Паранойя. Маскарад

Я сел на одно из кресел и закурил. Одна из уцелевших бутылок шампанского оказалась очень кстати, меня мучала жажда.

Я не мог поверить в происходящее, в то, что у меня получилось. Я осмотрел залитый кровью холл, трупы, застывшие в самых разных позах, и поразился ещё раз. Я сделал это, я отомстил, и почему-то был ещё жив! Я на такой расклад не рассчитывал и не знал, что делать дальше.

Багровое пятно на рубашке становилось больше, каждое движение причиняло нестерпимую боль в боку. Я нащупал спину, там тоже было влажно от крови, – пуля прошла навылет. Черт, теперь во мне на два отверстия больше, но в больницу я точно не собирался.

Я допил шампанское из бокала и бросил в него сигарету. Я ещё не закончил.

В зале было шестеро, новоприбывшие были вооруженным эскортом, их можно не считать. Шестеро, а не семеро. Место во главе стола пустовало. Оставался ещё владелец поместья и он должен быть где-то неподалёку.

– Нужно завершить начатое. – Шепнул я себе, и кривясь от боли, поднялся на ноги.

Мой путь вел меня на второй этаж.

Ещё одна лестница, но поменьше, длинные коридоры с комнатами для гостей по бокам. Я чувствовал, что я близко, словно охотничий пес я шел на запах дичи.

Ещё один широкий коридор, где на стенах висели большие портреты. Джентльмены и дамы замерли на полотнах, холодно взирая на меня сквозь время. Лицо каждого на портрете было скрыто за белой маской, видны были только глаза. Мне стало немного не по себе.Зачем рисовать портреты в масках? Рядом с картинами стояли застекленные постаменты с предметами, которые ранее могли принадлежать изображенным людям. Кусок ткани, блокнот, потёртый револьвер, моток веревки, золотая монета… Я всё шел и шел по этому музею, оставляя за собой бордовые капли и теряя силы с каждым шагом.

Когда я подошёл к красивой и вычурной двери, я уже знал, что это вход в кабинет хозяина, по-другому и быть не должно.

Дверь была не заперта, я ступил в большую комнату, заставленную шкафами с книгами и произведениями искусства. В дальнем конце кабинета располагался массивный рабочий стол, рядом с ним, в кресле каталке, сидел мужчина, читая что-то в планшете. Рядом с ним находилась капельница с зеленоватой жидкостью, незнакомец был опутан медицинскими трубками, через которые в его вены поступали вещества.

– Добрый вечер. – Сказал он тихо, не отрываясь от чтения.

– Добрый вечер. – Кивнул я, взводя курок.

***

На удивление он был молод, на вид не больше тридцати. Тонкие светлые волосы зачесаны набок, гладко выбрит. Он был слабого сложения, одет в махровый халат и домашние туфли. Подойдя к нему ближе, я понял, что ошибаюсь касательно его возраста, – несмотря на внешний вид, его белесые глаза выдавали умудренность и вечную усталость. Это были глаза старика.

– Я безоружен. – Заявил он.

– А мне плевать. – Парировал я, поднимая пистолет.

– Я так не думаю. – Спокойно сказал он. – Я предполагаю, у вас есть вопросы, а у меня есть ответы на них.

– Ты Фрэнсис, как его там…

– Да, меня зовут Фрэнсис Анкастер Третий. Вы же можете не представляться, мистер Ковач. – Он плавно показал на кресло напротив. – Присаживайтесь, отдохните.

– У тебя есть выпивка? – Спросил я, осматриваясь.

– Да, прошу, угощайтесь. В шкафу есть отличный экземпляр.

Я приоткрыл дверцу минибара, достал желтоватую бутылку с надписью Талмор.

– Хороший, односолодовый, 40 лет выдержки. Вам должно понравиться, сэр. – Прокомментировал Фрэнсис.

Я налил буро-коричневую жидкость в стакан и залпом выпил. Язык и горло обожгло огнем.

– Ну, как вам?

– Крепкий. С колой бы его смешать. – Хмыкнул я и налил ещё, а после чего опустился на кресло, стараясь не потревожить рану.

