Паранойя. Маскарад

– Да, кто-то рассказывал что-то о том, что профсоюз оплачивал его путёвку. – Вспомнил я. – Я в принципе, не против поехать порыбачить. С какого числа нужно написать заявление?

– Вчера. – Смеясь, ответил Рон Пэйтсон. – Как я сказал, я звоню вам уже три дня. Лучше, чтобы завтра вы уже были с сумками в аэропорту.

– Боюсь это невозможно. Буквально сегодня меня назначили старшим в расследовании важного дела.

– Детектив, вы ведь понимаете, что дела не закончатся, дайте мне пять минут, и начальник отдела убийств будет извещен о том, что вы вынужденно отправляетесь на заслуженный отдых. Я уверен, что ему тоже проблемы с управлением не нужны. Подумайте, уже сегодня – ни звонков, ни убийств, ни проблем, кроме выбора удочки.

Я помолчал, обдумывая заманчивую альтернативу. С одной стороны, было бы замечательно вырваться из надоевшего серого города и провести неделю другую вдвоем с Джессикой в небольшом домике на берегу Миссисипи… Но с другой… Дело было слишком пустым, ни зацепок, ни возможных подозреваемых. Дело было странным, оно держало меня, и я хотел разобраться сам, пока время ещё было.

– Думаю, ваше предложение может подождать до понедельника. Тогда и решим, и если к этому времени расследование затянется, я передам его напарнику и поговорю с начальством.

– Сэр, поймите, нужно…

Но я уже принял решение.

– Мистер Пэйтсон, позвоните мне в понедельник. – Перебил я его и положил трубку.

Как только я положил трубку, над столом навис Шеф.

Вот откуда он узнал, а?

– Кто звонил? – Спросил он.

– Профсоюз хочет отправить меня в отпуск за их счет. – Развел я руками. – На рыбалку.

По лицу шефа скользнула тень.

– А чего ты удивляешься, Джейсона полгода назад в Вашингтон отправляли в тур, всей семьей ездил. Ты согласился?

– Не вовремя.

– Себе не изменяешь. – Вздохнул Шеф. – Зря отказался.

– А вы бы отпустили?

– А меня был бы выбор?

– Я не отказывался. Переживем выходные, посмотрим.

– Ну-ну. Есть прогресс по делу?

– Не особо. – Сознался я. – Нужны результаты экспертизы. Вечером Тони их заберет.

– Ладно, время до завтра у нас есть. – Хмуро сказал Шеф. – С утра у тебя что-то должно быть.

– Понял. – Кивнул я.

– А пока езжай домой, выспись. У тебя лицо помятое.

– Это бессонница.

– Конечно. – Недовольно согласился он. – Давай, проваливай отсюда.

Я посмотрел на часы, полпятого вечера.

На парковке я забрал свой старенький форд, который не видел уже недели две. На улице ничего не изменилось – утром тускло, днем тускло и вечером также. Хренов город, а ещё говорят, что в Чикаго погода дрянь.

Домой я не собирался, моя квартирка была забыта, также как и форд. Я снова поехал к Джессике.

– Всё нормально? – Спросила она, пока я был в ванной.

– Да, тяжелый день.

– Опять.

– Да.

Я вышел из душа, тщательно вытирая полотенцем непослушные волосы. Я совсем себя запустил, – они уже почти доставали мне до плеч. Протерев зеркало, я начал зачесывать волосы назад, чтобы не появиться завтра на работе как Норман Ридус.

Глаза слипались, я задумчиво смотрел на своё отражение в зеркале. Шеф был прав, – выглядел я не ахти.

Ярко выраженные европейские скулы и выступающий подбородок теперь покрывала черная щетина, а под ореховыми глазами висели мешки как у императора Палпатина.

– Но всё равно, ты самый красивый. – Улыбнулся я отражению. – Никогда об этом не забывай.

Но побреюсь я завтра. Сегодня опять лень.

– Ты что-то сказал? – Послышался голос из кухни.

– Нет, нет, Джес. Просто…

Я одел домашние штаны и футболку и босиком прошлёпал к ней.

