Паранойя. Маскарад

– Что это? – Спросил я, повертев футляр в руках.

– Это перст Кровавой Луны, мистер Ковач. Это – коготь бога. Его плоть. – Пояснил культист. – Семь подобных шипов были получены от Махаоков, и если ритуал проходит по правилам, коготь начинает светиться. Именно этим предметом надлежит закончить ритуал и забрать жизнь, одним ударом в сердце. Мы не до конца понимаем природу этого предмета, но одно мы знаем точно, – этот коготь живой. Он действует как медицинский шприц, всасывая при ударе кровь, а после ритуала он каким-то образом перерабатывает её и начинает выделять зеленую густую жидкость.

Я лишь взглянул на него в недоумении. Я потерял суть разговора, мозги кипели, будто я только что узнал, что всё вокруг хренова матрица. Нет, черт возьми, я в кроличью нору лезть не хочу.

– Индейцы пили эти выделения, и те, кто выживал после, жили гораздо дольше сородичей и почти не болели. – Улыбался Фрэнсис. – Белые люди начали использовать эту субстанцию более эффективно, вводя её внутривенно, но риск не пережить результат, ещё оставался. В наше время мы вводим её в кровь порционно, вместе с соляным раствором, буквально по грамму на несколько литров. Это занимает очень много времени и высасывает уйму сил, но последующий эффект того стоит.

– Отвратно.

– Только с первого взгляда, мистер Ковач. Мы кормим коров травой и пьем их выделения в виде молока, едим яйца, икру, мед. Так что, процесс вполне вписывается в рамки нормального. Мы насыщаем его и потребляем выделяемые соки, переработанный экстракт.

– Сколько тебе лет, Фрэнсис? – Спросил я, поддавшись догадке.

– Девяносто два года, мистер Ковач. – Устало ответил он и показал на капельницу, из которой по трубкам тек раствор. – На самом деле, меня зовут Фрэнсис Анкастер Первый, пришлось уже умереть дважды. Моему отцу было сто сорок семь, когда он погиб в том самом наводнении. Это дар нашего бога, взамен на жертвы, которые мы несем. Я получил огромное наследство и легко его приумножил. Я могу жить очень долго, пока эссенция Луны питает мой организм, но я глубоко несчастен и был избран нести это знание и ношу. Если бы я мог, мистер Ковач, я бы с радостью поменялся с вами местами.

Я сделал несколько глубоких вдохов, выпил ещё из стакана. Голова шла кругом, то ли от потери крови, то ли от безумия, которым пытался меня заразить этот нувориш. Мерзавец же сидел не двигаясь, с каменным лицом, лишь изредка прикрывая веки, будто хотел спать. Часы маятник над книжным шкафом отчитывали половину четвертого утра, в капельнице пузырился зеленый раствор.

– Вы же изучали его, так? – Я показал на шип.

– Слишком мало данных. Материал очень прочный, не поддается разрушению внешних факторов, времени, грибку. Оно неживое, по крайней мере, при детальном осмотре. Структура очень близка к панцирю ракообразных, в остальном все совпадения заканчиваются. Мы не знаем что это, и человечество никогда не сталкивалось с подобным материалом. Единственное, что доподлинно известно, коготь древний, очень древний. Существо, которому принадлежал этот отросток, существовало задолго до динозавров, вероятно, в эпоху Кембрийского взрыва, около пятисот миллионов лет назад.

– Хорошо, я спрошу, – что такое ваш бог, и каким образом он влияет на людей?

Старик немного подвинулся, глядя то на меня, то на артефакт на столе.

– Это живое существо, и оно, без сомнения, разумно. Мы думаем, что он телепат. – Пожал плечами он. – Это его способ общения, трансляции своих мыслей. Эффект воздействия недолог, но очень силен, поражает в небольшом радиусе, до тридцати километров, скорее всего, прохождению сигнала мешает толща земли.

– Звучит бредово.

