Отравленное сердце

* * *

К тому времени как Экзодия приземлилась на утесе Тихого Ручья, красные облака уже давно были вытеснены обычной серой дымкой Шотландии. Измотанными конечностями я соскользнул со шкуры своего дракона и похлопал его по боку, после чего Экзодия снова набрала высоту, а затем бросилась в Северное море, барахтаясь в волнах, словно игривый дельфин.

Все коттеджи поселка выглядели одинаково: заброшенными и унылыми. Но только один из них был в состоянии схватить мое сердце и крепко сжать его. Дом Натаниэля Иверсена находился в стороне от остальных, на дальнем краю утесов. Кирпичи обветрились, крыша покрылась зеленым илом. Шторы за грязными окнами были задернуты, а сад выглядел так, словно подвергся вандализму.

Я приближался к дому осторожными шагами. Войдя в сад, краем глаза заметил какое-то движение, но прежде, чем успеть среагировать, почувствовал острую боль в икре. Задыхаясь, я посмотрел вниз и увидел голого гнома.

– Ах ты, скотина, – прошипел я, наклоняясь и хватая существо за шиворот. Затем быстро оторвал его от себя. Он пискнул, и, когда я посмотрел ему в глаза, гном горько заплакал. По его маленькому лицу стекали густые холодные слезы.

– Ну-ка тихо!

Гном покачал головой, словно упрямый ребенок.

– Если ты не дашь мне то, чего я хочу, я скажу хозяину дома, что ты собрался подслу-у-ушива-а-ать!

Клянусь богами, я терпеть не мог этих тварей. Они за сотню миль чуяли интриги и засады.

Я мрачно посмотрел на него.

– Чего ты хочешь?

Он хныкнул.

– Гусиные лапки!

Я закатил глаза, порылся в своей сумке и бросил одну на землю, прежде чем сбросить и гнома.

– А теперь убирайся к черту.

– Вы, азлаты, такие противные, – сказал гном дерзким, шепелявым детским голоском и удалился, напоминая гадкого гоблина. – Противные, противные, противные, о да!

Я крался вокруг дома, сам не зная, что делаю. Хотел ли я увидеть Хелену? Хотел ли просто почувствовать, что нахожусь рядом с ней? Или желал закончить то, что задумал в более юном возрасте, пока прозябал в ледяном подвале, получая новые глубокие шрамы на теле? Я не знал. Все, что я знал, – это то, что пришел сюда, потому что мое сердце не позволяло ничего другого.

До меня доносились голоса. Я сосредоточился на открытом окне, подошел к нему бесшумными шагами и прислонился к стене дома с закрытыми глазами.

– …думал, что теперь потеряю и тебя. – Натаниэль.

– Я в порядке. – Хелена.

– Ты лжешь мне.

– Ну, раз ты так говоришь. Я жива. Я в Тихом Ручье и жива. Это имеет значение, верно?

– Нет. Для меня важно, чтобы ты была счастлива. Но ты несчастна, дитя.

Голос Натаниэля сорвался. Это было так непривычно для него, что я открыл глаза и не мог не наклониться, чтобы заглянуть сквозь щель между шторами. Старик сидел за кухонным столом спиной ко мне, Хелена расположилась напротив него. Она рассматривала свои руки. Натаниэль вытер лицо рукавом. Боги, неужели он плакал?

– Если ты хочешь, чтобы я убил этого ублюдка, скажи.

Хель по-прежнему не поднимала глаз, но нахмурилась.

– Ты говоришь о Тираэле?

Он хмыкнул в знак подтверждения.

Хелена скривила рот.

– Нет.

– Но он обманул тебя. Тираэль принес тебя в жертву, как и свою сестру.

Мой желудок сжался.

– Мы оказались бы не лучше, ответь мы на это убийством. – Хелена провела пальцами по мокрым волосам. Кружева доходили ей до бедер, а халат, в который она была закутана, заканчивался чуть выше колен. Под воротником я мельком увидел ее боевой шрам. Sea ka zterak. А черная метка темного народа на шее контрастировала с кожей. Но даже только что принятый душ не смог скрыть усталости в ее глазах. Она открыла рот, снова закрыла его. Но потом:

– Я не хочу быть похожей на него.

Слова Хелены вонзили стрелу мне в сердце. Я смотрел на нее, смотрел на шрам от ожога, на ее разрушенный мир, осознавал трещину в ее чистой душе и возненавидел себя. Это я сделал. Я сломал Хелену. Она вложила свое доверие, свои чувства, свою улыбку, свое счастье в мои руки. А я все это уничтожил. И чем дольше я смотрел на нее, тем бессмысленнее мне все казалось. Все это время я был уверен, будто месть удовлетворит меня, но этого так и не произошло. По правде говоря, я уничтожил не только Хелену, но и себя самого. И Мира это знала. Все это время. Теперь она упивалась моей болью, как и собиралась, в то время как я оставался самым настоящим глупцом, полагая, что могу быть выше самих Верховных.

– Я пытался добраться до тебя. В Круачейн.

Хелена подперла щеку кулаком и устало посмотрела на деда. Но блеск в ее глазах выдавал, как она была тронута.

– В самом деле?

Натаниэль кивнул.

– Как раз вчера. Я хотел использовать силу луны, чтобы получить доступ к Авалону с помощью черной магии. Но мне отказали.

Ах, вот что он пытался сделать в Хайлендсе!

Хелена вздохнула.

– Я собираюсь сегодня пойти в колледж.

– Что ты такое говоришь? – Ее дедушка выпрямился. Я понял, что он сжал руки в кулаки. – Ни в коем случае!