Мне нравилась её квартира. Мало того, что она была в центре, всего на пару улиц выше моего участка, так ещё была просторная и светлая, с лоджией и балконом. Её отец владел автосалоном немецких марок, и продавались машины, судя по всему, неплохо.

Высокие голубые потолки, светло-серые стены с витиеватым узором, минимум мебели и украшений. Во всей квартире был лишь один цветок и одна фотография на стене. Даже телевизор был встроен в стену, чтобы не занимать пространство.

Мне нравилась её квартира, но Джес мне нравилась больше. Она не задавала лишних вопросов, не давила на меня и ей нравилось быть сверху, когда я устал. Главное, она не напоминала мне Кристи.

– Расскажешь, в чем дело? – Спросила она, накрывая на стол.

Я залез в холодильник и достал початую бутылку виски и половину лимона.

– Не очень хочется. И боюсь, тебе тоже не понравится, если я расскажу.

– А если не в подробностях?

– Человеку лицо отрезали и наизнанку пришили.

– Фу. – Скривилась она. – Да, пожалуй, не нужно. И виски тебе зачем?

– Алкоголь нужно принимать таким, какой он есть. – Изрёк я, наливая стакан.

– Влад, ты в последнее время часто пьешь. Ты не боишься стать алкоголиком? – Серьезно спросила она, мило хмуря брови.

– Я что похож на труса? – Улыбнулся я.

Она тяжело вздохнула.

– Успокойся, всего один стакан. – Сказал я. – Я же сказал, – тяжелый день.

Я помог ей с сервировкой, поставил на середину стеклянного стола блюдо с тушённым мясом, она разложила мексиканские лепешки и поставила чашечку с белым соусом. Было похоже, что на этот раз она готовила сама, а не заказывала еду из ресторана. Не представляю, как она успевала заниматься этим после работы.

– Как у тебя дела? – Спросил я, усевшись за стол и глотнув виски.

– На работе? Да, в общем, всё по-старому… – Протянула она. – Даже скучно как-то.

Работала она исполнительным директором в страховой фирме, клиентами которой были преимущественно покупатели автомобилей из салонов её отца. Неудивительно, что генеральным директором был её дядя. Даже не знаю, что должен делать исполнительный директор страховой фирмы…

– Вот Ванесса в декрет уходит со следующего месяца. – Добавила она. – Буду искать замену.

– Угу… – Многозначительно промычал я, накалывая вилкой кусочек мяса. Почти уверен, что это была крольчатина. – А знаешь, у меня есть интересная новость.

– Выкладывай. – Улыбнулась она.

– Мне позвонили из профсоюза, – хотят отправить меня в отпуск.

Я рассказал о предложении союза, и она, как мне показалось, воодушевилась.

– Давай поедем, только ты и я. – Вот что она сказала.

Она ещё что-то щебетала про какой-то новый фильм, который выходит в прокат со следующей недели, и что если я не пойду с ней, она пойдет с подругой, и, конечно же, обидится. Я обещал сходить с ней, если меня совсем не замучают на работе. На выходных должен прийти электрик, проложить проводку в ванной под новый проект, а ещё у одной из её подруг день рождения в понедельник, нужно пойти. Отмечать будет в баре, ты же любишь бары, Влад?

Я покивал.

Влад любит бары и не понимает в электрике, что мне ещё сказать?

После ужина я переместился на диван, напала усталость и безразличие. Я почти ничего не съел, аппетита не было.

– Тебе нужно поспать. – Она заботливо погладила меня по голове, и поправила простынь. – Я выключу твой телефон, окей? А то не дадут глаз сомкнуть.

– Угу. – В полусне согласился я.

Я ещё посмотрел эпизод занудного сериала про демонизм, и заснул на рекламе новой колы.

“ Новый вкус для молодых и активных” – Вещал рыжеволосый подросток на скейте с экрана. – “ Кола и черника – мой выбор!”

Я проснулся где-то через часа два. Расстроено принял к сведению, что опять началась бессонница, и головная боль только усилилась.

Часы смотрели на меня исподлобья, показывая половину второго ночи. Время писателей, Брюса Уэйна и меня.

