Отравленное сердце

* * *

Звук моих шагов терялся в переулках Тихого Ручья. Со стен полуразрушенного дома мне улыбалась первый министр. Каждый раз, когда я смотрел в ее серые глаза на плакатах, у меня сжималось сердце. На плакате крупными буквами было написано: «ПРОПАЛА БЕЗ ВЕСТИ. ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ».

Я засунул руки в карманы пальто и поднял взгляд к небу. Оставалось еще немного времени до наступления сумерек и начала охоты. Тем не менее улицы словно вымерли. Когда я миновал последний дом на улице и направился по тропинке в Хайлендс, за мусорным баком юрко скрылась крыса. Я воспользовался ветром, и тот перенес меня на несколько футов вперед, пока не доставил до кованых ворот поместья. В сером небе возвышались башни, а плакучая ива во внутреннем дворе печально свесила вниз свои ветви. Вдалеке каркнул ворон. Я прошел через двор, атмосфера которого была настолько мрачной, что я всегда задавался вопросом, собираются ли здесь мертвые души Бернеттов.

Сердце гулко забилось в груди, когда я ударил по деревянной дверной ручке в форме круглого колючего стебля. Глухой звук затерялся в жуткой тишине. Дверь открылась, и я задержал дыхание. Я, конечно, не ожидал, что передо мной окажется Тираэль… но Камрин я ожидал увидеть еще меньше.

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, и сердце снова подпрыгнуло. Угрызения совести разъедали мои внутренности.

– Эмилль. – Девушка вцепилась пальцами в дверную ручку, будто та была ее якорем, а на ее губах появилась робкая улыбка. – Привет.

– Привет. – Я прочистил горло. – Тираэль здесь?

На ее лице промелькнуло удивление.

– Я только что видела его. Он на собрании.

– Благодарю. – Я протянул руку и немного оттолкнул Камрин в сторону, чтобы пройти мимо нее. Она неловко споткнулась. Девушка смотрела на меня, сбитая с толку. Было видно, что ей больно. Очень больно. Я уже почти добрался до внушительной лестницы, когда до меня донесся ее робкий голос.

– Эм, что…

– Мне очень жаль, Кам. – Дерево перил ощущалось на моей ладони прохладой. – Я был гребаным засранцем, и мне никогда не следовало целовать тебя. Мне очень жаль.

Ее взгляд сверлил мою спину.

– Ты ничего не почувствовал? – прошептала она.

Только теперь я повернулся и встретился с ней взглядом. Камрин выглядела обиженной. Огорченной. Разочарованной. Это был настоящий ад, но ничего другого я и не заслужил.

– Почувствовал, – тихо сказал я. – Даже очень много чего. Но иногда правильные вещи случаются в неподходящее время.

Ее подбородок дрожал. Это было больнее любой атаки темного.

– Это из-за Иззи.

Я открыл рот, но ничего не сказал.

– Или как?

– Да.

От боли она закрыла глаза. Мой желудок сжался.

– Камрин…

Я быстро сделал несколько шагов к ней навстречу, но девушка отступила, подняв ладонь, словно защищаясь.

– Не надо!

Я сразу же остановился.

– Мне очень жаль

– Не говори этого. – Она сглотнула. – Не лги мне больше, Эмилль.

– Это не ложь.

– Ложь. Я в курсе. Иззи сказала, что только вчера между вами что-то произошло. – Она глубоко вздохнула. – Я говорила тебе, что поцелуй был дурной идеей из-за Иззи, а ты сказал… ты сказал…

– Знаю. – Я нервно вытер лицо. – Это тоже было правдой. И теперь это все равно не имеет значения, потому что…

– Почему?

Я прикусил нижнюю губу.

– Неважно. Но то, что произошло между мной и тобой… – На мгновение я отвел взгляд, будто на перилах лестницы меня ждал подходящий ответ, которым я мог бы воспользоваться. – Мне нужно время.

– Время?

– Чтобы разобраться с собой. Выяснить, чего я хочу.

Пальцы Камрин вцепились в ее шерстяной свитер.

– Я понимаю.

