Вся жизнь – на выдохе

– Знаешь что, Егор, раз уж мы здесь вдвоем ожидаем женщин, устроивших шопинг, то, поверь мне, у нас уйма свободного времени! Не помог бы ты мне навести порядок у дома? Анатолию сейчас не до этого. Таня взяла небольшой отпуск, так что муж теперь отдувается на работе за себя и за жену.

– Да, конечно! С удовольствием! – быстро согласился я.

– Ну вот и славно.

Владимир Генрихович прошёл к машине, покопался в багажнике и, подойдя ко мне, протянул пару рабочих перчаток. После чего коротко обрисовал фронт работ: надо было перенести остатки строительного материала в виде бруса и досок с центра двора ближе к забору.

В процессе работы он рассказывал о планах Татьяны и Анатолия построить небольшую сауну. Даша, в свою очередь, мечтала о беседке, обязательно увитой виноградом! Вон там, под окнами, Таня хочет разбить клумбу, а там, куда мы сейчас складываем брус, будет небольшой огород с зеленью к столу и, конечно же, клубника и плодовые кустарники. В общем, Дашутка, живи да радуйся!

Я одобрительно кивал и со всем соглашался. Но, с другой стороны, я не мог понять, зачем он мне это рассказывает? С момента нашего знакомства прошёл час. Я, в конце концов, не набивался ему в зятья и не строил насчёт Даши каких-то планов. Мне она нужна такая, какая есть: немного странная, с её умением смеяться глазами и «громко» молчать, прося о чём-нибудь. А где это будет происходить: в доме, на берегу моря или в центре города, – мне было безразлично!

Скоро переноска стройматериалов была завершена. Владимир Генрихович с довольным видом окинул взглядом освободившуюся территорию, потёр руки.

– Ну что, Егор, так, по-моему, лучше будет?

Он перегнал свой джип за угол дома и вернулся оттуда с упаковкой баночного пива.

– Не возражаешь?

– Почему бы и нет!

Из оставшегося на лужайке обрезка доски и нескольких кирпичей мужчина соорудил у забора импровизированную скамейку.

– Извини, в дом не приглашаю по причине отсутствия ключей.

Мы сели. Молча откупорили жестяные банки, издавшие лёгкое, кратковременное шипение. Первые три глотка сделали в тишине.

Затем во двор на скорости повернула тёмная легковушка и припарковалась у самых дверей дома, где совсем недавно стоял джип Дашиного отца. Из машины вышла Татьяна Генриховна, небрежно хлопнув дверью, и подошла к дому, перебирая связку ключей. С пассажирского сиденья встала Даша.

Мы поднялись, поставив банки на землю.

– Даша, Таня! – окликнул Владимир.

Даша обернулась первой.

– Папка! – вскрикнула она и с разбегу кинулась ему на шею.

Татьяна Генриховна улыбаясь обошла машину и двинулась к ним. Не дойдя нескольких метров, она увидела меня.

– Уже здесь?! Быстро ты… – с удивлением, судя по взметнувшимся вверх бровям, и с не скрываемым раздражением сказала она.

Я был несколько озадачен таким приёмом. Почему? Откуда этот негатив? Хозяйка не хотела признаться брату, что я являюсь здесь частым гостем? Реакция Даши была не менее любопытна: взглянув на меня, она отпустила отца и несмело шагнула в мою сторону. Испуг и интерес за мгновение промелькнули на её лице. Девушка подошла ближе. Даша рассматривала меня, как будто перед ней стоял не я, а инопланетянин или, скажем, всем известная личность! Она сделала робкий жест в мою сторону, пытаясь дотронуться, но остановилась, продолжая рассматривать.

– Таня, что-то случилось? – озабоченно спросил Владимир Генрихович.

– Нет, Володя, всё хорошо, – Татьяна вскользь чмокнула брата в щеку. – Как добрался? Как там у Дорофеевых?

Татьяна полностью меня игнорировала, в отличие от брата, который с подозрением косился в мою сторону. Даша, наоборот, сделав шаг, обняла меня, как показалось, чуть крепче, чем обычно.

– Володя, Даша пойдёмте в дом! – Татьяна Генриховна, демонстративно не называя моего имени, пошла к дому.

