Отравленное сердце

Эмилль

Туман окутал меня, словно вуаль прохладного шелка, опустившаяся на кожу. Одной рукой я прижимал к себе слепую женщину, которую по большей части приходилось волочить по полу. А в другой руке…

– Папочка. – Элин подняла на меня глаза. – Что мы здесь делаем?

Грир убила бы меня.

– Мы идем кое к кому в гости. – Я сжал ее руку, чтобы заставить Элин двигаться дальше. – Пойдем, у нас не так много времени.

Ее маленькие ножки то и дело спотыкались о лесную подстилку. В тишине трещали ветки, раскачивались ели, ветви которых становились все более лысыми по мере того, как мы приближались к Неописуемой Области. Даже тихое постукивание животных стихло. Ни одно живое существо, оставшееся в здравом уме, не осмелилось бы сунуться в это место.

Женщина открыла рот.

Я выругался.

– Не сейчас. Не вздумай…

Слишком поздно. Она закинула голову и завыла, как кит, потерявший семью. Я закрыл глаза, сделал глубокий вдох и на мгновение проклял всех богов, прежде чем мысленно извинился и снова открыл глаза.

– Почему она это делает? – спросила Элин.

– Она не совсем в себе. Давай, идем дальше.

– Но… – Моя дочь с любопытством рассматривала незнакомку. Она не испытывала страха. Ее хватка за мою руку не стала крепче, ее шаг не замедлился. – Почему она не совсем в себе?

– Мы собираемся выяснить это.

– Так вот почему мы здесь?

– Ты задаешь слишком много вопросов, малышка.

– Я должна, если хочу чему-то научиться. Ты же сам всегда так говоришь.

– Верно. Но не сейчас.

– Почему…

– Тс-с-с! – Я усилил хватку вокруг них двоих, когда всего в метре от нас заметил мерцание воздуха. Присмотревшись внимательнее, я увидел черные полосы, которые, словно сеткой, разъедали воздух. – Мы на месте.

Элин нахмурилась.

– Ты уверен, что мы хотим войти туда, папочка?

– Да. Послушай. – Я пристально посмотрел на нее. – Что бы ни случилось, ты остаешься рядом со мной. Понятно?

Она кивнула. Но мне этого было недостаточно.

– Я сейчас серьезно. Если увидишь что-то, что тебе нравится, игнорируй это. Если к тебе подойдет кто-то и пообещает что-то, чего ты отчаянно желаешь, знай: это не по-настоящему. Если испугаешься – не убегай. Просто оставайся со мной, Элин.

– Ладно.

– Поклянись.

Она приложила два пальца к сердцу.

– O avi a deas.

Клянусь богами.

Я с облегчением выдохнул.

– Хорошо. Тогда вперед.

Чем ближе мы подходили к стене, тем сильнее становилось давление воздуха. На коже появилось жжение, будто нервы оказались в огне. Элин, казалось, тоже почувствовала это, потому что ей стало не по себе. Даже женщина, чуть ли не висящая на моей руке, прекратила выть свою китовую песню.

Перед мерцающим воздухом я остановился на долю секунды, сделал глубокий вдох – и перешагнул черту.

В одно мгновение вокруг сделалось непроглядно темно. Ледяной воздух впивался в нашу кожу, словно острые иглы. Я сделал осторожный шаг. Земля под ногами была твердой. Замороженной. Ужасный звук пронесся по воздуху. Звучало как протяжный стон измученной души. Слова Бабы Грир проникли в мое сознание:

Как только вы пройдете через Неописуемый Туман, каждая душа, каждое живое существо и каждая аура почувствуют ваше присутствие. И особенно ее, потому что все, что в ней дремлет, – зло. Так что у тебя останется не так много времени.

Я на мгновение ослабил хватку на руке Элин, чтобы вытащить солнечный камень из своей кожаной куртки.

– Ox solaris.

Свет залил безлюдную местность. И когда я понял, в каком месте мы находимся, у меня в животе все сжалось: все деревья были мертвы. Их ветви свисали вниз, но казалось, они совершенно точно чувствовали, что происходит вокруг них. Они словно дышали. Наблюдали за нами! Мой взгляд блуждал по сотням ледяных скульптур, которые образовались из вырванных от холода саженцев. Один причудливее другого. Это было похоже на то, будто они колебались и насмехались над нами.

