Проклятье сокровища Хроака

Билл прикидывает, что возле такого оазиса можно бы и заночевать: заодно и коням нашлось бы чего пожевать. Холмы теперь такие, что можно быть уверенными, что никто их кавалькаду, едущую по низу, по подобию долин или ущелий, не высмотрит. Билл сознательно выбирает путь по осыпям и каменным обломкам, и ручьям: тут даже лучшие следопыты не отследят.

Теперь они едут в тени: склон высокого увала загораживает от них садящееся солнце. Заметив довольно ровный участок каменистого плато, обильно покрытого щетинистой пожухлой травой, Билл говорит:

— Темнеет. Предлагаю разбить лагерь здесь. Площадка ровная. Спать будет удобно.

Возражать никто не стал.

Спальники и прочее барахлишко разгружают быстро. Куда больше времени уходит, чтоб напоить лошадей: их теперь восемь, а ведро, в которое Этьен сливает воду из бурдюков — одно. Но костёр Билл всё равно разводить запрещает:

— Пусть и не видно. Но — запах. А индейские воины, те, что поопытней, могут учуять дым чуть ли не с пяти миль. А при попутном ветре — и с десяти!

— Вам лучше знать, Билл. И поскольку нам лишние приключения не нужны, поедим, что Бог послал. А вернее — поищем, чем там снабдил своих наёмничков наш любимый Мозэс.

Наёмничков Мозэс снабдил неплохо.

Тут оказались и маисовые лепёшки, сохраняющиеся свежими добрых две недели, и сухофрукты — такие хорошо жевать, когда мучит жажда, да и полезны они — от цинги. Нашлось и виски. И копчёный окорок. Имелись в притороченных на спинах лошадей мешках и запасы дров, и, конечно, продубевшее на солнце до твёрдости доски, вяленное мясо.

— Билл. А что вы сделали с остальными лошадьми?

— Поздновато ты, дорогая, спохватилась побеспокоиться об их судьбе. Впрочем, эта трогательная забота о братьях наших меньших, пусть и спустя шесть часов, всё равно делает тебе честь. Ну а лошадей мы распрягли. И отпустили. Пусть себе бегают по прериям. И дичают. Они-то себе прокорм и ручьи найдут.

Поджавшая губы Линда делает вид, что сердится. Но ногу Билла перебинтовывает старательно. Как и голову. Говорит:

— Царапину на твоём лысом черепе, если честно, можно уже не бинтовать. Она поджила. А вот дырка в ляжке ещё кровоточит. Так что придётся тебе сегодня выпить ещё моего порошка.

— С чего бы это? — Билла невольно передёргивает, — Он на вкус — чистая хина!

— Болван. Это хина и есть.

— А-а. Ну тогда — давай. Лучше натощак принять эту дрянь, а потом — заесть и запить. Всё не так мерзко будет в горле.

— Ты про своё горло хоть мне не ври. Лужёная у тебя глотка!

— Ну, не без этого. Работа такая.

— Кстати, Билл. О работе. — к ним подходит Майкл с мешками продуктов от Мозэса, — Вот, хотел спросить. Нам ещё долго ехать?

— Точно сказать не могу. Карта — примитивная, — Билл легко восстанавливает в своей фотографической памяти чёртову карту, — Масштаба никакого нет, всё схематично… Но если прикинуть, что мы проехали уже где-то треть маршрута, то ещё минимум три-четыре дня. Но тут, в ущельях и долинах, придётся объезжать много камней и завалов. Переваливать через увалы и гряды. Это задержит. А если учесть, что на обратном пути нас будет ожидать «тёплый» приём, «возвращаться» придётся тоже вон туда, — он машет рукой вперёд, туда, куда они и направляются.

— А там — что?

— А там — другой штат. И другой шериф. И другой Мозэс. И налоговая инспекция.

— Хм-м… Перспективка… А, может, нам этого Мозэса просто пристрелить, как вернёмся? Тогда можно будет и вернуться.

— Не думаю, что это — выход. Ведь насчёт сотни головорезов на границе он вряд ли солгал! Как и насчёт стукачей и агентов в других городишках и посёлках.