– Это единственно доступное объяснение. Он каким-то образом способен контактировать с нами на отдалении.

– Ты сказал, он под землёй?

– Да. Конечно же, с приходом индустриализации, наше общество приложило все силы, чтобы изучить его. Мы запускали экспедиции в недра земли под городом, автоматические буры и сканеры.

– И какой результат?

– Взгляните сами. – Он постучал пальцами по невидимой клавиатуре столешнице и передо мной возникло изображение на прозрачном экране.

– Это самое четкое изображение из всех, что удалось сделать. Результат сканирования горных пород, глубина более пятнадцати тысяч метров, это глубже, чем Кольская сверхглубокая скважина.

Картинка была похожа на изображение после медицинского обследования, – сонографии или магнитной томографии. Сине-черное изображение, в центре которого было расплывчатое пятно. Само пятно было похоже на горбатого карлика, которого кто-то безжалостно смял. Приглядевшись, оно напомнило мне многоножку, что свернулась в клубок.

– Оно находится в подземной пещере, частично заполненной водой. – Продолжил Фрэнсис. – По всем параметрам, оно давно погибло, но мы предполагаем, что сверху лишь окаменелый наружный скелет. Оно напоминает членистоногое, во многом близко к известным существам того времени. Человечеству, к примеру, известны Артоплевры, самые гигантские беспозвоночные многоножки, у которых, к слову, не было рта для питания. В остальном, сомнений нет, перед нами трилобит, то же строение, тип конечностей, мощный панцирь, длинное тело... Вот только размер не соответствует. Он примерно пятьдесят километров в диаметре.

– Но ведь оно мертво. Это просто гигантское ископаемое.

– Мы тоже так считали, но за несколько часов до того самого наводнения, датчики зафиксировали движение внутри костяного скелета. Внутри что-то есть, нечто живое.

– Что именно?

– Мы не знаем. Я лично могу только предположить, что огромный трилобит всего лишь эволюционный кокон. Но, что скрывается внутри, мы можем лишь предполагать...

От этих слов мне стало совсем не по себе.

Вопросы заканчивались, после того, что он рассказал, было наплевать по каким принципам они выбирали жертв, как подготавливались и сколько человек участвовало в убийствах. Все детали разбивались о твердый панцирь фантастической теории о жутком монстре под кроватью. Верил ли я ему? Стоит спросить, верил ли я себе, в первую очередь. Я безжалостно застрелил как минимум шестерых невооруженных людей, не имея даже улик в их причастности к убийствам. Как я мог теперь судить, где правда, а где нереальные допущения?

– Вы общаетесь с ним, только во снах и видениях?

– Нет. – Признался он. – Это место выбрано не случайно, внизу, в подвале есть алтарь, он стоит там с незапамятных времен. Это основной источник связи с Луной, вы бы сравнили его с телефонной линией. Там связь с ним сильнее всего.

– Вы пытались уничтожить алтарь?

– Мистер Ковач, я же объяснил, какие последствия ждут нас всех, в случае, если нарушить Маскарад. Разве вы не понимаете? Риск слишком велик!

Серьезно верить в то, что под ногами лежит древняя сороконожка, которая насылает кошмары и управляет людьми, мой мозг отказывался. Был ли это голос рассудка или стадия отрицания? Я ведь коп, черт возьми, а не дезинсектор, и могу работать только с тем, что вижу.

– Должен заметить, мистер Ковач, я привык к странностям, но вы поистине выдающееся исключение. – Сказал старик задумчиво. – Вы единственный, кто раскрыл Маскарад и добрался до его членов. Это поразительно.

– Всё бывает в первый раз. – Ответил я. – Кто-то, рано или поздно, пришел бы за вами.

– Я так не думаю… Никто до этого не справлялся с давлением Кровавой Луны. Божество всегда оберегало нас, как видите, мы даже охрану в особняке не держим. Изначально, я не обратил на вас внимания, но Луна… Он паниковал, показывал ваше лицо каждую ночь в моих снах, стремился сломать вас…

– Я слышу музыку, постоянно. Что это за наваждение?

