Амулет Призрака. Книга 1

Глава 14

Шли месяцы, а Канэраки всё никак не могла почувствовать симбионтов. Они будто и вовсе отсутствовали у неё. Да ещё и чувствовала она себя так, будто стала весить полтонны. Девочка спала не меньше 12 часов в день, но всё равно чувствовала себя не выспавшейся. Постоянно хотелось сладкого, но при этом есть не хотелось совсем. Ещё в первый раз, когда Канэраки без симбионтов съела сырое мясо, она поняла, что не сможет его переварить. Её тошнило весь вечер, а потом ещё 2 дня есть не могла вообще. Больше она не ела сырое мясо, а потом и вовсе перешла только на фрукты и мороженое, которое иногда приносил Андрей.

К началу зимы Канэраки поняла, что одежда в её шкафу была совсем не тёплой, и старалась не выходить на улицу вообще. В один из снежных холодных дней к девочке пришёл Михаил. Она отложила книгу, и хотела было встать с кровати, чтобы выполнить стандартное приветствие, но Призрак остановил её, показав, что это уже лишнее.

— Ты уже не член проекта «Призрак», — объяснил Михаил. — И не обязана выполнять такие условности.

— Почему это я не член проекта? — возмутилась Канэраки.

— Ты не управляешь симбионтами, а просто хранишь их, как шкаф — одежду.

— Я не понимаю, почему я не член проекта? Когда-нибудь я снова буду управлять симбионтами, как и все.

— Канэраки, уже прошло столько времени… Ты с лета так и не смогла вернуть симбионтов в голову. Они не вернутся.

— Я… не понимаю. Почему не вернутся?

— Я уже объяснял тебе. Ты не давала команды на возращение. Освободить тебя я не могу, сами они вернуться не могут.

— Но когда-нибудь они же должны куда-то двигаться.

— Ох, Канэраки! Ты действительно не понимаешь… Симбионты скоро впадут в спячку, и просто будут ждать, пока ты не умрёшь. Потом ты перестанешь быть для них Полководцем, и они покинут тело.

— И мне просто ждать своей смерти?.. Сидя здесь и старея?

— Ну, ты можешь пойти работать на поле… Но, думаю, ты не сможешь долго там продержаться. Как я говорил ранее, симбионты окаменеют в тебе и, в лучшем случае, ты станешь инвалидом… Если, конечно, они не будут сидеть в сердце.

— А что тогда?..

— Тогда ты умрёшь от сердечного приступа. Зато быстро…

— И никто не сможет из меня ЭТО вытащить?!!!

— Мы можем попробовать удалить часть из них операбельно. Но они слишком малы. И это возможно только тогда, когда они окаменеют. До этого момента они слишком гибки, их будет не достать. Так что будем надеяться, что в сердце они у тебя не засели. Иначе тебя будет не спасти…

— Хочешь сказать, что через 5 лет я умру?!!

— Уже меньше. И не обязательно умрёшь. Только если симбионты в сердце будут…

— Ты же знал, кто такие Полководцы! Почему ты не сказал, что нельзя симбионтов из головы выгонять!? Почему никто не предупредил меня??!! И что мне теперь делать?!!!

— Вот теперь я вижу, что ты, наконец, поняла…

— Что поняла??!!! Что ты убил меня???!!!

— Канэраки, успокойся. Если б я мог допустить хотя бы крошечную возможность этого…

— Ты грёбаный создатель этого мира!!! Как ты можешь так лажать!!???

— Все люди ошибаются…

— НО НЕ ТЫ!!! ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА НА ОШИБКУ!!! ТЫ — НЕ ЧЕЛОВЕК!

— Канэраки, прости! Если б я знал…

Девочка вскочила, с трудом сдерживая слёзы. Только сейчас она поняла, ЧТО её ждёт впереди. И как скоро наступит конец. Во всём виноват Михаил. Он тогда не дал Канэраки убежать, он посвятил её, он настроил этих дурацких симбионтов так, что они не могут управлять собой без мозга человека. И не сказал ничего… не предупредил, что нельзя выгонять их из головы.

— Михаил, ты же можешь воскрешать! — прошептала Канэраки, поражённая внезапным озарением.