Ни один мускул не дернулся на его лице.

– Очень жаль… – Только и произнес он. – Мистер Ковач, ответьте пожалуйста, мои соратники… Они мертвы?

– А ты как думаешь? – Спросил я, улыбаясь.

– Что же вы натворили… – Он откинулся на изголовье, глядя в потолок.

– Убрал мусор, вот что. Хочешь сказать, они погибли незаслуженно?

– Конечно нет, мистер Ковач. Это не справедливо. Вы, верно, полагаете, что мы обезумевшие богачи, которые забавляются сатанинскими обрядами? Это не так, и, вы не поверите, но я всё могу объяснить.

– И зачем тебе это?

– Это же очевидно, я теплю надежду, что выслушав меня, вы не захотите меня убивать. Я выторговываю свою жизнь.

– Или тянешь время.

– Поверьте, нет. Никто нас не потревожит, по крайней мере, пока я жив.

– Хорошо. – Кивнул я. – Давай, – что такое Маскарад?

Я поставил бутылку на стол, нагло закурил и приготовился слушать. Фрэнсис лишь немного повернул голову ко мне и говорил размеренно и тихо, что я едва мог разобрать слова.

– В то, что я вам расскажу, вам сложно будет поверить, мистер Ковач. Но примите уверение, каждое моё слово – чистая правда. Когда достопочтенный джентльмен, сэр Авраам Берроуз, основал поселение, которое сейчас известно как Масс-коуст сити, он завел отношения с соседями, странным племенем Махаоков.

– Это я уже знаю.

– Позвольте, я всё же продолжу. Индейцы были и правда особенным народом, они поклонялись собственному богу – Акутаси, Кровавая Луна... Они держали в тайне жертвоприношения и священные обычаи, и сэр Берроуз не интересовался ими до поры и до времени. Однажды ночью, Авраам увидел сон. В нем он был объят священным пламенем и танцевал вместе с дикарями под кровавой луной, при свете благословенного огня. К нему пришел ангел, в обличии индейского шамана, прекрасное существо, которое рассказывало Аврааму невероятные великие вещи. Ангел убеждал, что с Берроуз должен узнать тайны мироздания и проникнуться верой, о которой ему поведают племя Махаоков. Авраам потратил три года, чтобы узнать обряды индейцев и добиться их доверия, прежде чем ему разрешили присутствовать при обряде Жертвоприношения, который впоследствии и станет маскарадом. В ту ночь ему явилось видение, – Авраам встретился с Богом, который изменил его жизнь. Белый человек принял свою ношу пророка и основателя, и стал проводником божественной энергии в наш мир. Все это звучит дико и безумно, я прекрасно это понимаю, однако же, вам интересно будет дослушать.

– У меня не очень много времени, Фрэнсис. Скоро ты отправишься к своему богу, а я к своему.

– Я постараюсь сократить рассказ. Наш основатель стал первым жрецом. Раз в пять-шесть лет он мог общаться с богом, когда последний просыпался. Акутаси приходилось кормить, он требовал жертвоприношений, человеческих смертей, лицевых скальпов, и Берроуз следовал древним обрядам, избавляя поселение от преступников и черни. Его сын укоренил обычай в массах, проводя роскошные балы в те недели, когда божество просыпалось, так и появился Маскарад. Вы, наверное, задаетесь вопросом, – зачем убивать людей ради придуманного божка? Берроуз мог быть помешанным или душевнобольным, индейцы лишь дикари, для которых жертвоприношение являлось нормой. Как мог столь дикий обычай дожить до наших дней?

Я лишь склонил голову набок и хитро прищурился, наблюдая за Фрэнсисом. Эх, был бы рядом молоток…

– Я отвечу. – Продолжал он. – Вы, разумеется, уже успели прочувствовать на себе гнев нашего бога, верно? Это похоже на оживший кошмар, настоящий ад, который невозможно терпеть и от которого нельзя укрыться. Это происходит, когда Акутаси недоволен, когда он голоден, когда ему мешают. Вы так же уже успели убедиться в силе его влияния на людей. Мало кому удается сопротивляться…

– И это твоя отговорка? -Хмыкнул я.