– Это значит он добивается контроля над вами. Чтобы вы не заметили чего-то, или наоборот, увидели что-то, чего на самом деле не существует. Он каким-то образом воздействует на мозг, и, предполагаю, случайно задействует те доли, которые отвечают за ритм и музыку. Возможно, он побочно влияет на первичную слуховую кору, так или иначе, все, с кем он контактирует, слышат разные мелодии. Зачастую, эта музыка лучше всего вас характеризует. Скажите, какую слышали вы?

– Фортепиано. Чертово фортепиано.

– Как интересно, я полагал, вам больше подходит гитара или, что-то ударное… Скажите, почему вам нравится именно этот инструмент?

– На нем бутылка стоит хорошо. – Мрачно ответил я.

– Хм. – Он усмехнулся. – Ваш юмор, предполагаю, защитная реакция на стресс.

– Я сюда не за психоанализом пришёл. – Сказал я, наливая очередной стакан. – А кровотечение из носа?

– Да, зачастую случается у неподготовленных или у тех, кто предпочитает бороться. Обильное кровотечение, это итог воздействия.

– Так я и думал. – Я вспомнил Шефа и Тони, у обоих был похожий синдром.

– Извините, конечно. Но, позвольте ещё один вопрос. Вы первый человек, который так успешно сопротивлялся воздействию Луны. Я не могу понять, почему...

Я выпил виски до дна и со стуком поставил стакан на стол. Вкуса я уже не ощущал, рука висела плетью, алое пятно на боку расползлось до груди. Пора было заканчивать этот балаган.

– У меня были мысли на этот счет. – Ответил я. – Ваш членобит, или как его там, очень успешно сводит с ума человеческий мозг, это правда. Он заполняет мысли своими видениями, нейроны начинают бегать по кругу, будто лошади на манеже, и неудивительно, что большинство просто слетает с катушек. Тварь так глубоко заползает в рассудок, что занимает там все пространство без остатка. Поэтому ты так часто говоришь это слово – Бог. Потому что, он полностью овладел тобой, как носком-марионеткой. Всё о чем ты думаешь, это он, всё что хочешь сделать, – исполнить его волю, потому что он для тебя и есть всевышний.

Я с трудом склонился над столом, приблизившись к Фрэнсису и затянулся сигаретой, выпуская дым ему в лицо.

– После встречи с Зейлином, у меня появилась идея. – Продолжил я. – Этот человек долгое время успешно боролся с воздействием, сражался с маскарадом, пока вы не упрятали его в психушку. А почему? У него было посттравматическое расстройство, после потери близких и продолжительной войны с мафией. Он остался там, на той войне. Его мозг был зациклен совсем на другом, и ваше божество не могло к нему подступиться. То же самое произошло и со мной, то, что события в Дистанс сити оставило слишком глубокий отпечаток. Призрак маньяка, что пытал меня, всегда рядом со мной, и ты не представляешь, насколько этот человек был страшнее всего, что я здесь видел. Ведь я не боюсь монстров в чулане, злых духов и громких звуков, я боюсь людей, и сейчас я не вижу здесь ни одного чудовища, кроме тебя.

– Интересная теория.

– Это не теория. А знаешь, этот разговор мне напомнил одну шутку, хочешь услышать?

Он удивленно поднял на меня глаза.

– Заходят как-то два психа в бар… – Начал я рассказывать, взял пистолет и выстрелил ему в голову.

Он слегка дернулся и поник. Стена позади окрасилась алым и зеленым, – пуля пробила пакет с раствором.

– Да ты, наверное, её уже слышал. – Закончил я и поднялся с кресла.

***

Я пришел в это место не для того, чтобы выслушивать бредни стариков и жалеть детоубийц. Я собирался сжечь особняк до тла.