Некоторое время мы смотрели друг на друга. На ее губах застыла грустная улыбка, на моих – извиняющаяся. Затем я повернулся и пошел дальше по лестнице. Каждый шаг по мраморной плитке отражался от стен, пока я приближался к двери салона. По коридору разносились голоса. Я услышал, как прозвучало имя первого министра, смех Бабы Грир между хриплыми вздохами и ругань Эльсбет в адрес своей матери.

Я постучал, голоса смолкли, и я вошел. Салон был заполнен азлатами. Я узнал среди них и иностранцев. Даже Синклеры стояли в тылу в коричневых брюках, закутанные в свои темно-зеленые туники.

– Простите, – сказал я. – Но могу ли я похитить Тираэля на несколько минут?

Женщина высокого роста издала уничижительное шипение. На ее груди красовался герб дворца. Поскольку дело касалось первого министра, неудивительно, что дворец прислал депутатов из шотландского полка, чтобы посоветоваться с нами о дальнейших действиях. Для меня не являлось новостью, что многие из них ненавидели меня после того, как мою мать сослали жить к Одиноким сестрам за нарушение верности полку. Мама была одной из них, пока не нарушила правило о неразглашении, чтобы предоставить внутреннюю информацию Сифре Иверсен.

Я несколько вызывающе выгнул бровь.

– Есть что сказать?

– Ты воняешь, как сын предательницы, Вудворд.

– А от тебя пахнет предрассудками. Может, тебе стоит сблизиться с Арчибальдом Бернеттом.

Эльсбет прищелкнула языком, Далзил воскликнул: «Вудворд!» – а Баба Грир снова разразилась смехом. Мой взгляд блуждал дальше, пока я не обнаружил Тираэля. Он казался пустой тенью. Я кивнул в сторону прохода, после чего он поднялся и последовал за мной.

– Что такое? – спросил Тираэль, как только дверь захлопнулась. На нем была темная футболка, но руки Ти были татуированы сверху донизу, так что выглядели они как художественно украшенные рукава. А еще Тираэль похудел. Его скулы выступали сильнее, чем обычно, щеки впали, мышцы стали более четкими, потому что теперь их скрывало меньше жира.

– Ти, с тобой все в порядке?

– Да. – Он мрачно посмотрел на меня. – Поэтому ты позвал меня?

Я должен был догадаться, что Тираэль так отреагирует.

– Нет. – Я смотрел на портрет Болдуина Бернетта – серьезного, статного предка всего семейства. Его усы были аккуратно закручены, монокль на глазу отполирован. Грир всегда говорила, что ее прадедушка переродился в лице Арчи. – Я должен тебя кое о чем спросить.

– Спрашивай.

Я подошел к арочному окну и провел пальцем по шипастому орнаменту на стекле.

– Я вошел в Неописуемую Область Мертвых лесов. – Тираэль молчал, поэтому я продолжил. – И встретил некоего Джимини.

– Ты хочешь сказать, что вызвал некоего Джимини. – Я повернул голову, чтобы посмотреть на него. Его пристальный взгляд пронзил меня. – Джимини не встречается нам случайно. Нужно вызвать его.

Иногда я проклинал Тираэля за его знания.

– Да, – неохотно признал я. – Я вызвал его.

– Зачем?

– Из-за Элин.

– Ты хотел узнать, что в ней.

Я кивнул.

Он вопросительно поднял брови.

– И?

Мой взгляд снова скользнул через окно, выходящее во внутренний двор. Я увидел юного Макса Эверстоуна, который сидел под прикрытием плакучей ивы и чертил палкой запутанные линии на земле. Он мельком взглянул вверх, на башни, на ту часть замка, где находилась комната Коры.

– Его слова гласили следующее. – Я отвернулся от мальчика и сосредоточился на Тираэле. – «Эта девочка – первое рождение черного проклятия. Проклятие, которое также паразитирует на твоем друге, забирая его жизненные силы». – Тираэль уставился на меня, на его лице отразился неприкрытый ужас. – Что за проклятие имеет в виду Джимини?

Мой лучший друг не ответил. Он стоял там как вкопанный. Я нахмурился.

– Ти.

– Я не знал, что у них был запас.

