Вся жизнь – на выдохе

Даша действительно была расстроена. Она сидела, словно провинившаяся школьница, сложив руки на столе, как на парте, и склонив голову.

– А ты бы могла простить? И полюбить кого-нибудь из них, скажем, как самого дорогого тебе человека? Или ненависть твоя настолько велика, что ты готова смириться с их исчезновением?

Даша оторвала взгляд от стола и посмотрела на меня – пронзительно, холодно. Мне стало не по себе. Неужели я сейчас увижу то, что мне так ярко и страшно описывала Татьяна Генриховна?!

Девушка не торопясь вышла из-за стола и двинулась в мою сторону. И было не похоже на то, что она, подойдя ко мне, заберётся, как обычно, на руки, обнимет, уткнётся в шею носом. Я завороженно следил за ней. Не выдержав её взгляда, я поднялся. Подойдя ко мне вплотную, девушка остановилась и, как мне показалось, с холодным любопытством стала рассматривать меня, как будто увидела в первый раз. Чтобы укрыться от её непривычно тяжёлого взгляда, я обнял девушку за плечи и привлёк к себе. Она поддалась, но не до конца, упёршись ладонями в грудь.

– Даша, извини! Я не хотел тебя обидеть! Мне очень жаль, что в трудную для тебя минуту я не мог тебе помочь!

– Ты не мог мне помочь?! – спросила Даша с не свойственной ей злой усмешкой и, освободившись из объятий, слегка ударила меня ладонями в грудь. – А намекнуть, посоветовать или хотя бы дать знак ты мог?!

С каждым произнесённым словом удары становились все резче и сильнее. Сперва она била ладонями, затем кулаками.

– Остановись! Мне больно… – я схватил её за запястья.

Да, мне было действительно больно, но боль была не физическая.

Через несколько секунд Даша снова превратилась в себя – в девочку с невероятно добрыми глазами и преданным взглядом.

– Егор, извини! Я не знаю, что на меня нашло.

Она, сделав шаг, прижалась ко мне, не обнимая, просто приложив ухо к левой стороне груди.

– Как часто оно бьется… Как настоящее!

***

До приезда Даши оставалась уйма времени, но, подойдя к дому, я увидел, что ворота во двор были распахнуты и на месте её малолитражки стоял чёрный джип. Кто бы это мог быть? Даша говорила, что к ней должны приехать родственники, не уточняя, кто именно, и что, возможно, она задержится. Ещё она обещала, что обязательно меня познакомит с ними. По правде говоря, я не особенно желал знакомства с кем-то из её родни. Мне было достаточно дружеских отношений с её тётей, Татьяной Генриховной, с которой мы изредка виделись.

Недолго постояв перед открытыми воротами, я вошёл во двор. Стучаться в дверь мне не хотелось. Я присел на штабель досок напротив окна в зал в надежде, что кто-то из присутствующих в доме обратит на меня внимание.

– Могу чем-то помочь? – внезапно раздалось за спиной.

Я вздрогнул и обернулся. Сзади, буквально в паре метров от меня, стоял мужчина лет пятидесяти ростом выше среднего, не атлетического, но крепкого телосложения. Я поднялся. Цепкие глаза с любопытством осматривали меня с ног до головы. По мимолётному прищуру глаз и движению уголков губ в мужчине угадывалось сходство с Дашей. Кто он? Её родственник? Не о его ли приезде она говорила?

– Извините, я жду Дашу. Она говорила, что приедет позже, но, увидев открытые ворота, я позволил себе зайти.

Мужчина согласно кивнул.

– Владимир Генрихович, отец Даши, – он протянул для приветствия руку. – А ты, я так понимаю, и есть Егор?

– Да, вы не ошиблись.

Поздоровавшись, мужчина сел на небольшую чурку, лежащую тут же, я – на прежнее место, на доски.

– Задержатся они. Таня говорила, что по магазинам прокатятся.

– Хорошо. Я подожду, если не возражаете?

– Конечно-конечно!

Мы молчали, не зная, о чём говорить. Владимир Генрихович осматривал двор, я, не догадываюсь, с чего начать беседу, щёлкал зажигалкой.

