Ушма

Я отложил тетрадь и встал с кресла. Ненависть растекалась по мне раскалённой лавой. Она обжигала грудь, испепеляла нутро, бешенным пламенем ревела в моей голове. Я был пылающим демоном мщения, но что я мог сделать?.. Чудовище было наказано… Наказано страшно и безжалостно, но все эти дети… Все эти чудовищные мучения… Весь этот ужас, боль, страдания, отчаянье… Десятки смертей, сотни загубленных жизней, тысячи надломленных судеб… Зачем?.. Для чего я всё это увидел?..

Я взял нож и спустился вниз. Последние остатки страха слетели с меня как старая змеиная кожа. Я больше не хотел прятаться. В доме должно было уцелеть хоть одно зеркало. Я хотел взглянуть в него, чтобы на прощанье увидеть свои человеческие глаза. А потом… а потом, когда ведьма узрит меня, она пустит по моему следу своих псов, во главе с хромой тварью… Я буду ждать его здесь… Я буду готов…

Я крепко сжал рукоятку ножа. Я не питал иллюзий. У меня не было ни малейшего шанса в этой схватке. Просто перед тем как исчезнуть в бездне, я хотел вонзить клинок в горло этому чудовищу, чтобы хоть на мгновенье ощутить её чёрную кровь на своих руках. Всё остальное меня больше не волновало.

В коридоре меня ждал Свифт. Его взор был чёрен и неподвижен. Он куда то снова меня звал, но я больше не желал играть в его игры. Я попытался обойти его, но оскалился и увеличился в размере в несколько раз, полностью перегородив коридор. На меня смотрел огромный зверь с чёрной пастью и горящими глазами. Он не хотел меня пускать, но я не боялся его. Я поднял нож и направил большое ржавое лезвие ему в морду. Я что то кричал ему. Хрипел. Проклинал. А затем бросился на него, не помня себя, как Олег на ведьму, желая умереть, но он сбил меня с ног, обезоружил и прижал к полу, так что у меня хрустнули кости. Его клыки были прямо у моего лица. Я откинул голову назад, подставляя ему горло, но ничего не произошло. Зверь держал меня так некоторое время, а затем мягко спрыгнул в сторону и вновь стал привычного мне размера.

Я с трудом сел. Свифт смотрел на меня стоя вполоборота. Сейчас он казался созданием из тумана. Его глаза смотрели прямо на меня. Он хотел показать мне что то ещё. Что то очень важное. В последний раз. Но он не настаивал. Это должен был быть мой выбор.

Я поднялся.

— Идём…

Мы вышли из дома и двинулись по тропе в сторону реки. Туман стелился у наших ног, закрывая землю, но я не боялся оступиться. Я ничего больше не боялся. Свифт шёл прямо передо мной. Плавно и ровно, словно не касаясь земли лапами. Последние ошмётки цивилизации остались позади. Теперь только болота и чёрная осока окружали нас со всех сторон. Мой путь завершался. Я чувствовал это.

Вскоре, я понял, что мы бредём по холодной воде. Она постепенно поднималась всё выше и выше, и вот я уже брёл по грудь в воде, и по горло в тумане. Я всё ещё видел Свифта впереди себя. Было не ясно идёт он или плывёт. Он всё больше сливался с туманом и бывали моменты, когда его спина расплывалась у меня перед глазами.

Мы прошли ещё немного и вода достигла груди, а затем горла. Туман закрывал всё вокруг. Я двигался по наитию, чувствуя смутное движение впереди себя. Какие-то подводные создания касались меня с разных сторон, а холодная вода что-то шептала. Дно стало уходить из под моих ног и легкое течение медленно понесло увлекло меня за собой. Я пытался плыть, но вода была вязкой и тягучей, как варенье. Она обволакивала меня и постепенно засасывала вглубь. Я бросил последний взгляд в туман. Прямо напротив меня стоял полупрозрачный, клубящийся призрак. Он смотрел на меня чёрными глазами ночи и улыбался, как это умеют делать только собаки. Я сделал судорожный рывок, но вода захлестнула меня своим удушливым покрывалом, и закрутила, и понесла за собой.

Смерть коснулась меня и мягко сдавила грудь, баюкая и утешая, прогоняя последний испуг жизни, как прогоняют неясные обрывки сна. Я улыбнулся и протянул к ней руки, потому-то неожиданно узнал в её лике улыбающееся лицо своей матери. Боль исчезла, и страх оставил меня. Я больше не сопротивлялся. Я сам был этой водой. Я сам был этим безмерным молчаливым потоком струящимся в вечном водовороте без конца и начала. Я был мелодией смерти и она несла меня вглубь, всё ниже и ниже, быстрей и быстрей, к истоку всего сущего, что лежал по ту сторону жизни и смерти.

