храмовый тайник, я бы надежно запечатал его. Но для этого пришлось бы расстаться с ключом, а я, вопреки воле ада, увез его с собой…

Оторвавшись от раздумий, он хотел еще что-то сказать, но осекся. Откуда-то сверху, с лестницы, донесся необычный звук.

— Что это было? — Тассманн с подозрением уставился на меня.

Я недоуменно пожал плечами, и тогда Тассманн подбежал к двери и позвал слугу. Через несколько мгновений тот появился — бледный как смерть.

— Ты был наверху? — спросил Тассманн.

— Да, сэр.

— Что-нибудь слышал? — резким, обвиняющим, чуть ли не угрожающим тоном осведомился хозяин усадьбы.

— Слышал, сэр. — У слуги на лице отражалось недоумение.

— И что же ты слышал? — прорычал Тассманн.

— Сэр, я боюсь, — с виноватым смешком ответил слуга, — что вы сочтете меня не совсем нормальным, но все же отвечу честно: это было похоже на стук лошадиных копыт по крыше.

Внезапно в глазах Тассманна появился совершенно безумный блеск.

— Болван! — раздался рев. — Вон отсюда!

Слуга съежился от страха, а Тассманн схватился за поблескивающую каменную жабу.

— Какой же я идиот! — бушевал он. — Почему не прочел целиком?! Почему не запер дверь?! Но видит небо, этот ключ — мой! Ни человек, ни дьявол его у меня не отнимет!

С этими странными словами он повернулся и взбежал по лестнице. Через секунду хлопнула тяжелая дверь. Туда поднялся слуга, вежливо постучал, выслушал ответ, вернулся и сообщил, что его уволили. Хозяин в гневе, он ругается на чем свет стоит и грозит пристрелить любого, кто попробует войти в его кабинет.

Не будь на дворе глубокая ночь, я бы тотчас покинул усадьбу. В том, что ее владелец начисто лишился рассудка, не было никаких сомнений. Перепуганный слуга проводил меня в гостевую комнату, но я не лег в постель, а раскрыл «Черную книгу» на той странице, которую недавно читал Тассманн.

Либо он всегда был сумасшедшим, что маловероятно, либо его рассудок повредился в Храме Жабы. Сперва Тассманн открыл дверь алтаря, и какое-то сверхъестественное явление напугало его людей. А потом он спустился в подземелье и там обнаружил вовсе не то, что рассчитывал найти.

Напрашивается предположение: когда охотник за сокровищами возвращался из Центральной Америки, кто-то следовал за ним. И причина погони — камень, который он называет ключом.

Надеясь найти ниточку к разгадке, я перечитал отрывок о Храме Жабы, о таинственном народе, что задолго до появления индейцев отправлял там свои ритуалы, и о его божестве, огромном хихикающем чудовище с копытами и щупальцами.

Тассманн говорил, что не дочитал до нужного места, когда книга впервые оказалась у него в руках. Заинтригованный этими словами, я добрался до предложения, которое заставило его столь крепко задуматься. Строчки были подчеркнуты ногтем. Что это, очередная двусмысленность? Труд фон Юнцта изобилует таковыми. Тут сказано, что бог храма — это сокровище храма…

Вдруг до меня дошел зловещий смысл, и на лбу выступил холодный пот.

Ключ к сокровищу! И это сокровище — бог! И спящие проснулись, когда отворилась дверь в их темницу! Точно удар хлыста, невыносимо ужасная догадка заставила меня вскочить на ноги.

И в этот момент раздался грохот, а затем в мои уши ворвался смертельный крик человеческого существа.

В мгновение ока я выскочил из комнаты и взлетел по лестнице. И слышал при этом звуки, из-за которых с той ночи сомневаюсь в здравии своего рассудка. Вот и дверь кабинета. Я трясущейся рукой повернул ручку — заперто. Стоя в нерешительности, я услышал жуткое писклявое хихиканье. За ним последовали отвратительные хлюпающие звуки, словно громадное и мягкое, как студень, тело протискивалось в окно. Это хлюпанье прекратилось, и клянусь, я затем уловил слабый шелест исполинских крыльев.

Кое-как преодолев страх, я высадил дверь. В кабинете клубился желтый туман; меня затошнило от убийственного зловония. Но все же я вошел. В комнате все было разломано и разбросано, но ничто не похищено, кроме алого кулона в форме жабы, который Тассманн называл ключом; эта вещь пропала бесследно. Подоконник был покрыт неописуемо мерзкой слизью, а посреди комнаты лежал Тассманн с раздавленной в лепешку головой. И на том, что осталось от его черепа и лица, запечатлелся след громадного копыта.

Перевод Г. Корчагина

Примечание

Рассказ написан в 1930 году. Первая публикация — журнал “Weird Tales”, февраль 1932-го. Одна из самых ярких «мифологических» историй Говарда; хотя и следует довольно стереотипной сюжетной линии лавкрафтовского хоррора, она наполнена фирменной энергичностью прозы Говарда. В 1973 году в серии комиксов «Комната страха» была выпущена графическая адаптация от художника Фрэнка Браннера, работавшего также над адаптацией «Обитателя холма».

Голуби ада