– Может, это и хорошо, что они задерживаются. Я думаю, нам есть о чём поговорить, – нарушил молчание мужчина, прихлопнув на щеке комара. – Как считаешь?

– Согласен.

– Надеюсь, что ты в курсе всей истории? Татьяна тебе говорила?

– Да, в общих чертах.

– Хорошо. Расскажи мне для начала о себе, без подробностей.

Я пожал плечами. Без подробностей с какого времени – со школы, с института? Или на данный момент?

– Ты сейчас где работаешь, в больнице или поликлинике? – подсказал он тему.

– Я?! Ни там ни там! Я старший лейтенант милиции, экспертно-криминалистический отдел.

– Старший лейтенант! – удивленно воскликнул мужчина, затем негромко рассмеялся: – Вот так новости! Я считал, что ты врач! Да и Таня с Дашей так думают, они-то меня в этом и убедили! Ну-ка, ну-ка, расскажи…

– Рассказать? Что именно?

– Ну как же? Почему они решили, что ты врач?

Я пожал плечами:

– Думаю, об этом лучше у них спросить! Хотя… Они правы, я действительно врач. Я окончил медицинский институт. Даже успел поработать в медицине. Но, наверно, вы понимаете, что сейчас не в цене врачи, учителя… В Томске, я думаю, ситуация не лучше. Вот друзья и посоветовали поступить на службу в органы внутренних дел, в эксперты; там таких, как я, много. Не от хорошей жизни, конечно. «Се ля ви», как говорят французы!

– Да, Егор, понимаю. Времена теперь не самые лучшие. Я тоже сейчас занимаюсь не свойственной себе работой. И всё же ты никому – ни Даше, ни Татьяне – не говорил про свою службу?

– Нет. Говорил, что на дежурстве, где именно не уточнял. С другой стороны, какая разница? Мне поверили не как специалисту в какой-либо области. Паспорт тоже не просили предъявить. Я здесь, если можно так сказать, на общественных началах.

Владимир Генрихович ухмыльнулся, покачивая головой. Я понял, что сказал глупость и поправился:

– Извините, я не то хотел сказать! Поверьте, Владимир Генрихович, мне очень приятно находиться рядом с Дашей! Ещё неизвестно, кто от кого получает больше радости и кто в ком больше нуждается. Мне несказанно повезло, что она выбрала именно меня, назначив своим «личным ангелом»!

– Ну да, ну да…

Мужчина, растирая ладони, задумчиво смотрел в землю перед собой.

– Егор, Даша что-нибудь рассказывала о себе? О своей жизни в Томске? Может, что-нибудь личное? Мне, как отцу, важно знать это!

Он с надеждой смотрел на меня, не отрывая взгляд. Я понимал, что именно он хотел услышать!

– Рассказывала, и очень много! Я не встречал таких людей, которые бы так безгранично и преданно любили свой город! Она может очень долго говорить про Томск. Мне кажется, что я выучил все его районы и улицы. Теперь я знаю, что есть такая река – Ушайка, которая впадает в Томь в центре города. Черемушки, какой-то Каштак… И что в минуты грусти она любит в одиночестве бывать в Лагерным саду. Про Синий утёс рассказывала, где вы семьей отдыхали на природе. Но про это месте она вспоминает с тоской и со слезами на глазах. И говорит, что одна туда не поедет ни за что на свете!

Владимир Генрихович слушал, кивая, с лёгкой улыбкой на губах.

– Да много чего говорила, всего не упомнишь. Для меня вообще загадка, почему Даша покинула Томск?! Но вы ждёте от меня другого, да?

Мужчина напрягся, выпрямив спину, и сжал кулаки.

– К сожалению или нет, но про Рождественскую ночь она ничего не говорила. Можно было намекнуть или прямо спросить об этом, но я боялся увидеть в Дашиных глазах то, что видели вы!

Владимир Генрихович, тяжело вздохнув, прикрыл глаза.