– Я ещё не закончил. Я лишь пытаюсь сказать, что влияние этого существа реально. Оно по-настоящему может менять мысли людей и вторгаться в чужое сознание. То, что вы пережили было тоже по-настоящему. Как и его голод. Мы предполагаем, что эта сущность, кем бы она ни была, не более чем энергетический вампир. Оно питается страхом, ужасом, смертью. Оно словно батарейка заряжается от самого сильного всплеска энергии, но для этого ему нужно, чтобы кто-то подал ему жертву на блюде.

– Почему дети? – Спросил я, чувствуя, как снова закипает гнев.

– Десерт. – Просто ответил он, даже не моргнув глазом. – Вы же пробовали каре ягненка, мистер Ковач? Оно ведь гораздо мягче и вкуснее мяса барана. Телятина тоже тает на губах, её даже жевать почти не нужно. Самое вкусное мясо. Детская энергия заряжает бога гораздо сильнее, ведь их страх невероятно силён, а боль чиста.

– Ты конченый ублюдок.

– Я знаю. – Грустно кивнул он. – Поверьте, я знаю. Но дайте мне закончить, и вы всё поймете.

Я не ответил, лишь глотнул из стакана и закурил следующую сигарету.

– Как бы вы ко мне ни относились, знайте, что мы хотели прервать обряд. Дети всегда были камнем преткновения. Несмотря на всю силу и власть, что давал ему бог, Берроуз не был психопатом, и когда кровавая луна потребовала от него детских жертв, Авраам решил прервать обряд. Вдобавок в городке начались склоки и возникли подозрения в причастности мэра в пропажах людей.

– И что произошло?

– В архивах сказано, что была вспышка чумы, но на самом деле, всё было не так. Все жители города словно обезумели. Они убивали друг друга на протяжении двух недель, а когда Маскарад был окончен, почти никого не осталось. Больше половины горожан погибло. Я тоже пытался остановить это. И я так сожалею… Десять лет назад я не смог сделать того, что потребовала Кровавая Луна, я отказался. Случилось землетрясение, которое вызвало сильнейшее наводнение, что видел город. Несколько районов оказались под водой, тысячи погибших, невероятные разрушения, вот последствия моего отказа.

– Десять лет назад? Вы всё же выполнили его веление, не так ли, Фрэнсис? – Сжал зубы я.

– После того как нас покарали, нам пришлось. Он хотел их, и он уничтожил бы весь Коуст-сити, если бы потребовалось. У нас не было выбора. Каждый из нас плакал в том детском приюте, мистер Ковач. Я плачу до сих пор.

Он замолчал, потупив взгляд. Я подлил виски в стакан левой рукой, правая начала неметь.

– Теперь вы понимаете? Это мой крест, моя ноша. То, что мы делаем, ужасно, но это спасает тысячи и тысячи жизней и держит этот город на плаву. – Добавил он.

– К чему маски? Зачем эти обряды со срезанием лиц?

– Ритуалы существуют, чтобы их исполнять в точности, а не затем, чтобы подвергать сомнению порядок действий. – Грустно улыбнулся он. – Эти правила были установлены ещё до Махаоков и их менять нельзя. Дело в том, что Бог не понимает слов, он не умеет разговаривать и не испытывает к обычному диалогу никакого интереса. Ему более важен процесс общения через чувства, мысли, и переживания. Я полагаю что первый контакт человека и этого существа происходил через ритуалы и порядок действий. Таким образом, Бог осознает, что жертва принадлежит лишь ему, и может присутствовать на казни, в ином случае обряд может сорваться.

– Я не понимаю, как это, сорваться?

– Я покажу вам кое-что. – Фрэнсис открыл один из шкафчиков и достал оттуда герметичную пластиковую колбу. – Вот, взгляните.

В прозрачном футляре было нечто, что мне сложно было принять. Это был длинный узкий предмет, немного изогнутый и острый, похожий на шип неизвестного растения или древний кинжал без ручки. Материал предмета был темным и монолитным, слабо поблескивал, выглядел ребристым и неровным и напоминал панцирь.