— Не воскрешать, а исцелять, — уточнил он. — Если мозг человека умер, я ничего не смогу сделать.

— А когда симбионты понимают, что человек умер?

— Я уже думал об этом. Но не получится.

— Почему?

— Потому что ты — единственный человек в этом мире, на кого не подействует моя сила.

— Это почему же?

— Мне не объяснить в двух словах. Но по року судьбы так случилось. Я пытался… честно пытался найти выход!

— Хорошо, ладно. А если ты попробуешь меня посвятить?

— Я не смогу. В тебе другие симбионты. Они будут жечь друг друга. Я же их на это и программировал, чтобы у каждого было своё личное пространство…

— Замечательно! Круто! Так пусть сожгут тех придурков, что во мне засели.

— Ты тоже попадёшь под раздачу. Это опасно.

— Опаснее, чем смерть?

— Они убьют тебя раньше, чем уничтожат друг друга.

— Почему именно МЕНЯ ты не можешь исцелить!? Что за глупость?

— Не могу, так получилось… Я бы тебя не посвятил, если бы получилось исцелить ещё тогда.

— А ты попробуй! Может, я изменилась и теперь всё по-другому?

— Не в этом дело. Это не зависит…

— Просто попробуй!

Канэраки схватила графин с прикроватной тумбочки, с силой бросила об стену, и тот разлетелся на куски. Схватив один из осколков, девочка порезала левую ладонь, зажившую всего-то полгода назад, но всё ещё имевшую другой, более тёмный оттенок кожи. Михаил, оторопев, сначала выхватил осколок и отшвырнул в сторону. Но после собрался и вызвал из маленького, будто стеклянного прозрачного амулета на шее белый ослепительный свет, который моментально разлился по всему телу, обволакивая и защищая. Призрак протянул руку к Канэраки, осторожно прикоснувшись к ней. Но белый свет будто игнорировал её. Он отталкивался от девочки, упрямо не прикасаясь к ней.

— Видишь? — устало сказал Михаил, убирая свет обратно в амулет. — Это бесполезно.

— И я — первая, кого белый свет боится? — с досадой спросила Канэраки.

— Нет, но из ныне живущих — единственная.

— Из ныне живущих?..

— Был ещё одна… но она уже мертва.

— Что случилось?

— Канэраки, мне больше 800 лет, ну что может случиться?

— Ясно, я поняла… И что же нас объединяет?

— Ничего. Кроме того, что вы обе — женщины, ничего.

— Круто! Я только попробовала начать по-настоящему жить, хотела подняться, изменить мир… но всё как всегда. Надеюсь, мне можно будет хотя бы остаться здесь? Или придётся вернуться в город?

— Оставайся сколько хочешь. Мне… всё равно надо будет забрать симбионтов, когда ты…

— Ясно, понятно. Уходи.

Михаил посмотрел в глаза девочки, полные отчаяния и надежды. На что Канэраки надеялась? Что за идея ещё может прийти в её голову, чтобы девочка не озвучила её? Призрак понимал: что бы она ни придумала, спрашивать бесполезно. Но это был крохотный шанс, маленькая ниточка судьбы, которую Михаилу не увидеть, чтобы оставить Канэраки живой. Пусть попробует. Это того стоит…

Андрей зашёл к своей подопечной вечером этого же дня, чтобы занести очередную порцию мороженого. Увидев заплаканные глаза девочки, он тут же спросил:

— Что случилось?

— Михаил приходил, — тихо ответила Канэраки.

— Что хотел?

— Не знаю, что хотел, но убить меня у него получилось…

— В смысле? Он тебя смог исцелить?

— Нет, — выдохнув, сказала девочка, показывая замотанную кровавой футболкой левую ладонь. — Нужно только подождать…

— Канэраки, всё будет хорошо. Мы придумаем что-нибудь.

— Хватит придумывать. Плевать. Твои мечты не сбудутся: мне не быть Призраком. Каждый раз что-то встаёт на пути, будто отталкивая меня от этой цели. Не должно быть меня здесь. Я должна была умереть ещё тогда, в огне…

— Перестань. Мы найдём способ…

— Нет способа, мы всё уже перебрали. Теперь надо просто подождать…

— Знаешь, я ведь нашёл твою сестру…

— Нашёл? Когда?!