Первым моим желанием было уйти. Но, в конце концов, я пришёл не к ним, а к Даше, которая с незнакомым мне уважением и восторгом в глазах, схватив за руку, затащила меня в дом.

– Таня, так что же произошло? – спросил полушутя-полусерьёзно Владимир Генрихович, усевшись в кресло.

Я и Даша сели на диван. Девушка была несколько напряжена и изредка бросала на меня всё тот же загадочный взгляд, с которым она рассматривала меня в день нашего знакомства. Татьяна, поставив чашки и чайник на журнальный столик, села во второе кресло.

– Егор, я понимаю, что ты не обязан нам докладывать о своей личной жизни, но элементарные правила приличия должен соблюдать! – выговаривала Татьяна, не глядя на меня, заливая кипятком гранулы кофе в чашках:

– Видишь ли, Володя, когда мы с Дашей возвращались домой, на автобусной остановке, на «Седанке», если ты помнишь названия остановок, я увидела Егора с какой-то девушкой. Я, как нормальный человек, хотела предоставить, так сказать, свои услуги: может, думаю, подвезу, куда им надо. Я и посигналила им, из машины вышла. Может, не узнал, думаю! Но как можно не узнать человека с пяти метров? Я же не в противогазе была! Ну ладно я, а Даша? Тоже не узнал? Ребёнок обрадовался, из машины вышел… А он стоит, улыбается, смотрит, как будто первый раз видит! Хоть бы рукой махнул! Некрасиво это!

Владимир Генрихович, не совсем понимая, о чём идёт речь, слегка нахмурившись, перебрасывал взгляд с сестры на меня. Я тоже не мог взять в толк, о чём говорит Татьяна: о какой остановке, о какой девушке? Даша откинулась на спинку дивана и, запрокинув голову и загадочно улыбаясь, смотрела в потолок.

– Таня, – перебил сестру Владимир Генрихович, – я не могу понять, про что ты рассказываешь? Это когда было?

– Полчаса назад, может, меньше, когда мы сюда ехали!

Владимир улыбнулся. Расслабился, сделал глоток кофе и поставил чашку на стол:

– Ты ничего не путаешь?

– Нет, Володя, не путаю! Обидно стало. Хоть бы кивнул…

– Я тебя, наверно, разочарую, но мы с Егором целый час, а то и больше, во дворе сидели, вас ждали. Вон, порядок навели! – Владимир кивнул в сторону окна, выходящего во двор.

Татьяна Генриховна замерла с поднесённой ко рту чашкой, внимательно посмотрев на брата.

– Ну да, я же слепая. Не веришь мне – у Даши спроси!

Девушка, о чём-то задумавшись, молчала.

– Татьяна Генриховна, я тоже не могу понять, о чём вы говорите! Я действительно нахожусь здесь давно и вообще сегодня никуда не ездил: из дома – прямо сюда.

– Это был не Егор! – не поднимая головы со спинки дивана, подала голос Даша.

– Да вы что, сговорились?

Женщина раздражённо поставила чашку на стол:

– Ладно, я понимаю Дашу – у неё свои интересы. Егор – пусть это останется на его совести. Но ты, Володя? Ты почему его защищаешь?

– Таня, я не знаю, кого ты там видела, но мы действительно находились здесь вдвоём! В одиночку я бы даже не стал браться за переноску бруса.

Татьяна Генриховна решительно поднялась с кресла и подошла к окну. Она с минуту осматривала двор. Отвернувшись от окна, присела на подоконник, растерянно потирая лоб ладонью:

– Ничего не понимаю. Егор, кого же я тогда видела? Ведь я ни на секунду не сомневалась, что это был ты!

– Вы знаете, недавно был случай, которому я не придал значения… Это было в первый день нашей с вами встречи, там, на станции, когда я сел к вам в машину. Моя соседка, которая знает меня с детства и видит практически каждый день, тоже с кем-то перепутала! И была крайне удивлена, увидев меня стоящим на остановке, хотя была уверена, что я только что сел в автобус! Мне теперь самому не терпится увидеть своего двойника!

Даша в это время с любопытством смотрела на меня.

– Интересно, кого из вас считать настоящим? – прищурившись, еле слышно то ли прошептала, то ли подумала она.