В любом случае жить спокойно не дадут! Особенно, если прознают, что мы вернулись… Не пустые!

— Понятно. Но давайте всё же подумаем об этом потом. А вначале — дело.

— Точно. Этьен. Хватит их стреноживать — никуда они отсюда уже не убегут. Пошли ужинать.

Ужин, благодаря «разносолам» от Мозэса, получился и обильней и разнообразней, чем прошлый. Даже Линда, отваляясь от импровизированного стола, который Майкл организовал из застиранной простыни, заменявшей им скатерть, не удержалась: рыгнула. Впрочем, мило потупившись, и прикрыв чинно ротик — ладошкой.

Билл, не сдерживаемый приличиями, рыгнул в ответ куда раскатистей.

Этьен и Майкл переглянулись.

Майкл сказал:

— А неплохо, чтоб мне провалиться. Но если впереди — ещё минимум пять-шесть дней пути, мы вряд ли успеем прикончить припасы бандитов. И добраться до своих.

— Да и ладно. Солонина не портится, а хлеб у нас теперь в виде сухарей.

— Точно. Ну что, по кустам, и — укладываться?

— Пожалуй. А то сегодня мы что-то припустили во все лопатки. Наверное, пытались инстинктивно уйти от преследования.

— Нет, Этьен. Мы ехали так, как позволяет ход лошадей. Такой, чтоб они не устали, и не сдохли раньше времени от перенапряжения и жажды. Потому что пеший человек из этой дыры никогда не выберется. Но сейчас, когда горы рядом, и есть даже ручьи, можно о запасах воды и для них и для нас не беспокоиться.

— Прекрасно. Ну что? Леди желает сказку на ночь? Или, может, нужно рядом тёплое мужское тело, чтоб не замёрзнуть? Или наша дама так заснёт? — недвусмысленные взгляды, которые Этьен бросает на Линду, ту нисколько не смущают:

— Оставьте свои «тёплые» мужские тела себе! А у меня работа такая, что меня от них иногда подташнивать начинает!

На это Этьен не находит, что возразить, и все располагаются на своих спальных мешках, пока даже не забираясь внутрь. Майкл говорит:

— Как считаете, Билл? Сегодня — нужно сторожить?

— Думаю, нужно. Собственно, пока мы на индейской территории, сторожить так и так придётся всё время! Они ведь — всегда настороже. Охраняют свои земли. И эти дикари нашего белого брата, мягко говоря, не любят. И основания для этого у них есть.

— То есть, первопоселенцы и войска — их — того?

— И не только «того». Здесь местные поселенцы, бандиты, и войска не стеснялись в средствах: подбрасывали и вещи от больных оспой, и спаивали, и обманывали, и отстреливали, словно волков. И женщин воровали… Когда ещё не было заведений, типа того, что у Мозэса. Так что, думаю, хоть костра мы и не разводили, но опасаться надо: сторожевые пикеты индейцы повыставлять на границах своих владений не забудут!

— Понятно, Билл. Тогда моя вахта — снова первая. Затем — Вы. И последним сегодня — Этьен.

Возражений не нашлось, и вскоре Билл слышал могучий храп от одного из кузенов, и вздохи от второго. Но вот Этьен повернулся на бок, и стало тихо. Почти. Только стрекотали вездесущие цикады, и чуть подвывал ветер в ущелье…

Под эти умиротворяющие звуки, и успокаивающего вида настороженно сидящего возле груды мешков Майкла, Билл и уснул.

Проснулся от ощущения беды.

И точно: вон, через гребень увала, в сотне шагов от их лагеря, перебегают, пригибаясь, пять бесшумно движущихся удаляющихся фигур, две из них что-то тащат — похожее на мешок! Живой!!! Извивающийся.

Впрочем, Билл не обольщался, что такого «особо ценного» у них можно украсть!

Поняв, что чёртовы индейцы покинули их лощину, и возвращаться не собираются, он встал, и быстро подошёл к Майклу. Всё верно.

Заснул на своём посту, положив и спину и голову на мешки, уставший и прожарившийся за день старший кузен. А ещё бы — с непривычки-то. Здесь вам не город.