Но тьма была не полной. Иногда, я видел всполохи чёрного света, делающего мрак вокруг серым, и понимал, что я не один в этом безбрежном океане. Множество теней неслось в нём вместе со мной. Огромные и крохотные, узнаваемые и бесформенные, подвижные и безвольные, отчётливые и неясные. Все они двигались по неимоверной, перекрученной спирали, которая уходила вниз и в бок, исчезая в безбрежный просторах, там, где полыхала чёрная гроза.

Это странствие длилось вечно и недолго, а затем вода начала теплеть и становится невесомой, так что я не мог понять, нахожусь ли я по-прежнему в глубине или плыву на поверхности. Я больше не видел вспышек таинственного света, но чувствовал, что вода отпускает меня. Кругом по-прежнему царил густой мрак и полная тишине. Я не понимал, в каком положении я нахожусь и где заканчивается моё тело. Я ощупывал своё лицо, руки, ноги, пытаясь осознать свою целостность, но она ускользала. А потом, я ощутил под ногами дно и побрёл во тьме, чувствуя, как вода скатывается с меня, опускаясь всё ниже и ниже, покуда я не вышел на сухую поверхность.

В стороне от меня виднелось тусклое пятно света. Казалось, что солнечный луч пробивается сквозь толщу мутной воды и тает во мраке. Я двинулся туда, сквозь густую, вязкую тьму, раздвигая её руками как джунгли. Я продирался вперёд как тянущийся к солнцу росток, слепой и бездумный, но полный неистовой жажды существования. Тьма угасала. Лёгкий ветерок дул мне навстречу, принося с собой шелест трав и ароматы жаркого лета. Я приблизился к свету и увидел, что за ним пылал ослепительный солнечный день. Шквал красок, звуков и запахов обрушился на меня со всех сторон. У меня закружилась голова и я едва не упал, но затем, увидел его…

Олег лежал притаившись среди кустов, недалеко от меня, широко раскинув ноги и опершись на локти. На его правой руке тускло блестел тяжёлый кастет. Время от времени он торопливо его облизывал, точно его мучала нестерпимая жажда.

Он следил за темноволосой девочкой лет 13 в светлом бикини, которая плескалась в небольшом песчаном карьере вместе со своими подругами. Вот она вылезла из воды, подбежала к сидевшей на берегу пожилой женщине, что то ей сказала, наспех вытерлась полотенцем и стала надевать свои сандалии. Увидев это, Олег проворно отполз назад и кинулся к тому месту, где была его прежняя засада — рядом с утопавшей в зарослях тропинкой.

Когда он устроился там, я был прямо за его спиной. Солнце било мне в глаза, и я поднял руку, чтобы заслонить их. Хищник внутри него что-то почувствовал и он порывисто обернулся, но ничего не заметил, и вновь устремил свой взор на тропу. Он весь напрягся и подобрался для броска. Его шея налилась тёмной кровью, а рука крепко сжала кастет. Он ни о чём не думал в ту последнюю минуту, когда девочка торопливо обходила карьер, чтобы вступить в заросли. Он был только голодным зверем, готовым убивать…

Я знал, что за этим последует. Меня не нужно было подталкивать. Я ждал этого момента всю жизнь. Множество жизней…

Я прыгнул вперёд, прямо в удушающую от распаренных трав жару и приземлился обеими коленями ему на спину, чуть ниже лопаток. Внутри него что то хрустнуло и воздух с громким свистом вырвался из его лёгких. Он задёргался, пытаясь перевернуться, но я схватил его левой рукой за волосы и что есть силы рванул на себя. Затем я выхватил висевший у него на поясе нож и одним широким взмахом вскрыл ему горло от края и до края. Его голова запрокинулась назад так далеко, что мы на мгновенье встретились взглядами, но едва ли он что то увидел.

Кровь — горячая, алая, безумная хлынула на землю. Олег захрипел, затрясся, засучил ногами, но я навалился на него сверху и вдавил в землю, как он вдавливал своих жертв. Я вдыхал пьянящий запах смерти и чувствовал, как ослабевает сжавшееся подо мной тело зверя и замирает стук его сердца. Мне самому хотелось впиться зубами ему в загривок и терзать распростёртое на траве чудовище, но я сдержался, и глухой рык в моём горле смолк не родившись.

Девочка беспечно прошлёпала мимо, ничего не заметив. Впереди её ждал долгий, светлый, жаркий летний день, а следом ещё и ещё, и ещё. Её сердце пело, хоть она, быть может, и не слышала этого. Бесхитростная, вечная, сверкающая мелодия жизни неслась отовсюду. Я слушал её, уткнувшись лицом в горячую, солёную, пузырящуюся влагу и улыбался.