– Запас?

Тираэль опустил веки.

– Я думал, что уничтожил все.

– Клянусь богами, Ти, о чем ты говоришь?

Теперь он посмотрел на меня.

– О проклятии.

– Каком проклятии?

Он сглотнул.

– Тогда, в те годы, когда меня не было…

– Да?

– Меня похитили. – Теперь он уставился в окно. – На мне ставили эксперименты. Я не знаю, почему. Но они хотели… они хотели использовать мою плоть и кровь с помощью темной магии, чтобы произвести потомство, которое отличалось бы от нас, азлатов. Было бы более могущественным.

– Над тобой? – Я был озадачен. – Но ты же азлат. Как потомкам возможно стать более могущественными?

– Я не знаю. – Тираэль наблюдал за Максом, который в этот момент превратился в орла и улетел. – Они говорили о том, что я другой. Что во мне живет что-то, чем они хотели воспользоваться, вместе с сердцем другого могущественного азлата.

– Чьим?

– Понятия не имею. Когда мне удалось сбежать, я уничтожил их припасы с моей плотью. С моей кровью. Но, должно быть, что-то осталось. – Он повернулся ко мне. – И что бы они ни задумали, похоже, это сработало.

Теперь ужас охватил и меня. Ошеломленный, я смотрел на профиль своего лучшего друга, не в силах вымолвить ни слова.

– Мы должны положить этому конец, Эм. Проклятию. Силам Элин. Это должно прекратиться. – Решимость отразилась на его лице. – Мы должны наконец проникнуть в голову этой женщины, чтобы получить Безграничную силу.

Это был он. Тот момент, когда у меня перехватило дыхание. Как, черт возьми, я должен был сказать ему, что незнакомка пропала?

– Ти… – Я сглотнул. – Женщина…

Тираэль сразу же насторожился.

– Что с ней?

Я шумно выдохнул и закрыл глаза.

– Она пропала.

Тишина. Бьющиеся сердца. Звук закрывающейся двери. Затем…

– Что ты сказал?

В его голосе сквозила ледяная угроза. Спокойная, расчетливая. Я открыл глаза и увидел в глазах Тираэля войну.

– Она была со мной в Мертвых лесах. Я хотел, чтобы Джимини осмотрел ее. Но после того, как он закончил с Элин, на нас напали, и женщину… ее схватили.

Тираэль не пошевелился. Он просто стоял там, совершенно спокойный, и смотрел на меня. Я считал секунды. На пятой Ти моргнул. На седьмой у него раздулись крылья носа.

На тринадцатой он ударил.

Его кулак прилетел в челюсть, в висок, в нос. Я почувствовал вкус крови, но позволил этому случиться. Потому что все было в порядке. Я не заслуживал ничего другого. И это было не проявлением борьбы за власть, а возмездием. Моя спина врезалась в стену. Болдуин Бернетт свалился мне на голову. Тираэль схватил меня за воротник и притянул к себе. Его дыхание было учащенным и бесконтрольным.

– Мне очень жаль, – выдавил Тираэль. – Мне очень жаль. Жаль. Мне очень жаль. – Его руки дрожали. – Войди в мою голову. Сделай так, чтобы это прекратилось. Эта женщина… она была моим единственным шансом. Кора. Это… проклятие. Я не контролирую себя. Если ты не остановишь меня, я могу убить тебя. Пожалуйста, Эм.

Я смотрел на его золотистые радужки широко распахнутыми глазами. Два глубоких вдоха, и я оказался в его голове. Смятение внутри его тяжело давило на мои плечи. Мне стоило больших усилий прорваться сквозь хаос и найти доступ к гневу Тираэля. И это было ужасно. Свежая, сочащаяся рана, которую невозможно заткнуть. Мои конечности протестовали, когда я собрал все свои силы, чтобы бороться с волнами ярости. Их было трудно отогнать, но чем сильнее я продвигался вперед, тем дальше они отступали. Снова и снова я вырывался и сдерживал эмоции гнева, наблюдая, как разглаживаются жесткие черты лица Тираэля. Когда я наконец выбрался из его головы, он снова контролировал свое дыхание.