— Где-то полгода назад.

— Что?! Почему же ты молчал?

— Я… знаешь, тебе лучше самой посмотреть.

Канэраки накинула на себя толстовку и кроссовки и последовала за своим Ангелом на улицу. Они медленно шли по расчищенной тропинке, ведущей к соседнему сектору базы. Девочка сжалась в комок, сохраняя остатки тепла под толстовкой, а Андрей шёл мягко и расслабленно. Канэраки помнила, как согревали раньше симбионты, и с тоской окунулась в воспоминания.

Пройдя сектор, где работал Роман, Андрей вывел свою подопечную в тот, где росла пшеница, но сейчас был заметён снегом по колено. Мужчина уверенно зашагал по сугробам, уводя за собой замёрзшую спутницу, с трудом поспевающую за ним. Вскоре они пришли к одному узкому проходу, выдолбленному в стене аркой. Канэраки уверенно вошла в неё и оцепенела. Девочка оказалась на кладбище, полном невысоких, не больше двух метров, статуй, поставленных у каждой заснеженной могилы. Окаменевшие воины, стоявшие в боевых позах со своим оружием. Некоторые из них были будто в защитной каменной оболочке, имитирующей статус членов проекта «Призрак». Андрей позвал свою подопечную, выведя её из шока. Та, уже понимая, где её Ангел нашёл сестру, и почему не рассказал раньше, поплелась за ним. Вскоре они пришли к могилке с маленьким ангелочком, сидевшим на постаменте как на табуретке, подогнув одну ногу под себя, и, счастливо улыбаясь, тянул ручкой одно из своих крыльев, будто играя с ним. На постаменте было написано «Cassandra de Panther». Канэраки подошла, смела снег с фразы, написанной чуть ниже: «Fiat lux. Tu — lux ex tenebris».

— Что это значит? — спросила Канэраки.

— Дословно «Кассандра из Пантер. Да будет свет. Ты — свет во тьме», — перевёл Андрей. — Это латынь.

— Латынь?

— Язык древней умершей цивилизации.

— А откуда ты его знаешь?!

— Я — Медик. Меня обучали медицине, там нужно знать латынь.

— А почему на надгробии надпись на латыни?

— На этом кладбище похоронены все друзья Михаила и их семьи. Кассандра — одна из последних, кто был потомком его друзей.

— Ему же 800 лет… Это ужасно, когда хоронишь всех, кто тебе дорог.

— Вот он и собирает всех здесь, чтобы приходить и общаться. И семьям их всегда помогал по мере возможности. А латынь — язык, на котором общается Белая Гвардия. Обычно потомки друзей состоят в ней.

— А почему бы не общаться на нашем?

— Русский — не очень хорош для общения между нациями.

— Русский?

— Ты же книжки читала, обучение прошла… а как будто ничего не знаешь о мире. Наш язык — русский. У нас есть соседи, у которых совсем другой язык. И среди них тоже есть Белая Гвардия. Почему-то они выбрали именно латынь для общего.

— Но люди, приезжавшие с Границы…

— Но Граница-то — наша. Граница НАШЕЙ страны. Мир уже очень давно разделился на тот, где правит проект «Призрак», и тот, что за Границей. Там совсем всё по-другому. Там есть деньги, за которые ты покупаешь еду, жильё, людей… Граница — место, где встречаются две страны. Там живёт много народов. Но к нам приезжают только русскоязычные, другим здесь делать нечего. Михаил сам к ним летает.

— А почему везде на памятниках воины, а на этом — ангелочек?

— Эта девочка умерла совсем малышкой, — сказал Андрей, стряхнув снег ещё пониже надписи на постаменте и показав годы жизни.

— Всего 5 лет? Так мало… Подожди-ка, это не моя сестра!

— Не твоя?

— Нет, она была старше меня. А эта была бы всего на год старше, если бы была жива.

— Ну, и получается, что старшая.

— Нет, ты не понимаешь. Кассандра сейчас должна быть как минимум твоего возраста. Когда я видела её, она была подростком лет 14-ти. А я была совсем малышкой…