Побывальщины

Вынутый след

Когда я маленькой спешила на улицу после летнего дождя, бабушка всегда кричала вслед:

- Не ходи по земле пока не просохла! Ступай на траву.

Трава в деревне росла высокая, густая. Потяжелевшая от влаги, липла к ногам, оставляя холодные влажные полосы. Кожа от её прикосновений нестерпимо зудела, сильнее чем от комариного укуса.

Мы с Таткой, моей подружкой, старались лишний раз в траву не соваться. Нравилось нам местечко за соседним домом, где плотно утрамбованная земля не разлезалась даже после сильного дождя, и следы наших резиновых сапожек ровными чёткими отпечатками оставались на ней. Мы старались наставить побольше таких отметин, воображая при этом какую-то незатейливую детскую игру.

Но от зоркого бабушкиного взгляда невозможно было укрыться – как всегда неожиданно появлялась она от калитки с веником наперевес. Ругалась беззлобно, скорее с сожалением:

- Что за неслухи такие! Сказано же – грязь не месить! Вот теперь разравнивайте веником свое творчество. Живо!

И стояла рядышком, следила до того момента, как последний чёткий след исчезал под жёсткими прутьями. От наших возмущённых протестов она только отмахивалась и приговаривала:

- Резвее, резвее работайте! Чтобы ничего не осталось!

Позже, когда я немного подросла, бабушка объяснила, что след человека вроде отпечатка его души. Чем ровнее он, чем чётче – тем сильнее уязвим человек перед посторонним вмешательством. Навредить ему знающий может, да так, что не исправишь потом. Некоторые, кто колдовством промышляет, специально за детскими следами охотятся. Через них они силу себе забирают, продлевают жизнь.

И в ответ на мой заинтересованный взгляд рассказала очередную историю.

В пору бабушкиного детства (а родилась она в начале двадцатого века) между хуторскими поселениями много пролегало необжитых земель. Поэтому принято было по возможности принимать проходящих-проезжающих у себя. Кому помочь с ночлегом, кому - с лошадьми, накормить да краткий передых им предоставить, кому другому ещё по какой надобности подсобить.

В тот раз, о котором шла речь в бабушкиной истории, зашли к ним на хутор по пути на богомолье несколько странниц.

Все благообразные. Одежда неизношенная, насколько возможно - чистая. Но у каждой – физический изъян. Самой молодой труднее всех приходилось из-за усохших ног.

Ребятня как водится крутилась рядышком. Приглядывалась к женщинам да прислушивалась к новостям, которыми те охотно делились с хуторянами.

Незаметно речь зашла о них самих. И младшая из странниц поведала собравшимся свою историю.

Имя у неё было удивительное – Павлина.

Родом происходила Павлина из казачьей станицы. По соседству с её семьёй жила одна бабка. Местные недолюбливали её и боялись, всё из-за тёмных обрядов, которые та проводила. Была у колдовки манера наблюдать из-за плетня за играми детей. И вот раз приметила Павлина, что крутится она возле места, где ребятишки недавно бегали. Приглядывается к чему-то на земле, рассматривает, пальцем трогает. Павлина – домой, рассказать своим, что увидела. Мать её подхватилась сразу, на улицу кинулась и прямо к старухе – замахала руками на неё, закричала. Бабка смолчала, повернула да пошла к себе, но перед тем на Павлину зыркнула. Да так, что у той сердце дёрнулось. В тот раз не вышло у колдовки поживиться. И за то отомстила она Павлине - начали у девочки болеть ноги, словно веточки засохшие сделались. Ходила она с трудом. Бегать так и вовсе не могла. Всё от того, что вынула соседка её след и присушила в печи. Возили родители Павлину в соседнее поселение к знахарке, но та ничего не смогла сделать.

- Раньше надо было привозить, - сказала. – Пока след в печи сушился, можно было попробовать его забрать. А теперь уж поздно, ничего не изменить.

Повзрослев, Павлина прибилась к странницам - надеялась в святых местах получить избавление от напасти. Да так и осталась с ними, несмотря на недуг и немощь.

Много позже, в войну довелось бабушке повстречать одну знающую женщину. К ней многие тогда обращались – за советом, за помощью. Кто-то о судьбе близких хотел узнать, и она смотрела – где они, что с ними. Для этого наполняла миску водой и ставила перед человеком. Велела не оглядываться, молчать, только смотреть. А сама позади держалась и нашёптывала что-то. И в воде через время показывалась картинка – кусочек из жизни, на котором можно было увидеть родственников своих.

Никому та знахарка не отказывала и плату за услуги не брала. Говорила, что грех на ней, поэтому должна помогать людям просто так.

Постепенно сплотился вокруг неё своеобразный кружок. Собирались женщины поговорить, посоветоваться, поучиться простым рецептам – настои и да травяные сборы готовить. И одна из них стала знахарке в подруги набиваться да между делом расспрашивать об обрядах разных магических и их действии.

Уединялись они. Разговаривали подолгу. А через время явилась женщина к знахарке и при всех заявила, что теперь она самая главная здесь станет.

- А тебе недолго осталось, я след твой высушила и закопала. Ко мне теперь пойдут просители, я выгоды не упущу!

Вот только угрозы её пустыми оказались. Вышел от них один пшик. А тётка-то со злости скажённой сделалась. Отвернулись от неё люди.

Знахарка потом объяснила бабушке, что след не свежий, остывший был, потому и не вышло ничего.

Чтобы вынутый след «сработал», нужно, чтобы он свежий был. И желательно целым куском из земли вырезанный. Это обязательное условие, которое мало кто выполняет. А сушить его следует сразу же в печной трубе. При этом сильное желание нужно, чтобы сбылось задуманное. Вера. Ну и слова наговорные – без них не получится ничего. Они вроде ключа – пропуска для хотенья. Если хоть что-то не не соблюсти – без толку окажутся все попытки.

Через вынутый след настоящие сильные колдуны много чего могут – и приворот сделать, и болячки наслать, и человека себе подчинить, и похуже что.

Да только слова наговорные особо посвящённым ведомы.

Просто так делиться ими нельзя, огромная опасность в них таится.

Наверное, это и к лучшему. Верно?