Иней покрыл сероватую землю под нашими ногами. Сначала я подумал, что это замерзшие камни, но, присмотревшись, понял – кости. Предплечья. Ладони. Череп.

Я скривил лицо.

– Не смотри вниз, Элин.

Но, разумеется, мой совет был бесполезен. Словно завороженная моя дочь смотрела на мертвое подземелье, отчасти заинтригованная, отчасти шокированная. Незнакомка повисла у меня на руке. Я выдохнул.

– Пойдем.

Каждый шаг доставлял мне дискомфорт. Темнота за лучами солнечного камня заставляла нервничать. Я не мог видеть дальше нескольких футов, и при каждом шорохе, приближающемся звуке похоронного залпа и тихом хихиканье, источник которого мне был неизвестен, я всматривался во все стороны. Хотелось просто найти этот чертов ясень и убраться отсюда.

– Папочка, – прошептала Элин спустя некоторое время, – ты это слышал?

– Что?

– Этот… голос.

– Нет. – Нахмурившись, я осмотрел ясень и с отчаянием обнаружил, что у него нет узловатых корней. – Какой голос?

– Только что. Рядом с нами. Это была женщина.

– Я не слышал женщину. – Встревоженный, я потащил ее дальше. – Здесь никого не было, Элин.

– Нет, кто-то был. – Вновь и вновь она оглядывалась по сторонам, как будто была очень уверена, что кто-то сопровождал нас. – Она пела какую-то колыбельную.

Вдалеке я разглядел массивный ствол старого ясеня, а когда увидел большущий корень, торчащий из земли, мое сердце забилось быстрее.

Внезапно Элин начала тихо напевать. Это была мелодия старой шотландской колыбельной.

– Здесь никого нет, Элли, – повторил я, но это прозвучало неубедительно. В этом месте могло таиться все что угодно. Быстрыми шагами я подвел нас к ясеню с большими корнями. Я не колебался ни секунды. Быстро выхватил кинжал и порезал себе палец.

Элин ахнула.

– Папа!

Я проигнорировал ее. Кровь капала на землю, растапливая легкий иней на корнях деревьев, которые в этот момент казались почти мирными. Пар поднимался в отравленный воздух, моя стихия выталкивала его из себя изо всех сил. Ядовитый, он шипел с тех пор, как мы вошли в Неописуемую Область. Это не норма. Убирайся прочь!

Я не делал ничего. Просто сконцентрировался на силуэте ясеня, на корни которого капала моя кровь. Лед испарялся, как вода на раскаленном камне. Даже узловатый корень дерева окрасился в сероватый цвет. Постепенно огромные куски превращались в пепел, пока не стала видна глубокая яма.

– Назад, – пробормотал я, увлекая за собой Элин и женщину, причем последняя больше походила на мешок, и увеличил расстояние между нами и ясенем. – Не забывай: что бы ни случилось, ты остаешься со мной.

Дочка кивнула. Мороз окутал пряди ее волос. Словно паразит, он пробирался вверх. Сглотнув, я позволил взгляду скользнуть к отверстию в узловатом корне. Уставился в зияющую черную пустоту, но там!

Крошечное копыто. Оно царапало засохшую кору. Серый порошок просочился в глубину и намочил черно-белую полосатую лапу, которая в эту секунду высунулась из отверстия. Затем последовала вторая, а потом, принюхиваясь, осматриваясь, на свет появился маленький черный нос. За ним – длинная морда. Два огромных миндалевидных глаза с чертовски длинными ресницами.

Как завороженный я уставился на маленькую головку, которая вырывалась из корня. Казалось, у существа были с этим проблемы, и только мгновение спустя я понял, почему: уши его были огромными! Большие кроличьи уши, хотя эта штука больше походила на окровавленного детеныша зебры с лиловой гребенчатой гривой. Еще мгновение он боролся, а затем с глухим стуком приземлился задом на замерзшую усеянную скелетами землю перед нами. Его шерсть была взъерошена. Это животное выглядело как идеальное маленькое чучело. Оно не могло быть Джимини.