Билл прикрыл горе-часовому рот рукой, чтоб не зашумел спросонья. Прошипел в ухо:

— Майкл! Майкл! Просыпайтесь! Это я, Билл.

Майкл, дёрнувшись, и попробовав сесть и заорать, выпучил глаза. Хоть видно в свете звёзд и народившегося тоненького серпа месяца было плохо, Билла он всё же разглядел. Кивнул: можно рот отпустить! Билл тоже кивнул. Отпустил. Сказал шёпотом:

— У нас украли Линду.

— Кто?! Как?! Зачем?! — по глазам Майкла было видно, что он… Сильно удивлён. Если назвать это состояние столь слабыми словами. Но отвечать шёпотом не забыл.

— Индейцы. Пока вы спали, они подкрались. Зажали ей рот, связали. И унесли — я как раз проснулся, и заметил, как они скрываются вон за тем гребнем! — Билл махнул рукой, — Но никого из нас, и ничего из нашего барахла не тронули: иначе мы услышали бы, или почуяли. Ну а Линда сама захотела спать вон там: по её словам подальше от «тёплых мужских тел»!

Вот только насчёт того, зачем украли, и почему нас всё-таки не убили, у меня есть сомнения.

— В смысле — сомнения?!

— Ну, они могли специально оставить нас в живых, чтоб нас мучили угрызения совести — когда нам потом подбросят её изувеченный и изнасилованный труп! И мы бы рассказали об этом и остальным белым, когда вернёмся к ним! Чтоб те не совались сюда!

— И — что? Только для этого и украли?! Ну тогда они просчитались. Не стану я по обычной шлюхе плакать и сожалеть! И уж тем более — терзаться угрызениями.

— Ладно, Майкл, я просто пошутил насчёт совести. — Билл, видя, что Майкл просто не поверил ему, поспешил предложить другой вариант, — На самом деле им нужна не она. А информация о том, что мы на самом деле здесь делаем. И они будут её изощрённо пытать, пока она всё не расскажет. И они выбьют из неё и тот факт, что у нас — карта!

И уж потом от нас не отстанут! И убьют — наверняка!

— Но почему?!

— Этот чёртов клад… Как бы объяснить… Имеет для аборигенов сакральное значение! Он занимает огромное место в их системе верований. То есть он — часть их системы мировоззрения! И посторонние не должны его ни обнаружить, ни, тем более, забрать!

— Так, получается…

— Так получается, для нас жизненно важно Линду вернуть, а индейцев — перебить! Чтоб не лезли в наши дела! И не мешали.

— И как мы это сделаем?

— А очень просто. Сейчас разбудим Этьена. Разгрузим трёх лошадей от излишнего барахла. Возьмём все наши ружья. И патронов к ним, и револьверам. И двинемся.

— Догонять, стало быть, не будем?

— Нет. Будем тихо и мирно преследовать. По следам. Не попадаясь им по возможности на глаза. У нас преимущество: я захватил подзорную трубу наёмника Мозэса.

Этьен, когда ему рассказали о произошедшем, посмотрел на Майкла весьма свирепо:

— Не ожидал от тебя такого, братишка!

— Ха! — видно было, что и Майкл сконфужен, — Я и сам от себя такого не ожидал!

— Билл! А не лучше ли нам попытаться просто… Догнать этих индейцев?

— Нет, Этьен. Не лучше. Если они заметят, что мы их преследуем, могут просто пристрелить или прирезать Линду. Конечно, тогда она уж точно не расскажет им ничего, но! Кто тогда будет меня перевязывать? И поить горькой гадостью?

А самое главное — нас они даже и ничего не узнав, могут пристрелить в одну из следующих ночей. Просто для подстраховки: мало ли!

Лицо Этьена слегка вытянулось, конечно, когда он услышал о возможной судьбе Линды. Но он быстро взял себя в руки:

— Вам, уважаемый Билл, конечно, виднее. Вы тут всех и всё знаете.

— Да. Поэтому нам придётся взять это мерзкое дело в свои руки. И уничтожить тех из краснокожих, кто ещё остался в живых в их стойбище. Прямо всё их поселение. Не думаю, что наше Правительство это сильно расстроит. Да и фермеры нам спасибо скажут.