Мистика катастроф

Заложник пророчеств

Николай II — последний российский император, царствование которого завершилось тягчайшими для страны последствиями — двумя революциями с ликвидацией монархии и Гражданской войной. Сам же император неоднократно получал пророчества, авторы которых предсказали страшный конец дома Романовых. Похоже, злой рок висел над злосчастной династией и Россией в целом…

Первое пророчество Николай Романов услышал еще в 1891 году во время поездки в Японию. Наследник престола посетил известного слепого буддийского монаха-предсказателя по имени Теракуто. Тот поведал ему следующее: «Опасность витает над твоей главой, но смерть отступит, и трость будет сильнее меча, и трость засияет блеском. Два венца суждены тебе — земной и небесный. Великие скорби и потрясения ждут тебя и страну твою. Ты будешь бороться за всех, и все будут против тебя. На краю бездны цветут красивые цветы, дети рвутся к цветам и падают в бездну, если не слушают предупреждений отца. Ты принесешь жертву за весь свой народ, как искупитель за его безрассудства…»

Предсказание начало сбываться уже через несколько дней: на наследника престола напал самурай-фанатик и нанес ему удар саблей. Но от смерти его спас греческий принц Георг, который своей бамбуковой тростью сбил остервенелого японца с ног. Отец Николая, Александр III, распорядился эту трость, оказавшуюся «сильнее меча», осыпать алмазами, чтобы она «засияла блеском».

В 1894 году, незадолго до коронации, судьбу Николая II предсказал другой ясновидящий — граф Луис Хамон, более известный под именем Кейро. Не подозревая, о ком идет речь, он сделал горький прогноз: «Кто бы ни был этот человек, дата его рождения, числа и другие данные показывают, что в течение своей жизни он часто будет иметь дело с опасностью ужасов войны и кровопролития… Его имя будет скреплено с двумя самыми кровавыми и проклятыми войнами, которые были когда-либо известны, и… в конце второй войны он потеряет все, что он любил больше всего; его семья будет вырезана и сам он будет насильственно убит».

Эдуард VII, король Великобритании, по просьбе которого было сделано это пророчество, не преминул передать его Николаю. Тот поначалу не поверил, но затем лично встретился с ясновидящим, который убедил его в своих способностях.

В начале ХХ века Николай II получил еще одно предсказание. Оно было сделано православным монахом Авелем еще в 1800 году и засекречено по распоряжению Павла I. В Гатчинском дворце была небольшая зала, где на пьедестале хранился запертый и опечатанный ларец с затейливыми украшениями. Открыть его предписывалось тогда, когда исполнится 100 лет со дня кончины Павла I.

12 марта 1901 года жребий открыть ларец выпал Николаю II. Вместе со своей супругой Александрой Федоровной он в приподнятом настроении выехал в Гатчину. Но, распечатав послание, увидел страшные строки: «Николай Второй — святой царь, Иову многострадальному подобный, — значилось в нем. — Он будет иметь разум Христов, долготерпение и чистоту голубиную. На венок терновый сменит он корону царскую, предан будет народом своим, как некогда Сын Божий. Искупитель будет, искупит собой народ свой — бескровной жертве подобно. Война будет, великая война, мировая. По воздуху люди, как птицы, летать будут, под водою, как рыбы, плавать, серою зловонною друг друга истреблять начнут. Накануне победы рухнет престол царский. Измена же будет расти и умножаться. И предан будет правнук твой, многие потомки твои убелят одежду кровию агнца. Мужик с топором возьмет в безумии власть, но и сам опосля восплачется. Наступит воистину казнь египетская…»

Вернулась царская чета в глубокой печали и задумчивости. После этого император стал упоминать о роковой для него и всей царской династии предсказанной дате — 1918 год.

А в 1903 году Николаю II вручили еще одно письмо из прошлого — от преподобного Серафима Саровского, написанное в 1832 году. На конверте была пугающая надпись: «Последнему царю». А в письме великий старец вещал: «Идет последнее царствование, государь и наследник примут насильственную смерть». По свидетельствам приближенных, когда государь прочитал послание, то горько и безутешно заплакал.

Подлила масла в огонь юродивая Паша Саровская. Она сообщила, что царскую семью ждет мученический конец, а Россию — трагическая судьба.