– Синий утёс … Боже, как давно это было! Это недалеко от Томска. Там-то я и познакомился с Наташей, Дашиной мамой. И потом мы любили посещать это место на выходных, сперва одни, потом с Дашей. А когда Наташа… Когда её не стало, мы все реже и реже ездили туда. Чтобы отвлечься, я с головой ушёл в работу. Конечно же, надо было уделять больше внимания дочке! Но она ни на секунду не давала повода в себе сомневаться: ни в поведении, ни в учёбе! Знаешь, как её называли все те, кто с ней был знаком? Ангелочек! Именно в тот момент, после смерти жены, прозвенел первый звонок. Как-то мама купила куклу Даше, не на день рождения, не на праздник – просто так. И подарила со словами: «Если меня не будет рядом, можешь делиться с ней своими тайнами, она никогда и никому их не выдаст!» А вскорости случилось то, что случилось…

Владимир Генрихович замолчал. Мельком взглянул на меня и продолжил:

– С тех пор Даша с куклой не расставалась. Куда бы ни пошла, чтобы ни делала, кукла всегда была с ней: в руках, в портфеле… Дома она общалась с куклой чаще, чем со мной: что-то ей рассказывала, даже спорила. А какие она ей наряды шила! Но в один прекрасный день, когда я с Дашей в выходные поехал на Синий утёс, случилось то, чего я никак не мог ожидать! Мы шли вдоль реки, никого рядом, на сколько хватало глаз, не было – ни позади нас, ни впереди. Я остановился, чтобы разжечь костёр и посидеть, отдохнуть с чашкой чая из термоса. Даша с куклой была рядом либо недалеко от меня, в поле видимости. И когда было всё готово: чай, бутерброды, – я понял, что Даши нет. Я позвал. Она вышла из-за небольшого утёса в месте изгиба русла реки. Мы присели у костра. Она спрашивала, почему мы редко сюда приезжаем, говорила, что хотела бы сходить со мной в кафе… В общем, дочка была на редкость разговорчива, чего я не замечал в последнее время. Я снова был счастлив! И только потом, через какое-то время, я понял, что она была без куклы! Игрушки не было ни в руках, ни в её рюкзаке, который лежал тут же, открытый. Потеряла?! Я боялся спросить у Даши об этом! И всё же, пока не поздно, можно было вернуть пропажу, найти куклу, я осторожно поинтересовался о причине отсутствия её «подруги». Даша, совсем не расстроившись, ответила, что она свою любимую куклу отдала какой-то девочке, которую встретила за тем мысом! Даша так и сказала: «Я встретила девочку, которая так печально смотрела, что я решила отдать ей куклу. Я подумала, что ей она нужнее!» И всё! Дальше она начала рассказывать про недавно прочитанную книгу, про что-то ещё… О кукле она больше не вспоминала ни на берегу, ни дома. Я, кстати, вскорости прошёл туда, за утёс. И, естественно, никого не увидел. Неоткуда было там взяться пятилетней девочке! Мы километр шли по пустынному берегу: слева река, справа крутой, почти отвесный склон. Не знаю, чего я тогда испугался больше: лёгкого расставания Даши с любимой куклой, подаренной мамой, или той девочки, о которой она говорила! Но факт оставался фактом – куклы не было, я искал. Не могла же она утопить её в реке или закопать! И уже потом, когда с Дашей случилось это… Когда она сказала, что к ней приходил «ангел», я не так сильно переживал. После того случая с куклой она стала другой, то есть, наоборот, – собой, нормальным ребёнком. И после посещения «ангела» то же самое. Знаешь, Егор, я всегда считал себя убеждённым атеистом, но после нескольких случаев в своей жизни я стал понимать, что не всё так просто в этом мире.

Владимир Генрихович надолго замолчал, погрузившись в свои мысли.

– Интересно получается! – усмехнулся он, с любопытством рассматривая меня. – Совсем недавно, когда Таня рассказала о встрече с тобой, я был недоволен ей. Мне казалось, что не стоит делиться со случайными людьми семейными проблемами! А сейчас, получается, я сам всё выложил! Тебе бы психологом быть!

Мужчина какое-то время сидел, улыбаясь и тихонько кивая, видимо, предаваясь каким-то приятным воспоминаниям, затем поднялся и осмотрел двор.