– Я хочу, чтобы жизнь продолжалась. Чтобы все вернулось на круги своя. И это может произойти только в том случае, если я буду заниматься своей привычной жизнью. – Она сглотнула. – Если я уже не могу забыть случившегося, то, по крайней мере, мне нужно двигаться дальше, верно?

– Но твое состояние…

– Стабильное. – Она ободряюще улыбнулась дедушке. – Жислен вылечила меня. Я не испытываю боли. – Какая-то странная тень скользнула по ее лицу. – А то, что сломано внутри меня, не заживет так быстро.

Натаниэль тяжело дышал, затем кивнул.

– Хорошо. Но я сделаю тебе еще чаю.

Натаниэль отодвинул стул. Ножки заскребли по дереву. Чтобы не попасться на глаза Хелене я отстранился от окна и прислонился к стене. Мое сердце болезненно колотилось в груди, и я был не в силах его успокоить. Как бы сильно ни старался. Даже трепещущие нервы не слушались моих приказов. Внутри бушевал абсолютный хаос. Пора было убираться отсюда.

Преисполненный решимости, я оттолкнулся от стены и пересек сад. Я почти добрался до ограды, когда…

– А теперь давай помедленнее, Бернетт.

Мой желудок подпрыгнул. Я обернулся, и там была Хелена. Одетая в халат, она стояла на пороге, ее руки были засунуты в карманы, ноги босые.

– Что тебе здесь нужно?

Я посмотрел на нее и увидел, как поднимается и опускается ее грудь, рассматривал ее слегка покрасневшие щеки, полные губы, поврежденную кожу на виске, и у меня захватило дыхание.

– В следующий раз, когда захочешь подкрасться к моему дому, тебе не следует связываться с гномом.

– Ты это слышала?

– Он сказал мне.

– Он сказал тебе? – Эта проклятая тварь. – Когда?

– Ты здесь, чтобы поболтать о гномах?

Я захлопал ресницами.

– Хелена…

– Прекрати. – Она скрестила руки на груди. – Не говори со мной так.

– Как?

– Как будто я что-то значу для тебя. – Хелена прищурила глаза. – Как будто тебе действительно жаль, Тираэль.

– Ты ведь понятия не имеешь.

Она фыркнула.

– О, или Финли. – Это имя, вырвавшееся из ее уст, стало самой настоящей пыткой. – По какой-то причине ты – сломленный принц и теперь ненавидишь весь мир и жизнь, и тебе наплевать на всех, пока ты добиваешься своих эгоистичных целей.

Я сглотнул.

– Это неправда.

– Ах, да неужели? – Ее улыбка стала злобной. – Значит, ты просто так сдал меня боссу темного мира? Пожертвовал своей сестрой ради какого-то гребаного ответа? Потому что это было просто весело в тот момент? – Хелена безрадостно рассмеялась. – Такой кайф, да?

Какая-то часть меня хотела рассказать ей все. Часть, в которой все еще билось сердце, требуя освобождения, та часть, что желала обнять Хелену и рассказать ей, что побудило меня к этим поступкам. К желанию дать клятву Мире. Но другая часть, та, где не росли цветы и каждое семя счастья превращалось в пепел, разжигала ненависть. Она все еще хотела заставить девушку страдать из-за того, что произошло.

– Ты должна знать одну вещь, Хель. – Я посмотрел вдаль, на вздымающееся море, затем снова на нее. – Мое обещание было искренним.

Она подняла бровь.

– Какое из них?

– Тогда. В лесу. Я хотел вернуться.

– Да, конечно. – Хелена закатила глаза. – И ситуация с Ваалом тоже была просто глупой ошибкой, не так ли?

– Я хотел вернуться, – повторил я. – Потому что я тебя… я… – На мгновение я зажмурил глаза и покачал головой. Не мог произнести этого вслух. – Но не получилось.

Она сглотнула, однако ее голос все еще звучал агрессивно.

– И почему нет?

– Потому что ты позаботилась об этом.

Впервые с тех пор, как Хелена вернулась, я увидел, как на ее лице появилось выражение, отличное от ненависти: удивление. Смятение. Она моргнула. Ее руки опустились вниз.

– Что ты такое говоришь?

– Я сожалею о том, что сделал. Но в то же время это меня удовлетворяет.

– Тебе доставляет удовольствие знать, что меня пытали?

– Да. – Я сглотнул. Мой подбородок снова задрожал. Когда я отдышался, ничего не произошло. – Потому что сначала ты пытала меня. Потому что ты предала меня первой после того, как я отдал тебе свое сердце. И это было так больно, Хелена. – Мой голос сорвался. – Так чертовски больно.

Хелена уставилась на меня. Я разглядел ужас на ее лице. И неверие.

– Как ты смеешь? – прошептала она. – Как ты смеешь утверждать такое, Фин?

Фин. Боже, эта боль. Эта пытка.

Я закрыл глаза. Боль просачивалась сквозь вены. Медленно выдохнув, я сказал:

– Есть некая ирония судьбы в том, что происходит между тобой и Декланом. – Безрадостная улыбка тронула мои губы. – Это все так иронично, учитывая, что именно с него все и началось когда-то. – Я открыл глаза. Слезы застилали мне обзор. – Как началось, так оно и должно закончиться, а, Хель?

Она застыла на месте. Ее голубые глаза впились в мои. Я поднял руку, показывая ей внутреннюю поверхность ладони, которую украшал длинный шрам.

– Какая ошибка. – Я сжал губы, чтобы сдержать слезы, а затем сказал: – Какая глупая, глупая ошибка, эта проклятая клятва.

Затем повернулся и ушел. Я слышал крики Хелены, хотя они были приглушенными. Я слышал ее, потому что в эту секунду нервы девушки были в полнейшем беспорядке.

И мои тоже.