Паранойя. Маскарад

– Я тоже. – Неожиданно для себя призналась она.

Он сел поровнее и мягко взял её за руку, после чего поднял рукав её кофты, разглядывая шрамы от порезов на кисти.

– Ты пыталась убить себя? Зачем?

Мэнди вспомнила ту дождливую ночь за окном и с трудом сдержала всхлип.

– Наверное, я просто… была слишком одинока. Хотела привлечь внимание.

– Когда хотят привлечь внимание, режут поперек, неглубоко. В случае если хотят быстрее покончить со всем, режут вдоль, как у тебя.

Она лишь промолчала.

– Я понимаю тебя, даже слишком. Иногда…

– Просто хочется взлететь над крышами.

– Да, взлететь над ними.

Он снял капюшон, подставив лицо ветру. Мэнди с удивлением отметила, что он блондин. Он был коротко пострижен, но яркие волосы было непросто скрыть. Почему-то этого она не ожидала.

– Ты часто об этом думаешь? – Спросила она. – О смерти?

– Слишком часто. Особенно когда один. Бывает просто не с кем это обсудить, другие только осуждают или сочувствуют, будто разговор о болезни какой-то, это ведь не депрессия. Это другое.

– Я тоже. – Поддержала она его. Ей очень захотелось открыться. – Я пыталась второй раз, но меня остановила мама. Я хотела прыгнуть с крыши.

– Я не осуждаю и не жалею, можешь мне поверить. – Кивнул он. – Я просто понимаю. Чего бы ты хотела больше всего в жизни?

– Не знаю… Уехать отсюда, куда-нибудь далеко, путешествовать, как ты. Когда ты собираешься уезжать?

Её вдруг охватил страх, что она больше никогда его не увидит. Не то чтобы она ему полностью доверяла, но Майкл ей по-настоящему нравился, и разочаровываться в нем совсем не хотелось.

– Если честно, я не знаю. Этот город был щедр ко мне. – Ответил он. – Но и задерживаться здесь я не планировал. Если хочешь, можешь поехать со мной.

Это было слишком резко. Мэнди не была дурочкой, такое предложение насторожило её, оттолкнуло. Пришло понимание, что она совсем его не знает, и мотивы его могут быть совсем не чисты. Она отстранилась, немного отсела в сторону.

– Успокойся, – улыбнулся он, – ты что, подумала, что я хочу развести тебя на секс? Сколько тебе лет, 16?

– Вообще-то 17. – Оскорбилась она.

– По-твоему, мне это нужно? – Насмешливо спросил он.

– В смысле?

– В смысле, разве я похож на парня, который рискует всем, ради того, чтобы совратить несовершеннолетнюю? Мэнди, это глупо, пубертат у меня уже прошел.

Она молчала, пристыженная. Ей было обидно и стыдно одновременно.

– Ты неправильно меня поняла. – Продолжил он. – Я предложил тебе поехать со мной, потому что ты мне нравишься. Хочешь по-честному? Я наблюдал за тобой несколько дней, перед тем как подойти. Ты зацепила меня, вот и все. Ты привлекательная и смешная, и красивая, и я почему-то подумал, что мы сможем сразу же найти общий язык. Я бы хотел быть с тобой, но предложение сделал не для того, чтобы стянуть трусики. Я хочу проводить с тобой время, быть рядом. Пока мы не узнаем друг друга получше.

Такого ответа она не ожидала. У неё были парни, и она понимала, что довольно привлекательна несмотря на отсутствие макияжа и мальчишеский стиль одежды. Но никто не разговаривал с ней об отношениях так просто, и так по-взрослому. Это было более чувственно, чем “Я тебя хочу”, и гораздо честнее, чем “Я тебя люблю”. Это было как – “Я желаю быть с тобой и готов обжечься, если нужно”.

– Извини, просто это было неожиданно, и я…

Он слегка наклонил голову, мило улыбаясь.

– Я бы никогда так с тобой не поступил. Я подумал, что тебя здесь ничего не держит, насколько я могу судить. Ничего не мешает тебе прямо сейчас спуститься и уехать со мной, просто потому что мы можем это сделать. Да, конечно, на “стройке” осталась твоя сумка с вещами, но думаю в ней нет ничего, что нельзя было бы купить по пути в аэропорт. Надеюсь, паспорт с тобой.

Она смотрела в его улыбающееся лицо и не могла поверить. А поверить так сильно хотелось!

– Поехали. – Вырвалось у неё и она прижалась к нему всем телом.

Он будто ждал этого, легко охватил её за талию и поцеловал в губы. Она думала, что он поцелует с языком, как она привыкла, но его поцелуй был нежным и взрослым. Он только коснулся её губ, остальное могло опошлить момент.