Наконец, последнее пророчество Николай II получил от Григория Распутина в 1916 году: «Русский Царь, убит ты будешь русским народом, а сам народ проклят будет и станет орудием дьявола… Три раза по двадцать пять лет будут разбойники черные, слуги антихристовы истреблять народ русский и веру православную…»

Но еще за несколько лет до Распутина в царских покоях побывали два французских мага. Первый из них, Филипп Низье, предсказал рождение наследника в 1904 году, поражение России в Русско-японской войне и революцию 1917 года, которая завершится падением монархии, гибелью многих христиан и самого царского семейства. Другой французский оккультист, Папюс, по просьбе государя вызвал дух его отца Александра III. В полной тишине, в присутствии царствующих супругов и адъютанта императора, Папюс мелом начертил на полу магические знаки и произнес заклинания. Вслед за этим глаза его закатились, он задрожал, а потом обмяк в кресле, как тряпичная кукла. Какое-то время он молчал, а потом вдруг заговорил утробным голосом:

— Ты должен во что бы то ни стало подавить начинающуюся революцию… Но увы, она потом еще возродится, и тогда катастрофа неизбежна… Что бы ни случилось, мужайся, сын мой, и не прекращай борьбы.

Оцепеневший от ужаса Николай II буравил медиума взглядом.

— Что? Что он еще говорит? Значит, не давать конституцию?

— Значит, не давать, — глухо подтвердил голосом умершего царя Папюс.

Сеанс закончился, Папюс вышел из транса, но все четверо продолжали сидеть в напряженном молчании. Первой заговорила императрица, спросив, можно ли предотвратить предвозвестие. Папюс задумался:

— Пожалуй, я смогу…

Несколько следующих суток он провел, запершись в комнате, изучая каббалистические таблицы, а потом вышел и пообещал царской чете выполнить их просьбу. При этом добавил, что магическая защита будет иметь силу лишь до тех пор, пока он сам не исчезнет «с физического плана».

В 1916 году, незадолго до своей смерти, Папюс в третий раз посетил Россию, где гадал Николаю II на картах Таро. Он предсказал, что война с Германией неотвратима и здесь уже никакая магия не поможет. Впоследствии, услышав о кончине мага, императрица написала мужу на фронт: «Папюс умер, значит, мы обречены».

Уже в наше время были расшифрованы катрены Нострадамуса о России, в которых говорилось об ужасной участи царя и тяжелой судьбе всего русского народа. Их Николай II, разумеется, не читал. Но и всего того, что стало ему известно, оказалось достаточно, чтобы безоговорочно поверить в черную судьбу. Он и поверил. И все-таки обреченный монарх пытался сопротивляться предсказаниям. Так, например, в марте 1905 года на встрече с иерархами Русской православной церкви он внес поразившее всех предложение: восстановить патриаршество, когда-то отмененное Петром I. При этом в качестве патриарха Николай II предложил… себя. Члены Священного синода растерянно молчали. Царь выдержал паузу, а затем, поняв, что ответа не получит, поклонился и вышел — он решил покориться судьбе.

Но еще раньше, в 1899 году, император впервые попытался идти наперекор мрачным предсказаниям, выступив на первой Гаагской мирной конференции с заявлением о необходимости всеобщего разоружения, чем несказанно удивил всех политиков. Никто не знал, что толкнуло царя на столь беспрецедентный шаг. Вторая мирная конференция состоялась в 1907 году, но те же предложения российского правительства снова не были приняты.

С этого времени Николай II безропотно нес свой крест, оказавшись заложником пророчеств и зная, что ничего изменить уже нельзя. Этим и была во многом обусловлена репутация Николая II как слабого и безвольного царя.

Известно, что на Рождество, 6 января 1905 года, во время салюта из пушек Петропавловской крепости одно из орудий вместо холостого патрона ошибочно было заряжено картечью. Заряд угодил в окна Зимнего дворца и в беседку, где в это время находился Николай II со свитой. Все были ужасно напуганы, кроме самого царя, который даже бровью не повел. А когда царю льстиво сообщили о его необычайном самообладании, он в ответ сухо произнес:

— До восемнадцатого года я ничего не боюсь…