***

Мы опять стояли на пирсе. Это была негласно обязательная остановка, которая знаменовала собой середину прогулочного маршрута. Возможно, даже не осознавая этого, как бы мы ни прокладывали маршрут – по часовой стрелке или против, мы оба стремились попасть именно сюда, на место нашей первой встречи.

Во время прогулки мы практически не разговаривали, нам хватало нескольких необязательных фраз. Если мы шли по дороге, Даша была рядом, при этом я не держал её за руку, не обнимал ни за талию, ни за плечи. Если мы шли по берегу, она могла отойти на несколько шагов вперёд и идти не оглядываясь или, наоборот, отстать и стоять у самой воды, задумчиво устремив взгляд на море.

Я неоднократно предлагал ей прогулку по Владивостоку: кафе, кинотеатры, музеи, но она, смешно сморщив носик, категорически отказывалась. Когда девушка возвращалась домой с занятий, вид у неё был всегда уставший, взгляд потухший. Она быстро переодевалась в домашнее, при этом не особо стесняясь меня, умывалась, и тогда наступал любимый момент, когда Даша прижималась ко мне, прикладывая ухо к моей груди. Если я сидел, она удобно устраивалась у меня на коленях, тогда её нос и губы приятно касались шеи.

Это длилось недолго: может, минуту, может, пять минут, в зависимости от степени её усталости, но для меня, как мне казалось, это длилось вечность!

– Половина пути пройдена, – я указал на отрезок нашего кольцевого маршрута, который мы преодолели, и добавил, посмотрев на быстро надвигающиеся грозовые облака: – Теперь надо торопиться!

Даша как-то странно отреагировала на моё замечание. Она, стоя в паре метров от меня и глядя на море, резко повернулась ко мне и то ли с интересом, то ли с испугом посмотрела в глаза. Девушка хотела что-то спросить и уже было открыла рот, но, видимо, передумав, отвернулась, согласно кивая.

– Ты прав, надо торопиться.

Мне показалось, что она была чем-то встревожена. Тяжело вздохнув, не оборачиваясь, она всё же спросила:

– Скажи, Егор, только честно: ты пришёл ко мне или за мной?

– А ты как считаешь? – я не уловил смысла её вопроса.

– Не знаю. Мне уже всё равно, – ответила Даша, подойдя ко мне.

Несмотря на лёгкий ветерок, подувший с моря, и затянутое тучами солнце, близившееся к закату, воздух был достаточно тёплым. И всё же Даша зябко поёжилась, застегнув молнию ветровки. Я обнял её за плечи и прижал к себе. Девушка улыбнулась и, слегка повернув ко мне голову, протяжно вздохнула носом.

– Даша, я часто замечаю, что ты как будто принюхиваешься ко мне. Чем я пахну?

Девушка, как мне показалось, смутилась.

– Ёлочой! Вернее, хвоей!

– Хм, у меня есть лосьоны, туалетная вода и дезодоранты, и ни один из них не обладает таким специфическим запахом!

– Нет, Егор, это другое. Это изнутри. Так замечательно пахнешь только ты!

– Интересно… А другие чем пахнут?

– Кто чем. А некоторые…

Даша замолчала, насупив брови, поморщилась.

– А некоторые – горелой резиной или пластмассой! Ты не представляешь себе, как это противно! Поначалу вроде нормальный мужчина или парень перед тобой, ничего особенного: стоит рядом, смотрит на меня, общается. А потом начинает «дымить»! Не все так, конечно, но многие. А я вдыхаю этот смрад. Самое страшное, что я впадаю после этого в какое-то оцепенение: стою и пошевелиться не могу! Мне бы уйти, а ноги не слушаются! Я не могу понять, почему это происходит?

– Даша, солнышко моё, это не с ними что-то происходит, а с тобой! Мне кажется, я понимаю, в чём тут дело. Ты молодая красивая девушка, возможно, те парни или мужчины, что находятся рядом, начинают проявлять к тебе особый интерес. А ты на каком-то интуитивном уровне это чувствуешь! Почему именно запах палёной пластмассы – не знаю! Хотя… Ты мне тоже очень нравишься! А ведь я тебя обнимаю, целую – и ничего, да? Ты, бывает, можешь переодеваться передо мной. В таком случае ты должна бы задыхаться и биться в конвульсиях, но этого не происходит. Почему?