Невозможно.

– О-о-о-о! – Элин издала детский писк и взволнованно затопала ногами. – Какой же он милый! Могу я забрать его домой, папочка? Могу?

– Нет. – Я напряженно уставился на Джимини. Он все еще сидел на заднице и выглядел как самый настоящий невинный ягненок. – Оно опасно.

– Но оно не выглядит опасным! – Элин нетерпеливо дернула меня за рукав. – Пожалуйста, папочка, я буду хорошо о нем заботиться!

– Элин, нет!

– Но…

– Тихо!

Дочь сверкнула на меня глазами, и этого должно было быть достаточно, чтобы предупредить меня. Внезапно она вырвалась из моей хватки и ринулась вперед.

– Элин!

Я протянул руку, чтобы удержать ее, но моя дочь училась у меня – она была проворной. Одним быстрым движением девочка нырнула под мою руку, прыгнула вперед и приземлилась на четвереньки перед Джимини. Мороз добрался почти до ее макушки. Каждый раз, когда она двигала головой, он гладил ее по щекам. С ужасом я осознал, что кристаллики льда были не нежно-тающими, а острыми как бритва. На коже Элин возникло несколько красных порезов, но она смотрела только на Джимини.

– Эй, ты, милашка. – Элин улыбнулась. Медленно она протянула руку вперед. – Ты правда такой мягкий, каким выглядишь? Определенно! Дома у меня есть для тебя кое-что вкусненькое. Тебе нравятся пироги? Например «Данди»? Я не буду есть миндаль, он мне не по вкусу, но если ты хочешь…

Все произошло так быстро, что мои глаза едва смогли уследить за происходящим. Милая малышка-зебра открыла рот – и обнажила смертоносные акульи зубы, кончики которых были острее моего отточенного кинжала. Теперь не оставалось никаких сомнений в том, что это существо являлось Джимини. Красный дым вырвался из его горла в воздух и окутал Элин.

– Нет! – закричал я, но мой голос оказался приглушен ледяным воздухом. – Не надо! – Я отпустил слепую женщину и бросился вперед, но красный туман был подобен твердой, как сталь, стене. Удар отбросил меня назад, и внезапно в мои плечи вонзились длинные когти. Я быстро схватил свой кинжал и замахнулся, но…

…ничего не произошло. Когти удерживали меня на месте. Я не мог наступать или отступать, но никого не было видно. Грубый беспристрастный смешок донесся до моего уха.

– Папа!

С бешено колотящимся сердцем я встретил панический взгляд дочери, окутанный кроваво-красным туманом, пока внезапно…

О боги, оно проникало в нее! Сквозь поры девочки туман просачивался внутрь. Губы Элин приоткрылись. Ее панический взгляд стал апатичным. Джимини продолжал двигаться, расхаживая вокруг нее. Время от времени он обнюхивал малышку, ощупывал копытами. Я был словно парализован. Невозможно сказать, как долго длился этот момент. Мне это показалось вечностью, но возможно, прошли всего лишь секунды, когда я думал, что мое сердце разлетится на тысячу осколков. Ледяные скульптуры меняли свой облик. Они выглядели более кровожадными. И, как мне почудилось, приближались. Словно скульптуры были армией детенышей зебры, которые в эту секунду легко ступали по мерзлой земле.

Звук царапающегося льда разорвал тишину. Джимини остановился, когда добрался до меня. Он сел.

– Эмилль Вудворд!

Я вздрогнул. Голос прозвучал из ниоткуда, был ледяным и режущим. Давление когтей, все еще державших меня, усилилось. И вдруг я понял: они принадлежали Джимини. Так же как и бестелесный голос.

Я уставился на детеныша зебры, который, казалось, был самым славным маленьким пушистиком в зоопарке, и не мог в это поверить. Мой взгляд скользнул к Элин. Моя дочь сидела на мерзлой земле в нескольких футах от меня. Ее приоткрытые губы приобрели голубоватый оттенок, зрачки стали огромными. От зелени ее радужек почти ничего не осталось.