И в этот момент прилива чистого удовольствия, не было на земле никого счастливее чем Мэнди.

И тогда она умерла.

Она почувствовала острую боль под сердцем, а когда посмотрела вниз увидела лишь рукоятку ножа, что торчала из груди и громадное красное пятно, что расплывалось на белой футболке. Она непонимающе посмотрела на Майка и встретилась с синевой его глаз. Она утонула в этой глубине.

Майкл мягко опустил её на землю и держал за руку, наблюдая, как тело бьют конвульсии. Из её приоткрытого рта покатилась тонкая струйка крови, он тут же заботливо стёр её платком. Ничто не испортит её красоту.

Когда черты её лица разгладились, а глаза застыли, глядя в небо, он отпустил руку, и вернулся к парапету. Закурил, наблюдая за городом. Пора было бросать эту привычку, в последнее время он слишком разбаловал себя.

Он посмотрел на тело Мэнди. Красивая девочка. Когда он привел её сюда, он так надеялся, что ошибся.

Увидев порезы на руках, он понял, что чутье не подвело его и на этот раз. К сожалению.

Если бы у Майкла была хоть крупица эмпатии, он бы ненавидел себя за то, что сделал. Но Майкл не мог испытывать чувств, его вел только холодный разум. А разум говорил ему, что девочка с каре должна была умереть сегодня, счастливой. Потому что, в ином случае, она умерла бы через месяц или год, но ужасно несчастной. У нее не было шансов, она уже была мертва, когда познакомилась с ним.

Вообще, когда Майкл приехал сюда, он надеялся убить только одного человека, который, как сам Майкл верил, должен был дойти до грани. Он выждал достаточно времени, чтобы встретиться с ним снова. Он хотел прикончить его и уехать как можно быстрее. Но всё пошло не по плану.

Прикончить этого человека не вышло, слишком многое было не так, как Майк задумывал. Зато он прочитал в газете о массовом убийстве, и о том, что у жертв срезали лица. Тогда в голову Майка пришла идея, – если повторить способ убийства, то труп упадет в общую копилку другого убийцы и никто не будет искать его, Майкла. Так что, он так и сделал.

Майкл убил мужчину возле бара, и оставил труп на видном месте.

Каково же было его удивление, когда на следующий день труп исчез, а в газетах никто не написал о новой жертве. В эфире тоже было лишь молчание.

Телевидение, газеты и радио промолчали и во второй раз.

И в третий.

Тогда Майкл задумался, как такое может быть? Как бы фантастически это не звучало, но кто-то подчищал за ним, чтобы не раздувать слухи после массовой резни. Это было на руку Майклу, и останавливаться он не собирался. А после того как упоминания о первых жертвах вообще стали исчезать из новостей и интернета, маньяк понял, что кто-то очень могущественный пытается замять это дело.

И Майкл не сдерживался.

Он выбросил бычок вниз и обернулся, глядя на девушку, имя которой уже вылетело из головы. Мэнди? Да, точно. Он не хотел уродовать ей лицо, она была прекрасна именно сейчас, такая, какая есть. Но, что же было делать… Он хотя бы исполнит её последнюю просьбу. Он представил, как её легкое тело падает вниз с крыши…

– Я буду следить за твоим полетом. – Пообещал он и задумчиво посмотрел на заходящее солнце.

Майкл часто представлял себя в разных ситуациях, его богатое воображение постоянно подкидывало ему разные сюжеты. Когда он готовил себе сэндвич, то мог комментировать процесс, представляя себя ведущим кулинарной передачи, – “Дорогие зрители, теперь кетчуп, но немного и что очень важно, его нужно размазать по всей поверхности хлебного кусочка!”

Завязывая шнурки перед выходом из номера, он видел себя героем романа, – “ Его мускулистые руки плотно затянули шнурки на ботинке, изящным и быстрым движением перехватили пластиковые поводки и сделали виртуозный узелок бабочку.”

Сейчас он представлял, что заходящее солнце, это огромное зеркало объектива, за которым спрятался оператор. Майкл снимался в фильме, в ужастике про маньяка.

Мистер М растянул губы своей лучшей улыбкой в этот вымышленный объектив и подмигнул ему.

– Ты ведь меня видишь, не так ли? – Спросил он у оператора, не отрывая взгляда. – Не знаю, откуда ты взялся и почему смотришь на меня…

Но я вижу тебя тоже.

М. склонился над телом и приготовил нож.

Черт, как же не хотелось резать эту милую мордашку.

– Ну что поделать, раз у вас так принято, кто я такой, чтобы нарушать традиции. – Вздохнул М. и принялся за работу.

Немой и невидимый оператор был его единственным спутником.

Да, да… Именно ты.