Я тихо поднялся с дивана, массируя виски. Внутри черепной коробки гудело целое студенческое общежитие, с гномами кузнецами и рок фанатами в придачу. Я должен был успокоить этот балаган.

Днём это была её квартира, – она дышала и светилась, звучала шелестом её шагов, подкупала минимализмом и чистотой, – это был дом, где всё стояло на своём месте.

Ночью жилище становилось моим, и почти превращалась в моё убежище на Рибейро Драйв. Я включал торшер на кухне, которым Джесс никогда не пользовалась, и всю ночь перемещался по единственному маршруту по маякам – от слабо освещенной лоджии до этого единственного источника света.

Джессика заняла спальню, и я тихо прошел на кухню, чтобы не разбудить её. Я поплыл сквозь мрак как старый потёртый бриг, взял бутылку Джека, привычно прокрался в лоджию, где, кутаясь в халат, и засел в кресле, прислушиваясь к раскатам грома вдалеке.

Говорят, что дом там, где тебе хорошо. Сейчас это был мой дом.

Я пил виски, вглядываясь красными глазами на огни города, вспоминая детали убийств. Интересно, Тони что-то нашёл, или плюнул и уехал домой?

Я не трудоголик, но такие ночи … Они просто случаются. В последнее время всё чаще.

Мысли следовали за поднимающимся к потолку табачным дымом, тихо клубились там, – в сумраке, ваяли из серого тумана образы и переживания прошедшего дня. Иногда всполохами облачка и завихрения дыма перекрашивались в зеленый свет, отражающийся от мигающей внизу по улице вывески на аптеке.

Нас было трое – я, Джек Дэниэлс, и промокший город за стеклом. И у нас троих была бессонница.

Город молчал, я отвечал ему тем же. Джек тихо напевал песню, позвякивая льдом в стакане.

Я размышлял о сегодняшнем дне, о жертвах и фактах. Уликах, которые я мог упустить. Вещах, которым не придал значения.

Я думал о той девчонке, – Селине, и об обстоятельствах её смерти. Если бы не она, дело было бы гораздо проще.

Этот город неспокойный, нужно просто открыть утреннюю газету, чтобы это понять. Нападение могло быть никак не связано с нашим делом. Но это не делало это убийство менее странным.

Можно ли было связать его с человеком без лица? C одной стороны, явных доказательств не было, с другой, почерк был слишком похож. Либо это невероятное совпадение, либо убийца тащился через полгорода именно к ней. В таком случае нужно копать в этом направлении.

Я включил телефон и отыскал присланные с утра фото, ещё раз посмотрел на черно-белое изображение девушки.

Она также грустно смотрела на меня в ответ.

Я откинул тяжелую голову на изголовье кресла и прикрыл глаза. Во рту был привкус виски и чего-то ещё. Пробивающееся через закрытые веки мерцание рисовало необыкновенные картинки в моём воображении.

Вот я стою под окнами её дома. Я знаю, она ждёт меня. Именно сегодня, именно этой ночью она сидит и ждёт, хотя сама пока не до конца понимает чего именно. Я поднимаюсь по пожарной лестнице, медленно, чуть дыша, чтобы не спугнуть. Её окно манит меня теплым, мягким оранжевым свечением, я волнуюсь, но поднимаюсь по скользким металлическим ступеням, всё ближе к заветному огоньку. Я замираю у её окна, вглядываясь в её одинокий силуэт напротив телевизора. Она сидит неподвижно, замерев и уставившись в темные полоски на экране. Она ждёт.

Окно приветственно приоткрыто, я, дрожа от возбуждения, осторожно поднимаю его, впуская в квартиру холодный ветер, дождь и ночь. Я знаю, что она не отреагирует. Сквозняк пронесся по комнате, всколыхнув её волосы, – она даже не поежилась. Я уже почти внутри, не отрываясь слежу за ней, волнуюсь и потому допускаю ошибку, – локтём я цепляю вазу с цветами, и она падает на паркет, звон режет нашу тишину как садовые ножницы прекрасный цветок.